Самый лучший комсомолец. Том 6 - Смолин Павел - Страница 7

– В какой-то степени, – кивнул я. – Вместо коммун они живут в общежитиях, но стремление к миру во всем мире у нас общее. В Хрущевске есть немного, хорошие ребята, в колледже учатся.

Потому что «не ПТУ, а колледж»! Будущие радиотехники.

– Познакомишь? – попросил Джон.

– Конечно! – пообещал я.

– Если они не сотрудники КГБ, – вредным тоном заметил посол.

– Из КГБ здесь я! – важно поведал я Самую Главную Тайну и ехидно заржал.

– У вас тоже очень хорошее чувство юмора, мистер Ткачев, – не подкачал мистер Уилсон.

– Спасибо! – поблагодарил я, и мы вышли на крылечко терминала.

Впереди – полупустая, ярко освещенная фонарями парковка с пускающими дымы из выхлопных труб такси, в которые активно забирается народ. Еще часть прибывших пассажиров грузится в пару автобусов.

– Нам – туда! – указал Виктор Афанасьевич на красненький РАФ-977.

Похрустывая снежком – Леннон неуютно ежился, Вилка отзеркаливала ловящую снежинки ртом Йоко – мы двинулись к транспорту.

– Вы с нами до самого конца, мистер Уилсон? – спросил я.

– Я уже надоел вам, мистер Ткачев? – расстроился он.

– Очень, – подтвердил я. – Но я могу потерпеть еще немного.

Джон гоготнул:

– Мистер Уилсон, я совершенно уверен, что нам с Йоко и мистеру Бишопу, – кивнул на охранника. – Ничего не угрожает. Неужели ваше присутствие настолько необходимо?

– К сожалению, я вынужден подчиняться приказам Форин Офис, – стоически вынес удар посол. – Которые Советская сторона сочла приемлемыми, – добавил для меня.

– Попытаться стоило, – нагло улыбнулся я. – Хорошо, что мы выделили вам квартиру с видом на порт – это будет напоминать вам о родном Лондоне.

Дядя Витя открыл для всех дверь, мы пропустили гостей вперед и забрались в микроавтобус сами.

– В Лондоне есть немало мест помимо порта, – с улыбкой заметил посол. – Может однажды вы приедете к нам и убедитесь в этом сами, мистер Ткачев?

– Может, – не стал зарекаться я.

– Весь путь через Хабаровск я продолжал обмениваться шуточками с продолжающим мешать вербовке важных интуристов мистером Уилсоном, а чета Леннонов – Джон даже очки снял – глазела на город за окном под рассказ Вилки об истории.

– …здание слева от нас в апреле 1920 года было полностью разрушено во время боев с японскими интервентами.

– Это так грустно, – покаялась за империалистическое наследие Йоко. – Нашим странам давно следовало подписать мирный договор, и я очень рада, что это наконец-то произошло.

– Я с вами согласен, – улыбнулся я. – Как и весь Советский народ. Но японскую интервенцию понять можно. А на Западе, например, резвились интервенты союзников по Антанте.

– Мы пытались защитить территории нашего старого, заслуживающего доверия и уважения союзника от немцев, – не смутился мистер Уилсон.

– И так везде, – улыбнулся я Леннонам. – Никто никогда ничего плохого против моей страны не имеет, но почему-то моим соотечественникам приходится помирать от благих начинаний соседей в промышленных масштабах.

– У вас несколько ангажированный взгляд на историю, мистер Ткачев, – снисходительно улыбнулся мне посол. – Мы – первые из по-настоящему европейских держав, кто пришел к вам с добрыми, торговыми намерениями. Еще в позднее средневековье! – попытался дать аборигену ощутить собственную значимость.

– Пеньку закупали, – кивнул я. – Мёд, воск, меха. Целый Английский торговый двор в Москве был. Так-то неплохо, торговлю я, хоть и коммунист, но люблю – она помогает человечеству прогрессировать – и если бы моему народу не приходилось время от времени по вашей указке воевать с кем укажут, придраться было бы не к чему. У нас такой царь бы, Павел Первый, – поделился с интуристами кусочком истории. – Очень хорошо к Наполеону относился, хотел союзнические отношения с ним выстраивать. Тогдашним коллегам мистера Уилсона и их начальству это не понравилось, поэтому быстренько организовали нам государственный переворот для смены царя на более удобного. Итог – чудовищно тяжелая война в Наполеоном в 1812 году.

– Ни один подданый Британской короны не принимал участия в убийствах ваших монархов, – пожал плечами посол.

– Не политизируем, – улыбнулся я Леннону. – Наш мир очень далек от гуманизма и совершенства, а раньше был совсем полный ад.

– Кто старое помянет – тому глаз долой, как у вас говорят, – поддакнул мистер Уилсон. – К тому же у мистера Леннона может сложиться мнение, будто вы ненавидите англичан.

– Да я даже персонально вас ненавидеть не могу, мистер Уилсон, – всплеснул я руками. – А вы – целый посол к нам, и очевидно в некоторой степени курируете шпионскую деятельность МИ-6 на наших землях. Но здесь ведь ничего личного нет, работа такая. Чего говорить о других англичанах, которые никоим образом моей стране не вредили и не вредят говорить?

– На сколько мне известно, никакой шпионской деятельностью МИ-6 на территории СССР не занимается, – на всякий случай соврал мистер Уилсон.

– Очень мило, – гоготнул я.

– Сергей раскусил вас, мистер Уилсон, – гоготнул Леннон.

– Ваше недоверие к правительству родной стороны удручает, мистер Леннон, – вздохнул посол. – В то время как ваш новый знакомый – напротив, демонстративно своему правительству лоялен. Впрочем, – с нотками издевки улыбнулся мне. – Странно было бы ожидать иного поведения от внука Генерального секретаря, к тому же – в стране, где вся информация проходит обязательную цензуру, а певцам приказано иметь в репертуаре определенный процент воспевающих коммунизм песен.

Леннон пожевал губами.

– Вы так говорите, будто это что-то плохое, – фыркнул я. – Мне выпало счастье родиться и вырасти в самой справедливой стране планеты, и я испытываю по этому поводу ежедневную радость.

– Уверен, жертвы репрессий с вами бы не согласились, – заметил мистер Уилсон.

– «Репрессии» – к сожалению, мировая практика, – пожал я плечами. – Их жертв мне жалко, но люди несовершенны и иногда совершают очень грустные ошибки. Но «ошибки» – это у нас, а у вас совершенно рациональные, и оттого бесчеловечные решения. Огораживание, например – не жалко толпы подохших от голода подданных Британской короны?

– Голод в Бенгалии, – добавил Леннон.

– Последствия накрывшего те края в 42-м году циклона, – парировал посол. – Мистер Леннон, неужели мы должны были отбирать еду у ваших родителей, чтобы накормить голодных бенгальцев?

– Уверен, дельцы из Сити смогли бы решить проблему так, чтобы голодать не пришлось никому, – отмахнулся он. – Но они – гребаные фашисты.

– Кажется, против меня выстраивается коалиция! – отшутился мистер Уилсон.

– Самое время подкупать местных варваров, которые смеют противиться воле белого человека, – с улыбкой посоветовал я. – Но колонии я понять могу – вы же островитяне, земли мало, ресурсов мало, а жить хорошо хочется.

– Англия никогда не стремилась колонизировать земли Российской Империи, – усилил мистер Уилсон. – И пыталась нести в колонии христианскую мораль и просвещение. Нетрудно заметить, что «освободившиеся от колониального гнета», – показал пальцами кавычки. – Страны добились не слишком-то выдающихся успехов.

– Если ограничивать «просвещение» узкой прослойкой потребных для обслуживания администрации аборигенов, а «христианскую мораль» низводить до чисто ритуальной составляющей: прочитай молитву, голодный негритенок, и тогда добрый белый миссионер выдаст тебе кусок хлеба, очевидно ничего хорошего после обрушения колониальной системы не будет, – фыркнул я. – Нужна долгая, системная работа типа той, которой занимается СССР – в первую очередь в дружественных нам странах третьего мира мы строим школы, ПТУ, заводы и обеспечиваем относительную экономическую устойчивость, благодаря которой и возможно применение по назначению нами построенное.

– Ваш способ колонизации – лучше? – иронично поднял бровь посол.

– Наш способ нести цивилизацию в дальние уголки планеты, – поправил я. – «Колонизация» – это когда из захваченных территорий извлекается прибыль. А мы на Африку только тратим.