Античный Чароплет. Том 3 (СИ) - "Аллесий" - Страница 37

— Гм… — я на секунду замялся из-за неожиданного вопроса. — Мы выполняем твои приказы, Луноликий, если они не противоречат указам и воле твоего отца.

— Да, — Роши просто подтвердил, нахмурившись. Я достаточно с ним путешествую, чтобы понимать, что его нижняя чуйка на неприятности куда лучше моей. И не нравится мне сейчас его напряжённость.

— Отлично! Просто прекрасно. Итак… — Сварнраадж повернулся к командиру наг, который тоже присутствовал здесь, будучи, судя по ауре и ощущениям от моих ментальных щупов, которые постоянно летали вокруг него, одновременно и раздражённым, и весёлым, и полным презрения. — Хватайте в этих, с позволения, «фортах» всех, кого там найдёте и кто не похож на воина.

— Мне кажется, я и мои змеи здесь для других целей? — наг внешне бесстрастно, а внутренне насмешливо посмотрел на Сварнрааджа.

— И для этих тоже. Уходящие отсюда змеи должны обеспечивать, согласно нашему уговору охрану отданных Бхопаларом вам в уплату рабов, не так ли? Берите этих рабов и отправляйте назад. Думаю, десятка три твоих воинов я могу отпустить пораньше. Разумеется, они должны будут вернуться или получить сюда замену, — принц усмехнулся. Наг, кажется, совершенно такого не ожидал. Но, на секунду задумавшись, слегка поклонился и пополз отдавать приказы. Чиновник как-то даже опешил от такого.

— Луноликий! Это же подданные твоего отца! Горожане и…

— И, кажется, воины, которые несут здесь службу, не так ли? — усмехнулся Сварнраадж. — Чудесно. А за недобросовестную службу должно быть наказание. Кстати! — Он поднял указательный палец вверх. А затем медленно повернул его в сторону собеседника. — Тиглат, мне нужна его голова. Отдельно.

— Че… — больше ничего он сказать не смог, потому что вырвавшийся из моей ладони водяной меч тонкой вибрирующей струной прошёлся по его шее. Одновременно я пнул тело в грудь, ухватив освободившейся от заклинания рукой отрубленную голову за волосы. Тело откинулось назад, начав заливать всё вокруг захлеставшей из обрубка шеи кровью. Она же выливалась и из моей ноши. Глаза несколько раз моргнули, но быстро прекратили двигаться. Мозг, безусловно, может жить какое-то время ещё в отрубленной голове, но столь быстрая потеря крови за пару секунд погружает сознание во мрак небытия. Вскоре здесь появится призрак, которого быстро кто-нибудь заберёт.

— Голова. Отдельно, — индифферентно сказал я, протягивая оную Сварнрааджу. Стоящая в десятке метров свита городского представителя ощетинилась оружием, но воинов (в основном людей из свиты принца) было куда больше. Да и подготовлены они были точно лучше. Взяв у меня голову, Сварнраадж направился к ним. Подойдя, кинул голову на землю.

— Раз уж приказы моего отца здесь исполняются не полностью, то и тех, кто их исполняет, я тоже хочу видеть… Не полностью. А теперь забирайте это, — брезгливый пинок, отправивший голову под ноги кому-то из воинов. — Мои слова передадите его родственникам и другим правителям вашей дыры. Послезавтра здесь должно быть сорок человек, которые займутся строительством. Еда должна поставляться. В срок. Указы, отданные вам, должны быть исполнены. Если я ещё раз увижу здесь неповиновение, то отправлюсь в ваш город лично со своей свитой. И наведу там порядок. Джунуюдха Храма в последнее время слишком часто умирают. Дети на замену бы пригодились. Да и рабы во время войны лишними не будут. Убирайтесь.

— А волчонок скалит зубы, — шепнул я Роши. Тот сосредоточенно кивнул: сто процентов пытается просчитать, чем нам всем аукнется эта выходка.

Аукнулась выходка знатно. Восстанием. Городишки на севере Бхопалара занимались в основном коммуникациями с деревнями свободных и не связанных с Храмом чародеев, а также — торговлей с драгоглазыми. Из-за мира с Ракануджаром эти места считались самыми спокойными во всём царстве, а из-за торговых потоков из Царства Самоцветов и из Похалая, торговый путь с которым раньше шёл напрямую через горы, тут ещё и жилось относительно сытно и богато. Как результат, местные, привыкшие к своему хорошему положению, редко видевшие воинов Раджи в частности и войны в целом, имели несколько отличные от привычных принцу менталитет и представление о своих правах и обязанностях. С учётом резко ухудшегося уровня жизни из-за прекращения ВСЕЙ торговли через горы, они и так были на взводе. Собственно, не удивлюсь, что они воспринимали свои действия с деньгами и приказами Тарджабалахасара как некую компенсацию за случившееся. Конечно же спустя два дня к нам никто не пришёл. Как и спустя три дня. И четыре. А на пятый вернувшиеся разведчики доложили о двух повешенных гонцах Сварнрааджа. Впрочем, тот тоже церемониться не стал.

События дальнейших двенадцати дней были жестокими и кровавыми. Сварнраадж не стал привлекать наг, что, собственно, логично. Они не нанимались подавлять восстания в его землях. Да и помощь их была не нужна. Как позже выяснилось, искра, брошенная принцем, стала причиной пожара мятежа сразу в трёх небольших городах, которые сумели собрать «большую силу». Очень большую. Ага. Аж тысячу человек выставили из своих горожан и окрестных крестьян. «Большая сила» была даже с магической поддержкой: привлекли больше двух десятков чародеев небольшой силы из местных независимых (потому что не нужных) знахарей, нескольких аколитов, которые были отсюда родом, и ещё кого-то. Сварнраадж, пока против него собирали и пытались сдвинуть с места это неорганизованное стадо, называемое войском, просто зашёл в один из городов вместе со своим отрядом. А отряд состоял, на минуточку, из меджайя, джунуюдха и настоящих воинов. Про магическую поддержку со стороны жрецов, лояльных храмовников и меня даже говорить не имеет смысла. Надо ли уточнять, что вскоре уже появились и строители, и рабы для расплаты с нагами? Следующим на очереди стало «войско», которое было разбито и рассеяно по окрестностям, а дальше частично присягнуло Радже на верность, отправившись в качестве обслуги и подкрепления на строительство фортов, либо вернувшееся на землю (жители деревень). Хоть каждого десятого всё равно отдали нагам. В основном такой процент получился потому, что те столько сумели выловить за отведённые им для этого два дня. Оставшиеся два города, напившиеся собственной крови и лишившиеся сотни детей, отправленных на обучение в Храм, присмирели и начали безропотно выполнять свои обязанности, давясь оставшимися объедками. Разумеется, Сварнраадж не стеснялся, когда приказал обнести самые богатые дома на предмет ценностей. Помимо бунтовщиков существовали и ещё несколько поселений. Кажется, кое-где, когда до тех мест дошла весть о бунте, стали сами готовить свои отряды. Только вот следом пришли новости об уничтожении целого города и об участи, постигшей оставшиеся два. Пожар восстания разгореться просто не успел. Всё было задавлено.

— Хватит уже его мучать, — поморщился я, обращаясь к Шак’чи.

Понятно, что пленных было много. Всех их надо было чем-то кормить или куда-то девать. Некоторых отпустили в деревни на поруки местных, которым рабочие руки ой как не помешали бы. Ну а я забрал себе двоих для Шак’чи. Обезьян нуждался в пране. Так-то, конечно, ему не нужно было нереально много: я мог его обеспечивать и самостоятельно, но перед следующим новолунием требовалось его основательно усилить. Понятно, что ночь без луны ещё не скоро. С учётом дюжины суток на подавление восстания — осталось ещё девять дней, но потренироваться следовало уже сейчас. Помогал мне в этом деле, разумеется, Роши, который, конечно, прекрасно знал узоры и обряды для помощи духу в одержимости. Кривой одержимости, правда, но мне и не нужно особо, чтобы Шак’чи бегал, прыгал и сражался в человеческом теле. Достаточно будет, чтобы он мог поглотить достаточно праны в нужное время.

Обезьян, к сожалению, обладал довольно поганым юмором. Он всё время пытался кого-то поддеть, над кем-то подшутить, поиздеваться. И шутки его нередко были весьма жестоки. В отношении союзников он ещё сдерживался, но вообще не слишком забивал свою пылающую голову такими проблемами. В частности, он даже, мне кажется, получал какое-то садистское удовольствие, когда в очередном бою оставлял мне жутчайшие ожоги. Вот и сейчас Шак’чи заставлял медленно обугливаться некоторые участки тела своей жертвы, но удерживая ту в сознании. Фактически, обезьян занимался настоящими пытками. Пытал и веселился. М-да…