Русская война. 1854. Книга 4 - Савинов Сергей Анатольевич - Страница 11

Когда мы пристали к берегу, первой, кого я увидел, была Анна Алексеевна. Словно призрак в своих белых медицинских одеяниях, она показалась у причала на несколько мгновений и исчезла. В груди защемило, я вспомнил слова Михаила о девушке и впервые задумался о ее роли в таком своевременном появлении великого князя… А потом мысли невольно перескочили на Стерву. Ее я видел или нет? И если ее, то не означает ли это, что мы с Дубельтом ошиблись, записав девушку в шпионы?

Увы, шеф жандармов остался в Севастополе, но, как только Михаил отправится в столицу, обязательно передам через него записку со всеми вновь всплывшими подробностями… Я дошел до развилки. Дальше можно было пойти на север, в сторону крепости, куда повели и понесли всех наших раненых. Им могла бы помочь моя компания, а еще там была Анна Алексеевна… Или можно пойти на юг.

Там стоянка дирижаблей. Возле них сейчас собираются те, кто пережил захват Топканы, с ними будет команда «Адмирала Лазарева» и техники, которые смогут сказать, сколько займет его восстановление. Еще одно место, где мне будут рады, но… Как и в госпитале, никто и не удивится, если я не приду.

Я развернулся и пошел обратно в порт, прямо на звуки стучащих топоров и рев пил – это привезенные нами мастера вручную и на паровых станках восстанавливали поврежденные во время прорыва корабли. Наши и турецкие, что уже скоро можно будет поставить в строй, потому что союзный флот в Черном и Средиземном морях еще никуда не делся.

– Можно на пять минут? – я подошел к мастеру, стоящему за токарным станком. Кажется, для ремонта корабля от него не так много пользы, но это если забыть, что помимо корпуса нам нужно восстанавливать еще и оснастку.

– Конечно, капитан, – мастер дернулся, не ожидая меня увидеть, и отошел в сторону.

– Как тут у вас? – я внимательно осмотрел его. Кажется, бывший солдат: мог бы вернуться к себе в деревню или же получить технику и землю рядом с заводами Обухова, но предпочел остаться поближе к морю.

– Машина работает хорошо, – мастер кивнул на паровик, а потом прошелся по всему остальному. – Генератор тоже. Гудит, но свет дает ровный, даже ночью, как сейчас, можно работать.

Да, за эти месяцы мы довели до ума тот мой экспромт с генератором и лампочкой, и оказалось, что это дело весьма полезно не только для гражданской жизни, но и для армии. Переносная печь, запас угля да воды – и вот за сутки хоть под открытым небом можно развернуть мастерские. Ради такого даже не жалко бессонных ночей, которыми мы мучились над лампочками.

Сначала мы ведь просто грели графитовую нить, потом пробовали заменить ее на вольфрам – вот только где его взять хоть в сколько-то приличном количестве. А там и новые направления появились, где без него не обойтись… В общем, на освещение я его запретил тратить. Вернулись к графиту, и тут помог визит Якоби. Старик заглянул в гости на неделю вместе с одним из полетов «Севастополя» и предложил не греть нить, а пускать искру между двумя наконечниками под напряжением.

Учитывая, что напряжения паровая машина создавала с запасом, так было и проще, и ярче. Одна проблема – графит быстро выгорал. Я думал подобрать какой-то переходник между его кончиками, чтобы решить вопрос. Якоби предлагал поставить человека, чтобы просто их подкручивать по мере выгорания. А потом Леер однажды не затянул крепления, удерживающие стержни, и те повернулись. Стали не концами друг к другу, а параллельно – и все равно светили. При этом все наши проблемы исчезли на корню. Да, графит все так же выгорал, но какое это теперь имело значение, если обе нити уменьшались одновременно, а расстояние между ними не менялось.

Так у нас появились постоянные лампочки. А еще прожекторы – искра в отличие от нагретой нити светила гораздо ярче, и мы еще далеко не добрались до ее предела. Мощность можно было увеличивать и дальше. Оставалось только придумать, как сделать так, чтобы графит сыпался не сразу, но я был уверен, что рано или поздно мы и с этим справимся.

– Циркулярный станок, – мастер тем временем продолжал, – работает хорошо. Но некоторые круглые пилы не совсем круглые. Поставишь такую, и она все визжит, пытается сорваться.

– Номера партий записываете? – мои глаза недобро сверкнули. Я ведь не первый раз работаю с людьми и понимаю, что все идеально сразу не будет. И стараюсь не просто что-то делать, но и продумывать, а как поступать, когда все пойдет не так. Именно поэтому на каждом производстве были отделы качества, и теперь нужно было разобраться, как мимо них, да и самих рабочих прошел настолько очевидный брак.

– Записываем, – закивал мастер. – И номер партии, и номер проверяющего.

– Вот и хорошо, – на моем лице появилась кровожадная улыбка.

Пожалуй, даже не буду ждать своего возвращения в Севастополь, а сразу добавлю эти списки в письмо к Дубельту. Пусть займется, и отдельно попрошу: если окажется, что это не случайность, а чей-то умысел, то никакого снисхождения.

– Господин капитан, а что вы хотите сделать? – к нам начали подтягиваться и другие мастера, что сейчас были на перерыве.

– Заколку, – ответил я и показал длинную покрытую кровью щепку. – Эта штука раньше была частью двери в Царьграде, вот я и подумал, что с такой историей было бы жалко ее выбрасывать.

– А кровь? Ваша?

– Моя, – кивнул я. – Ну да мы же ее сейчас стешем, а если что и останется, так не страшно. Подарок-то тоже будет мой.

– Это правильно, – суровые мужики заулыбались, а потом помогли мне закрепить заготовку.

О том, как из щепки сделать заколку, они даже не спрашивали. Успели привыкнуть, что иногда я делаю то, что обычно не принято, и просто ждали продолжения. Ну, а я обточил свою добычу и придал ей форму вытянутого стилета со скрытой рукоятью из оплетающих лезвие ветвей. Сначала хотел сделать просто палку с цветочками в японском стиле, но потом понял, что раз эта щепка успела попить крови, то форма просто обязана это отразить.

Один бы не справился, но мастера были не против помочь, а я не стеснялся спрашивать. Потом осталось только покрыть получившееся украшение лаком, и вот теперь можно и в гости. Спать хотелось просто невероятно, но на один короткий визит меня должно хватить.

Анна Алексеевна плакала.

Давно она не позволяла себе такой слабости, но сегодня… Да, ее Григорий Дмитриевич вернулся, и она была рада. Но в то же время было понятно, что он ничего не знает. Михаил бы точно не рассказал об их разговоре, а самому как о таком догадаться? Нет, она помогала не ради признательности… Девушка вытерла слезы. Но все равно так хотелось, чтобы он узнал, чтобы пришел, чтобы обнял.

– Анна Алексеевна! – в комнату к молодой графине заглянула одна из Крестовоздвиженских сестер. Некоторые из них оказались очень романтичными особами, но вот другие, вроде Татьяны Павс, были сделаны из другого теста. Вульгарные, грубые, они делали свое дело, но в то же время было видно, что их главная и единственная цель приезда на войну – это найти себе достойную партию. И, как рассказывала Татьяна, даже у нее, бывшей мещанки, уже была пара достойных вариантов.

– Что? – девушка не повернула голову, чтобы ее слезы остались незамеченными.

– Там к вам пришли. Капитан какой-то, – Татьяна ушла, гордо вскинув подбородок. Для нее «какой-то капитан» был совсем не тем уровнем, на который она рассчитывала. И то, что ее более знатные подруги тратили время на столь невысокие чины, казалось ей страшной глупостью.

– Капитан? – Анна вскочила на ноги, сполоснула лицо холодной водой, надеясь, что это хоть немного скроет следы слез, а потом вышла на улицу.

Чуть в стороне от главной медицинской палатки стоял капитан Щербачев. Действительно, его мундир смотрелся грязным и мятым – да он же еще не переодевался после возвращения! И что делал? Зачем пришел именно к ней? Анна медленно двинулась вперед. В это время до Румели Хисар доползла незаметная в ночи тучка, и окрестности начал накрывать теплый весенний дождик. Все быстрее и быстрее… Девушка совершенно его не замечала.