Магия белых ночей (сборник) - Серганова Татьяна - Страница 65

Несмотря на опасность ситуации, щёки у Анны потеплели, она опустила взгляд, пряча его под пушистыми ресницами, и произнесла:

– Может, и не слишком самонадеянно.

На губах офицера появилась улыбка, он открыл рот, чтобы что-то сказать, но снаружи послышалось громкое «тпр-ру-ру», и сани остановились, затем извозчик крикнул:

– Приехали, господа!

Анна натянуто улыбнулась в ответ бывшему постояльцу и сказала, снова беря горшок под мышку:

– Мне пора, Михаил Вольдемарович. Благодарю за компанию. С вами было интересно.

Офицер выпрыгнул из саней и помог Анне выбраться. Он легонько коснулся губами её перчатки, вызвав в колдунье волну неоднозначных переживаний, после чего проговорил:

– Вы можете обратиться ко мне по любому делу. Я ваш должник.

– Едва ли у нас найдутся общие дела, – с чрезмерной любезностью отозвалась Анна. – Но благодарю.

Коротко кивнув, она развернулась и быстро пошла по засыпанной снегом дорожке к парадному входу в дом. Едва вошла и захлопнула дверь, плечи её опали. Держать лицо больше не нужно, и Анна затряслась от нервов. Потом побежала через гостевую и обеденную, где никого не оказалось.

– Акулина! – позвала она, быстро поднимаясь по ступенькам. – Акулина! Ты где?

В комнате колдунья достала саквояж и стала быстро собирать вещи. Возникшая в дверях Акулина охнула и схватилась за грудь.

– Что такое, Анна Тимофеевна? Что стряслось?

– Бежать надо, Акулина, – быстро ответила Анна. – Постоялец наш, которого мы выходили среди ночи, охотником на колдунов и всех остальных оказался!

– Ой, мамочки! Что ж делать-то?

– Уезжать надо, Акулина, – торопливо отозвалась колдунья. – Не ровен час, нагрянет он к нам и предаст инквизиции, как в Европах.

Заламывая руки, Акулина забегала по комнате, стала вынимать бельё из шкафов и складывать стопками в саквояж.

– Страсти-то какие, душенька, – причитала она. – Нет бы иродов каких, так на приличную колдунью зубы точут. А такой статный молодой человек. Как жаль, как жаль…

– Да брось эти простыни, Акулина! – в сердцах выкрикнула Анна. – Зачем они нам в дороге?

– А куда мы?

– Закроем дом, повара с кухонным мальчишками и конюха отпустим, а сами в деревню поедем. Мне прабабка оставила избу в глуши. Как-нибудь проживём.

Видимо, представив, как снова придётся таскать воду из ледяной проруби и стирать одежду холодной водой, Акулина взвыла, но вслух ничего не сказала, только быстрее собираться стала.

Они не успели сложить и половины вещей, когда внизу послышался страшный грохот. Анна с Акулиной переглянулись, а когда из гостинной донелось рычание, они сразу всё поняли и разом побледнели.

– Вернулись… – прошептала Акулина.

– Запирай двери! – приказала Анна, а сама кинулась к столу, чтобы им их и прижать после.

Но едва Акулина бросилась к дверям, как в проём выскочил уже знакомый волкодлак с голубыми глазами и хищным оскалом, который не предвещал ничего хорошего.

– Я же говорил, что запоёшь, – усмехнулся он свирепо и растопырил руки, чтобы Акулина не прошмыгнула мимо.

Защититься от прыжка, который последовал в ту же секунду, Анна смогла лишь быстрым пассом, который создал в воздухе незримый щит. Волкодлак ударился о него, но быстро вновь оказался на ногах, глаза загорелись свирепо и безжалостно.

– И надолго тебя хватит с этим щитом, колдунья? – прорычал он.

– Хватит, насколько потребуется! – выкрикнула Анна.

Но в груди ужас сжал сердце ледяной лапой – им обоим известно, что долго обходиться пассами она не сможет. Рано или поздно устанет, и тогда волкодлак возьмёт своё. А судя по шуму внизу, он здесь не один, и вся шайка не откажется разделить с ним добычу.

Атаки волкодлака продолжались ещё около пяти минут, пока Акулина тщетно пыталась выбраться из шкафа, где её запер оборотень. Сил у Анны становилось всё меньше, и, когда зверь совершил очередной бросок, щит не выдержал и рассыпался.

Волкодлак оскалился и с победным рычанием ринулся на Анну.

Но добраться до неё у волкодлака не вышло. Колдунья сама не поняла, что произошло. Она увидела лишь, как мощную и крепкую фигуру оборотня отшвырнуло к стене, как пушинку. Он пробил в ней дыру и упал в соседней комнате, со стонами пытаясь подняться. Лишь тогда Анна увидела перед собой берендея – оборотня-медведя – во всей звериной мощи. На две головы больше волкодлака и шире его в плечах на сажень, он стоял перед Анной во весь рост и с трудом помещался в комнате, упираясь головой в потолок.

Анна взвизгнула и отшатнулась назад, пытаясь ослабшими руками начертать пассы в воздухе. Но берендей сделал шаг вперёд, половицы под ним жалобно скрипнули, а когда посмотрел на неё тёмно-карими глазами, Анна не поверила себе и выдохнула:

– Михаил… Вольдемарович?..

На что берендей ответил низким, рычащим голосом:

– Я ведь сказал вам обращаться по любому делу.

После чего с трудом протиснулся в проломленное в стене отверстие и скрутил волкодлака. То же самое ожидало и остальную шайку, с которой справились приехавшие помощники офицера – такие же берендеи.

Когда всё закончилось, Анну колотило от пережитого. Что думать, она не представляла и только дрожала на стуле посреди гостиной, глядя, как выводят пленённых волкодлаков.

Офицер-берендей, закончив с волкодлаками, вернулся к Анне и опустился рядом с ней на табуретку уже в приличном человеческом обличье, облачённый в форму. Он взял её за руку и произнёс:

– Анна, душа моя, что же вы не сказали о них?

Страх пережитого всё ещё сотрясал колдунью нервной дрожью.

– Я боялась.

– Чего же вы боялись, Анна? – удивился офицер.

– Что вы меня изобличите…

От услышанного собольи брови Михаил Вольдемаровича поднялись на лоб, он выдохнул:

– За что же мне вас изобличать?

– А то вы не знаете, что я колдунья, – вздохнула Анна.

Всё ещё озадаченный, он кивнул.

– Знаю. И знаю с самого первого момента, как вас увидел. Точнее, даже раньше.

Теперь пришла очередь удивляться Анне.

– Что это означает? – не поняла она.

Офицер-берендей подался вперёд, сократив расстояние между ними чуть больше, чем разрешают приличия, но Анну это сейчас не волновало. Хотя волнение её однозначно охватило, но совсем другого толка.

Он произнёс:

– Мой путь из Архангельской губернии в столицу на Неве проходил через опасные и непроходимые леса. Медвежий клан берендеев сообщил, что, ежели со мной стрясётся что в дороге, должен дотянуть до города. А там найти заезжий двор колдуньи в Мытнинском переулке. Так и случилось. Подрали меня лешие в дороге. Основной медвежий отряд ехал позже, а я впереди. Вот и получил по полной. Но вы, голубушка, меня спасли. Как же я могу вас изобличать?

Анна слушала и с каждым словом с неё будто снимали по пудовой гире. К концу рассказа она и вовсе себя чувствовала, как бабочка, готовая вспорхнуть в любой момент. А от того, с каким жаром на неё смотрел офицер-берендей своими карими глазами, и вовсе краснели щёки.

Он улыбнулся и сказал:

– Вы мне вот что скажите, Анна…

– Что же?

– Помолвлены ли вы с кем-нибудь?

В груди колдуньи вспыхнуло так жарко, что она не сдержала смущённой улыбки, но ответила:

– Михаил Вольдемарович, ну с кем бы мне быть помолвленной?

Лицо оборотня-медведя просияло белоснежной зубастой улыбкой. Он поднялся, протягивая ей руку:

– Тогда предлагаю немедленно исправить эту ситуацию.

– Ох… – смутилась Анна и её сердце сладко пропустило удар. – Только есть одно дело.

– Какое?

– Нужно выпустить из шкафа Акулину. Она всё ещё там сидит.