Некромантика по любви (СИ) - Красовская Марианна - Страница 47

— Королевское обвинение присоединяется к вышесказанному, — тут же помахал пальцами левой руки отчего-то развеселившийся Тьен и добавил: — У свидетельницы, кстати, есть имя. И титул, согласно брачному договору родителей сохранившийся за единственной дочерью леди Дороти Вальтайн, урождённой Иствинг.

От этой новости я покачнулась. Это не может быть правдой! Мой поверенный… Но… Так, стоп. Не время сейчас думать о себе. Я завтра об этом подумаю.

— Леди Аделаида Вальтайн, подойдите к трибуне свидетелей, — подал голос седоволосый секретарь, приглашающим жестом указывая мне на трибуну свидетелей. — Ваши показания, безусловно, важны всем сторонам судебного разбирательства, но дать их вам придётся под воздействием специального судебного артефакта. Вы готовы?

— Протестую! — раздалось за моей спиной голос доктора Ли. — Только что ваша свидетельница стала жертвой ментального удара, о чём мы с леди Кимак готовы составить и подписать протокол.

Вечно целители думают не о том. Поднимаясь на крутую ступеньку трибуны, я расправила плечи и вздёрнула подбородок. Не будут же они меня отсюда вытаскивать силой?

— Я готова, милорды, — с нажимом повторила я.

Тревожно переведя взгляд на Эвина, я поняла, что он сейчас скажет. Упрямо поджатые губы, тёмный взгляд исподлобья. Как хорошо я уже его понимаю! Ему наплевать на себя, на весь мир. Мне может стать плохо, а может быть, даже больно, и вся его мужская сущность решительно протестует против этого. И его протест будет услышан. И этот мир мужчин уступит ему, а не мне.

До боли пальцами сжала тяжёлую крышку трибуны, вцепившись в неё от отчаянья. Пожалуйста, нет! Услышь меня, Эдвин, прошу тебя! Я сильная, у меня второй уровень резерва! Да я едва ли не самый сильный маг в этом зале! Наши взгляды схлестнулись. Я дрогнула, умоляюще покачав головой и… Морроуз медленно отвернулся сдержавшись. Он мне уступил, промолчал, согласившись с моим решением. И только мы двое знали, чего ему это стоило.

Король, с явным интересом наблюдавший нашу безмолвную сцену, молча махнул кистью руки в сторону обвинения. Поверенный Шарля поднялся, одёрнул потёртую ливрею, что была ему коротковата и изрядно тесна в животе, и решительно взвизгнул:

— Верно ли, леди Аделаида, что вы стали любовницей лорда Морроуза ещё в то время, когда в усадьбе проживали ваши воспитанники?

Ещё месяц назад я бы сделала вид, что падаю в обморок. Чудовищное оскорбление, нанесённое благородной девице (пусть и не совсем леди, но и это теперь под вопросом) на глазах самого́ короля и почти половины всей знати столицы? Да меня никогда больше не примут ни в одном приличном доме! Я усмехнулась про себя, обведя взглядом людей на балконах. Где-то там наверняка сидят мои бывшие подруги. И прямо сейчас они злобно шушукаются, прикрывая холеными ладонями скривившийся ротики и томно закатывая глаза. «Ах, как низко пала эта Адель!»

Весь грядущий месяц в самых модных салонах столицы столичная публика будет возбуждённо смаковать моё грехопадение. Я медленно улыбнулась прищурившись. Так ли это важно для меня, или есть что-то главнее?

— Мои воспитанники ни при каких обстоятельствах не могли быть свидетелями никаких непристойностей, — расправила плечи и спокойно добавила: — Я оставалась невинной всё время их проживания в усадьбе лорда Морроуза.

Если я чему-то и научилось у Тьена Оберлинга, то это правильно отвечать на каверзные вопросы. Ни единого слова лжи, между прочим.

Балконы синхронно вздохнули. Высокая трибуна, за которую я всё ещё нервно цеплялась, неожиданно засияла ярким светом. Аквамариновым, однозначным и убедительным, как серебряный герб королевства на каменном своде суда.

Какой любопытный артефакт.

Неприятно или даже больно мне на было, скорей даже наоборот: словно в лицо подул летний ветерок, согревая, лаская. Стало легче дышать, я наконец-то согрелась, как будто бы выдуло все последние крохи тумана, натянутого менталистом.

— Ваше Величество, — поверенный поклонился в сторону брезгливо скривившего губы Алистера. — Понимаю недоумение относительно правомерности столь щекотливого вопроса, заданного девице Вальтайн, но на руках обвинения совершенно случайно оказался прелюбопытнейший документ, а именно договор, заключённый лордом Морроузом и Адель Вальтайн, стоя́щей сейчас перед вами. Позвольте, я вам его процитирую…

Король молча кивнул, в руках коротышки возникла бумага.

Я смотрела на желтоватый глянцевый лист в руках мерзавца-поверенного и пыталась сохранить лицо. Разумеется, я его узнала. Наш с Эдвином договор, вот он и всплыл. Но откуда? Морроуз не показал бы его Шарлю даже в минуту полного умственного помрачения. Он вообще не относится к тем мужчинам, что хвастаются столь унизительными победами. Значит, бумагу украли. Снова Валери? Или всё же кухарка? Доверчивость снова сыграла с Морроузом злую шутку. С нами обоими.

Договор был свидетельством… но чего? Для меня — отчаянья и жажды жизни. Что же касается Эдвина… Могу даже предположить: милорд составил эту прокля́тую бумагу исключительно в благотворительно-воспитательных целях. Бросить юную девушку в сложной ситуации некромант просто не смог. Разве я могу теперь на него злиться? Предложи он мне помощь иными словами, глупая гордая Адель развернулась бы и ушла. И сгинула бы где-то в переулках безжалостного к слабости Льена.

Уже не важно. Главный вывод я сделала. Никаких больше случайных людей в моём доме! Отрешённо выслушав содержание документа, я вздрогнула на словах: «оказание особых услуг». Вот они и прозвучали.

— Документ любопытный, — согласился король, когда толстый поверенный, наконец, замолчал. — Но какое отношение он имеет к нашему делу?

— Стороне обвинения кажется, что пункт оказания особых услуг предполагает не только возможность удовлетворения самых низменных потребностей лорда Морроуза, о которых, разумеется, каждый в этом зале подумал в первую очередь. О нет, это было бы слишком просто! Я считаю, что это — прямое нарушение закона «О Личной Гвардии». Девица Вальтайн — очень сильный и опасный маг, её уровень поражает воображение. Ей было поручено воспитание троих некромантов, каждый из которых представляет собой серьёзную угрозу. Эти, с позволения сказать, «детишки» неоднократно сбега́ли. От их магии страдала вся округа! Они дерзко напали на моего доверителя, лорда Шарля Эрлинга. Милорд понёс значительный материальный и моральный ущерб и…

— Свидетельские показания, прочие доказательства? — лениво бросил Максимилиан Оберлинг, прищурив ледяные глаза.

Поверенный вдруг смешался, бросил взгляд в сторону Шарля, упорно делавшего вид, что занят своими ногтями, и вяло проблеял:

— Нет, но…

Как это нет? А показания Валери, а кухарка, а королевские ловчие? От неожиданности я снова вцепилась в трибуну, беспомощно оглянувшись назад, и внезапно увидела, что кроме меня, Михи и двух лекарей в серой свидетельской зоне никого больше нет. Но почему? Стараясь выглядеть как можно более равнодушно, тут же поймав на себе снисходительный взгляд Тьена.

— Тогда в чём же смысл вашего иска? — удивлённо выгнул светлую бровь Алистер. — Судя по тому, что мы здесь успели услышать, больше всего лорда Шарля затронула, как вы выразились, «возможность удовлетворения леди Аделью самых низменных потребностей лорда Морроуза». Нам даже на миг показалось, что суд наш проходит не в Галлии…

Балкон тут же грянул громом дружного смеха. Шарль побледнел, а я наконец-то рискнула взглянуть в сторону Эдвина. Взглядом, полным самого искреннего сожаления и раскаяния, лорд смотрел на меня. Словно бы в этом зале и не решалась судьба рода Морроуза. В этом весь он. Как можно было не полюбить этого восхитительного человека? Я мягко улыбнулась любимому, никого не стесняясь и ни о чем не жалея.

— Это не имеет никакого отношения к основным обвинениям в адрес милорда Морроуза. — задумчиво подал голос Максимилиан Оберлинг, в руки которого секретарь живо вложил наш с Эдвином договор. — Простите меня, Ваше Величество, но неужели я один вижу желание оскорбить леди Вальтайн?