Бастард рода Неллеров. Книга 4 (СИ) - Усов Серг - Страница 9

На поляне четыре больших шалаша, два потухших костра, тела девяти убитых виргийцев, гвардейцы все в сборе и двое раненых солдат.

Ничего себе. При таком-то численном перевесе, имея в составе отряда боевого мага и почти неожиданной атаке умудрились понести потери. Как так-то? Похоже, в противники нам достались хорошие вояки.

— Что с ними? — спрашиваю, спрыгивая с коня.

А ведь почти джигитом стал, могу вовсе не пользоваться стременами, ни когда сажусь в седло, ни покидая его. Молодое тело натренировал в силе и ловкости. Верховая езда в этом помогла не намного меньше, чем занятия фехтованием.

— Курт стрелу в плечо получил, там ничего серьёзного. — ответил гвардеец. — А Олафу удар мечом в голову пришёлся. Шлем спас, раны нет, но мычит и ничего не соображает.

Опа, неприятно, если иметь в виду бедолагу Олафа. С Куртом всё понятно, плёвый вопрос, четверть часа, и будет как новенький, а вот с сознанием шутки плохи. Имеются исцеляющие плетения, только их воздействие туманно и без гарантии результата. В том смысле, что кому-то при каких-то обстоятельствах помогает, а некоторые так и остаются на всю жизнь дурачками.

Вот и Олаф теперь мог бы до конца дней ходить в шлеме, трясти головой, мычать и бессмысленно улыбаться, как это делает сейчас, когда подхожу к нему.

Не переживай, славный воин, с подобной проблемой я уже сталкивался, так что, теперь во всеоружии. В Лисичках я с таким же обормотом долго провозился, чудом поставил на ноги, повезло мне и тому пациенту, что он с коня упал, ударившись головой об кочку, а не об камень.

Выводы из тех своих целительских мучений я сделал и нашёл в старинном фолианте нашей библиотеки — спасибо брату Валерию, главному библиотекарю, вспомнившему о давно забытой в кладовой книге — редкое, очень сложное и почти всем магам непосильное плетение возвращения разума.

— Сергий! — оборачиваясь, громко зову своего секретаря.

Он оказался прямо за моей спиной и чуть не подпрыгнул от моего грозного призыва.

— Так это. — отступил он на шаг, видимо опасаясь при следующем моём призыве оглохнуть.

— Неси сюда ту старую книжку. — приказываю.

— Это у которой мыши обложку подъели?

— А ты ей переплёт не поменял разве? Я же вроде бы тебе говорил? — смотрю на нахмурившего брови парня и вспоминаю, что нет, не говорил. Собирался только. — Ладно, неси её уже. Только не говори, что в обители оставил.

— Не оставил. — он развернулся и побежал к своему коню, оставленному на попечении Николаса.

Олаф, тёзка кучера Агнии, смотрел каждым глазом в разные стороны. Чем же ему прилетело? Неужели от меча так башкой можно повредиться? Ай-яй-яй. Надо, пожалуй, себе и амулет возвращения разума сделать. Карл всегда, ну, почти всегда где-то рядом, случись со мной что-то подобное, активирует.

Я под рубахой целое ожерелье из магических камней таскаю, одним артефактом больше, одним меньше, тяжелее носить не станет.

Другая проблема имеется. Чем сложнее плетение, тем меньше времени оно сохраняется. Даже если буду брать за основу бриллианты, всё равно много времени придётся убивать на постоянное восстановление амулетов. А куда деваться? Безопасность дороже.

Принесённая книга передо мной, спутники отошли подальше, чтобы не мешать. Похвально. Так, восьмая вроде страница. Да, она.

Плетение из тридцати пяти нитей, одна из которых бледно розовая. Где-то читал, совсем недавно, что это самый редкий оттенок. Недостаточно иметь множество разновидностей энергетических нитей, надо ещё чтобы среди них были нужные. Слава Создателю, у меня такие имеются.

Я имба? Точного значения этого слова не знаю, пару раз слышал от Леськи. Кажется, оно означает очень-очень крутого парня. Тогда я имба, да. Полчаса не очень утомительных, зато требующих сильной сосредоточенности манипуляций, и вот взгляд моего клиента приобрёл осмысленность. Шишку у него в районе виска плетение возвращения разума не устранило, а вот мозги на место, вижу, поставило.

— Ваше преподобие? — он потянулся рукой к ушибу на голове. — Что со мной?

Поднимаюсь с корточек, ноги даже не затекли и не устали. Боже, как это здорово.

— Ничего особенного. — не собираюсь в дополнение к имеющимся обо мне легендам рождать новые, к тому же такие, которые могут принести мне дополнительные проблемы. — Ушиб. Теперь всё в порядке. До сочетания в храме заживёт.

— Так, ваше преподобие, я ж уже женат. Рая моя, в Неллере сейчас, она уборщицей в вашей школе работает. В бывшей вашей школе.

— Погоди. Это такая высокая, статная красавица? — уточняю, вспомнив здоровую дылду с мясистым носом, однажды огревшую меня и Чибита мокрой тряпкой.

— Она самая. — заулыбался Олаф. — Вы помните.

— На память не жалуюсь. — киваю. — Ты вставай, хватит валяться.

Иду к Курту. Тот вполне хорошо себя чувствует, но я не стал откладывать его исцеление, не захотел довести ситуацию до загноения.

Для этой раны хватит и простенького плетения. Помню рисунок почти наизусть, но почти не считается, так что, лезу в конспект, а пока командую:

— Стрелу извлеки у него, Ригер.

Да, тут-то проблем нет, а вот моё предыдущее художество заставляет задуматься. Вернул человеку разум, да, ни много, ни мало. Какой я великий и могучий и летаю выше тучи. Вопрос в том, является ли это, ну, то, что я сделал, элементом пресловутой фэнтезийной ментальной магией? Почему бы и нет? В моём родном мире и боевая или целительская считаются сказкой, выдумкой.

Вот сегодня вернул Олафу на место мозги. А может есть такие плетения, что позволяют, наоборот, их свернуть? Заставить человека плясать, или целоваться со столбом, или как мы в детстве пацана одного, Макена по прозвищу, уговорили лизнуть железную качель, тот так сделал и прилип. Смеху-то было. Особенно в кабинете директора, куда я и Саня пришли с отцами, а уж после-то, вообще умора, сидеть не могли.

Что-то меня опять носит мыслями из стороны в сторону. Не встречались мне плетения, которые бы полноценно можно было бы считать ментальными, способными влиять на сознание. Но кто сказал, что их нет или нельзя самому придумать? Ладно, придумать. Тоже мне, доктор Менгеле средневековой Паргеи нашёлся.

— Спасибо, ваше преподобие!

— Спасибо не булькает, Курт. — закрываю свой конспект и передаю секретарю. — Назначаю тебе пять часов на плацу в полной выкладке, как вернёмся. Так глупо дал себя подстрелить. Почему без щита выскочил на поляну?

— Так, думал, они побегут сразу. Их же мало было. — солдат поднялся на ноги и налился краской на лице. — Виноват.

Слышу топот копыт приближающегося к поляне отряда всадников. Поднимаю взгляд и вижу довольное лицо милорда Карла, повоевал наконец-то, радуется. Как ребёнок прям, честное слово. За ним Эрик Ромм, в поводу у которого лошадь со связанным пленником. Всё же захватили живым виргийского сержанта. И правильно сделали. Я-то допрашивать не стану, ни к чему, а вот в штабе нашей армии могут узнать у него что-нибудь интересное. Конечно, вряд ли, ну, а вдруг?

Так, а это ещё что за географические новости? И не повернув головы кочан и чувств никаких не изведав — кажется, так там у Маяковского? — смотрю на мутно-серую ленту водной преграды. Вроде на пути к Тризнену, вольному поселению на южном берегу одноимённого озера, никаких речек мы пересекать вроде бы не должны были. Не должны, да, нл это только если верить той карте земель вокруг моей обители, что я частенько рассматриваю у себя в кабинете. Специально ведь истребовал у брата Виталия самую подробную.

На местности же получается, что Шорстку, шириной в десяток ярдов водный поток, который полагалось оставить справа по ходу нашего движения, придётся преодолевать вброд.

Нет, ничего критического в таких обстоятельствах не вижу, глубина реки такая, что и гномы бы перешли по дну ногами, не захлебнувшись, вот только, как после этого верить здешним топографам? Руки бы им поотрывал заодно с головами, честное слово.