Каталог Латура, или Лакей маркиза де Сада - Фробениус Николай - Страница 19
- Предыдущая
- 19/45
- Следующая
Хозяйка борделя испытующе посмотрела на него и ответила ему смешком. Латур не был уверен, что в этом смешке было презрение, но не уловил в нем и особого уважения. Он смотрел на шею хозяйки, на ее грудь, на нежную розовую кожу зрелой женщины. У него по телу бегали мурашки.
– Девушки к вашим услугам... граф. Для нас большая честь, что вы наконец посетили нас. Надеюсь, вам у нас понравится.
Он поднимается по лестнице, проходит коридорами, пропахшими мускатом, с нетерпением приближается к приоткрытой двери. В комнате его ждут три женщины.
Латур чувствует себя идолом. Он просит их лечь на кровать и не двигаться. Они выполняют его просьбу. Латур ласкает их, шлепает по ягодицам, ощупывает мышцы и суставы, рисует на их телах острым гусиным пером. Женщины визжат. Он приказывает им лежать неподвижно, а сам щиплет их за ягодицы. На круглых полушариях остаются красные метки. Он щиплет их изо всей силы: вы чувствуете боль, а так чувствуете, а так?
Наконец он лег на самую полную и овладел ею сзади. Он первый раз овладел женщиной, и длилось это недолго. Потом он лежал, уткнувшись лицом ей в шею, жался к ее надежному теплу, к мягкому телу. От нее пахнет человеком, думал он, пахнет страхом и радостью, но в конце концов он понял, что от нее пахнет чужой страстью. Его собственной. Тогда, весь мокрый от пота, он поднял голову.
Жюли, та, на которой лежал Латур, была полная, но изящная женщина лет двадцати пяти. Она смотрела в широко открытые глаза молодого человека и думала: он так же наивен, как Петер из Ганновера, парень, которого нашли голым в глухом лесу, он был немой и никогда в жизни не видел людей... Может, этот окажется настолько глуп, что пойдет со мной вечером к Эркюлю? Жюли, тебе бы быть государственным казначеем, похвалила она себя и нежно посмотрела на Латура.
Час спустя Жюли и Латур уже шли по улице де Вениз. Латур был доволен. Одурманенный физическим блаженством, он не предчувствовал никакой опасности, пока не увидел, что улица упирается в кладбище. Неожиданно Жюли отпустила его руку. Свистнула в темноту. Латур поднял на нее глаза. Ее лицо казалось обнаженным. Ни улыбки, ни игривого взгляда. Латур остановился и ждал, улыбаясь ей. К ним подошел какой-то человек с палкой. Латур даже не шелохнулся.
Когда палка с глухим стуком опустилась ему на голову, он успел подумать, теряя сознание: ты получил то, что заслужил.
Латур пришел в себя под Новым мостом, от моста падала темная тень. Он лежал среди нищих на куче песка и земли. Осторожно открыл глаза, взглянув на дневной свет. У него не было желания узнать, где он и кто скрывается под грязным тряпьем рядом с ним. Он снова закрыл глаза. Он видел перед собой пустыню. Обожженную зноем бесконечную пустыню. В том месте головы, на которое пришелся удар, он ощущал странную пустоту. В голове шумел ветер. Латур снова чуть не потерял сознание, его мучило неприятное, но сильное удушье. Наконец он сел и начал раскачиваться из стороны в сторону, точно хотел смахнуть с себя дурноту и не видеть больше стоявшего перед глазами песка. Он думал: я Латур. И тут же ему пришло в голову, что никто не заметил бы, если бы он навсегда исчез с лица земли. Какая разница, зовут его Латуром, Филиппом или Арманом, все равно никто не знает, кто он. Он всего лишь тело и тень.
Латур, Никто, ходил по парижским улицам. Не глядя ни вниз, ни вверх, он смотрел только вперед, на невидимую вдали точку. Питался фруктами и овощами, остававшимися после закрытия рынков, пил дождевую воду, спал под мостами или в нишах, укрывавших его от дождя. Он ни с кем не здоровался и уклонялся от разговоров, если кто-то заговаривал с ним. Он ни разу не ночевал две ночи подряд в одном и том же месте и редко сознавал, по какой улице идет. Он видел какие-то шествия. Видел дохлую лошадь. Затейливую игру теней на стене. Бледную женщину, которую несли в портшезе. Видел, как солнце садится в Сену. Он шел. Шел. Шел. Утром улицы были скользкими от ночного дождя. Днем на них пахло людьми.
Однажды вечером внимание Латура привлекли две красивые аристократки. Они ехали в открытом экипаже, и Латур побежал следом, прячась в его тени. Бледные, словно ненастоящие, лица женщин пленили его. Экипаж остановился возле большого здания. На глазах у Латура в здание вошла не одна сотня нарядно одетых людей. Он стоял, прислушиваясь к гулу голосов, смеху, воздух был напоен ожиданием. Вскоре все стихло. Латур подошел поближе. Из здания доносилось пение. Женский голос. Латур и не знал, что можно так петь. Звук голоса почти причинял боль. Он был невыразимо прекрасен. Латур стоял и думал о женщине, которая там пела. Опера. Оперная певица. Он думал о чувствах, которые сейчас отражаются на ее лице.
Латур представлял себе город в виде большого вскрытого тела; видел его кости, суставы, суставные сумки, артерии, это было женское тело, и он ходил внутри него; вначале ему это нравилось, внушало уверенность в собственной силе, но постепенно картина сделалась нечеткой, утекла, словно песок между пальцев, и тело смешалось с улицами.
Город словно расплылся. Все сливалось друг с другом. Иногда по ночам Латур, как первый раз под Новым мостим, просыпался с мыслью, что он – Латур. Однако теперь ему было трудно вспомнить свое имя.
На улице Дез-Экю Латур услыхал ее голос. Он проскользнул в ворота и пошел по темному заросшему саду, думая, что голос, поющий наверху в освещенной комнате, похож на зов незнакомого ему зверя. Найти певицу было нетрудно, он шел по дорожке, ведущей к ее голосу, ему было прохладно, но голова была ясная. Он стоял у шпалер фруктовых деревьев и сквозь их листву смотрел на ее окно. Он никого не видел, однако чувствовал, что она рядом. В лицо ему подул ветер, принесший запах артишоков и клубники. Латур слушал, как она поет упражнения, звуки переливались один в другой и там, в воздухе, превращались в музыкальные образы. Красивый голос остановил Латура. Испугал его. Латур оторвался от стены и медленно пошел к дому. Он увидел тень. Певица показалась в окне; не двигаясь, она смотрела в темный сад. Ла Булэ. На ней было платье из шелка и муслина в крапинку. Что-то блестящее. Латур отпрянул назад, удивленный тем, что она внезапно появилась над ним и выглядела совсем иначе, чем он представлял себе. Он повернулся и со всех ног побежал через сад, к воротам. За спиной он услыхал ее голос:
– Эдуардо?
На другую ночь он вернулся в тот сад. Сцена повторилась. Он стоял у фруктовых деревьев, а она пела над ним, но он ее не видел. С ней кто-то был, однако через час Латур увидел, как из дома вышел мужчина. Теперь она осталась одна. Он думал о ее лице, парике, о сверкающем платье. Думал о ее высокой шее и вылетающих из ее горла звуках, – горло, гортань, какая гримаса исказит ее лицо, когда он удалит гортань. Наконец она перестала петь и сыграла несколько танцевальных мелодий, Латура начала бить дрожь. Он подошел к открытому окну.
Взобрался на балкон. Лишь коснувшись босыми ногами каменного пола, он почувствовал, как силен звук пианино, волнами расходившийся по комнате, звучавший в нем самом. Ему даже захотелось танцевать под эту музыку. Но танцевать он не умел. Латур осторожно заглянул в освещенную комнату. Певица играла с закрытыми глазами. Улыбка разлилась по левой щеке. Морщинка в углу рта. Бледно-розовая пудра. Она не открыла глаз, пока он не положил руку ей на шею. И вот тогда он увидел ее первую гримасу.
Латур вымыл скальпель в бочке с водой, которую нашел через несколько кварталов. Руками зарыл в землю свою испачканную кровью рубаху. Потом достал из кармана кусочек хряща, похожий на абрикосовую косточку, и тоже вымыл его в бочке. После чего гортань снова легла в его карман.
Он чувствовал себя королем.
Когда Латур вышел из переулка и направился к Новому мосту, он заметил двух полицейских. Они разговаривали, перебивая друг друга. Впереди них шел сгорбленный испанец с палкой в руке. Латур повернулся и спокойно пошел в противоположном направлении, вдруг он услыхал взволнованный голос испанца:
- Предыдущая
- 19/45
- Следующая
