Скорость Тьмы (Добавлена новая сюжетная линия) (СИ) - Леженда Валентин - Страница 67

- А ну-ка дай-ка сюда, - спрыгнув с подоконника, Фридрих небрежно взял у брата фотографию. – Хм… симпатичная. Эта та самая еврейка из-за которой…

- Да-да, та самая. Отдай фото.

- Держи. Мне оно ни к чему, - и старший брат небрежно вернул фотокарточку из картотеки заключённых. – Влюбиться в иудейку… ты верно сошёл с ума. Ты хоть понимаешь что уже никогда её не увидишь?

- У меня есть план, – зло бросил Гельмут, пряча фото.

- Да ну? Так поделись же им со мной.

- Нет.

- Хм… даже так, - Фридрих вернулся к окну, снова забравшись на подоконник.

Сигара нестерпимо дымила, но оберштурмбанфюрер стойко терпел этот раздражающий дискомфорт.

- Я не хочу иметь к происходящему здесь отношения, - решительно заявил Гельмут. – Ты не представляешь, брат, что я только что видел. Буквально час назад. Мне пришлось побывать в секретной лаборатории Аненербе расположенной на территории лагеря. Той самой, что занимается технологией переселений.

- Ну так отлично, – сразу же оживился Фридрих. – Что же ты молчишь? Ведь это приближает нас к исполнению задуманного плана. Ты разобрался как всё там работает?

- Разобрался. Это оказалось довольно просто. Надо показать фотографию фюрера Бледному Страннику и тогда он перенесёт моё сознание в любого человека из его окружения.

- Прости, кому нужно показать фотографию? – переспросил старший брат и даже вынул изо рта сигару.

- Бледному Страннику, - повторил Гельмут. – Это какой-то чудовищный мутант. Гибрид человека и какого-то морского чудовища. Он разумен и он вроде как очень сильный телепат.

- Вот оно что, - Фридрих сделался максимально серьёзным. – Это несколько усложняет нашу задачу. Полагаю, он не смог прочесть твои мысли, иначе ты был бы уже доставлен в гестапо. Перстень фон Артца защищает владельца от любых ментальных воздействий. М-да… Придётся как-то объяснить этому твоему монстру зачем тебе понадобилось прыгнуть в человека из окружения Гитлера. Хотя можно что-нибудь придумать… скажем, ты лично участвуешь в поимке некоего очень опасного шпиона. Возможно это существо и поверит. Но в любом случае тебе надо будет умертвить его, как только ты вернешься в своё тело…

- Боже… ещё и это… - простонал Гельмут, закрывая глаза. – Мне противно происходящее. Оно разъедает меня изнутри. Все эти убийства, преступные эксперименты над живыми людьми, расовая идеология… я никогда не был сторонником всего этого националистического бреда. Это ты протянул меня на эту омерзительную должность. Теперь вся пролитая кровь лежит только на мне. Хотя я не отнимал чужие жизни лично, лишь подписывал проклятые бумаги…

- Поздно проснулась твоя совесть, – строго отрезал Фридрих. – И ты уже, кстати, замарал себя убийством фон Артца.

- Мир определённо стал чище…

- Так-то оно так. Но именно ты подложил ему на полку смертельный механизм. Не забывай про это. А свою страдающую совесть засунь куда-нибудь подальше в самый тёмный дальний угол и достань её только тогда когда подохнет Гитлер. После его гибели мы с тобой сами решим, что с ней дальше делать. Ты же был нормальным немецким патриотом. Участвовал в митингах, вывешивал на праздники флаг на фасаде собственного дома. Неужели противоестественная страсть к этой нечистой крови иудейке превратила тебя в размякшего слюнтяя?

- Не смей о ней так говорить!

- Ну хорошо, - старший брат примирительно выставил вперёд руки. – Угомонись. Твои амурные дела меня совсем не касаются. Главное чтобы они не мешали нашей главной цели.

- Отвлечение личного псионика фон Артца и попавший в больницу адъютант твоих рук дело? – вдруг хрипло спросил Гельмут, массируя большими пальцами ноющие виски.

- А что такое? – удивился Фридрих. – Тебе и их теперь что ли жаль? Да, я устранил этих людей в нужный момент через агентов Абвера. Это было необходимо для идеального убийства. Они могли заметить на полке нефритовую пирамиду и взять её в руки.

- Я так и думал…

- Ты лучше поменьше думай и побольше действуй, - достав из-за пазухи карманную круглую пепельницу с чеканным немецким орлом старший брат погасил в ней догорающую сигару. – До конца месяца мы должны устранить Гитлера. Время стремительно уходит. Тот жуткий случай с Хансом Гизевиусом был только первой ласточкой так сказать…

- Что? – Гельмут прекратил массировать виски и с тревогой посмотрел на брата. – Что ты имеешь в виду?

- По моей информации гестапо планирует превратить в послушных марионеток ряд неблагонадёжных высших офицеров Абвера и Вермахта.

- Как так? Превратить в кого?

- В живых мертвецов, - спокойно пояснил Фридрих. – Мы с тобой вроде как уже в этом списке. После покушения на фюрера в «Волчьем Логове» якобы было принято такое решение. Списки неблагонадежных лиц подлежащих «перевоспитанию» предоставили тайные советники Гитлера с Иной Стороны. Мы под прицелом, брат, и с этим уже ничего не поделать…

- Господи Боже, - только и нашелся что сказать Гельмут. – Спаси и сохрани наши проклятые души.

- Аминь! – кивнул Фридрих и трижды перекрестился.

И всё-таки как же интересно устроена человеческая психика, вечно существующая по каким-то своим неведомым законам. Настоящий бермудский треугольник, кладбище утонувших несбыточных надежд, запутавшихся в густых водорослях нереальных фантазий и порванных парусов зыбких, словно туман над водою, воспоминаний.

«Да, скорость тьмы крайне велика, - сказал далай-лама Воталхе, - но вы всё ещё можете успеть спасти того, кто вам, по-прежнему, всё ещё очень дорог…». Того кто по-прежнему дорог. Кого тибетский мудрец имел в виду? Ну конечно же Риту. Почему Карел ни разу не вспомнил о ней на протяжении всех этих безумных полных опасных событий дней?

Майор знал ответ. Он просто не хотел марать светлый образ творящимся вокруг кошмаром. Всколыхнувшая вновь забытые чувства любовь к женщине из прошлого была для него даже не светом в конце туннеля, а неким ярким убежищем, куда в любой момент можно было сбежать, укрывшись от ужасов внешнего мира. Всё время думать о ней, когда вокруг бушевал кровавый сатанинский хаос, это значит предать. А ещё Карел боялся, что то зло, с которым он боролся, сможет обратить своё пристальное внимание на ту, что ждала его в уютном убежище, ещё не зная, что именно он придёт туда за ней. Придёт чтобы спасти и освободить. Зло могло легко обнаружить эту его слабость. Ахиллесову пяту способную переломать хребет великану. Поэтому Карел и старался не думать о Рите, защищая её от ледяных порывов бушующей вокруг скорости тьмы. Не думать. Не выдать. Сберечь.

Но откуда о ней знал Воталхе? Значит эта женщина и в самом деле важна. Но почему? Почему его всё время держат в неведении по поводу её судьбы? Защитив один раз, он был готов сделать это снова и снова. И даже сейчас находясь в далёком Тибете, он чувствовал что оберегает её, что борется с теми самыми злыми силами, которые жаждут её скорой гибели. Это было совершенно иррациональное чувство, но оно неусыпно жило внутри, словно пламя вечного священного огня...

Ответов как всегда не было, а вопросы множились, грозясь затопить собою всякий здравый смысл. Кто пытался взломать сознание отдельных участников экспедиции? С какой целью? С целью слежки? Но для чего они увели геофизика Вернера Шнее обратно в пещеры, где он был убит отравленным дротиком. Кто убил Шнее? Неужели сам далай-лама? Значит Воталхе тайно следил за ними зная, что кто-то пытается перехватить управление сознанием спустившихся в подземный город людей. Подселившийся в разум главы экспедиции неведомый враг убил Вернера Фоха, после чего безвозвратно повредил его разум. Алоиз Зикс остался лежать связанным на лестнице древнего храма, где его и бросил псионик. Что с ним случилось, когда храм рухнул? Наверняка эсэсовец погиб под каменными обломками. Радовало, что хоть один участник экспедиции спасся и это был профессор археологии Герхард Зигель, единственный к кому Карел питал хоть какие-то тёплые чувства. Что ждало профессора в новом неизвестном мире? Теперь об этом уже никогда не узнать.