Последний самурай (СИ) - Барчук Павел - Страница 26

— Эх, молодость… — Кумитё тяжело вздохнул, демонстрируя глубокие переживания. Уж не знаю, по какому поводу. Очень сомневаюсь, что его настолько сильно расстроил мой возраст. — Вы слишком узко судите. Да, есть кодекс. Ты, к примеру, знаешь, как много должен и обязан член Ямагути-гуми? Да и вообще любой якудза? Якудза должен стойко переносить голод, боль, в том числе пытки и тюремное заключение. Обязан хранить секреты «семьи», сохранять верность своему оябуну и всему клану, беспрекословно выполнять приказы старших по рангу, жертвовать собой ради «братьев» и «отца». Например, сдаться полиции с повинной или взять чужую вину на себя. Обязан знать нашу особую речь и «язык» татуировок, чтоб с первого взгляда определять, кто перед ним. Он категорически не должен предавать «братьев», присваивать доходы группы или воровать у своих, посягать на женщину другого члена группы, заниматься ничем иным, кроме бизнеса своего клана. Он не имеет права употреблять наркотики. Не может без приказа вступать в столкновения с членами других «семей». Как думаешь, не много ли это?

Синода уставился на меня с ожиданием, будто мой ответ сейчас реально что-то значил.

— Много. — Кивнул я, кстати, достаточно искренне. На самом деле, бедолаги прямо в каком-то рабстве находятся.

— Вот! — Кумитё поднял указательный палец вверх. — Да, мы не вредим обычным людям. Но совсем не в том смысле, который ты имеешь в виду. Согласно кодексу, якудза не имеет права причинять ущерб. Если такое произошло, он возместит потери или даже получит наказание. Но… Разве у кого-то есть эти потери кроме меня?

— Эм… Ну… Видимо, нет. — Ответил я осторожно, подбирая слова.

Так понимаю, мы подходим к основной части беседы. Поэтому сейчас нужно очень хорошо думать над каждым словом, чтоб не подписаться на какую-нибудь ерунду, чреватую последствиями.

— Да… И вот у меня вопрос к вам, Адачи-сан. По кодексу, который вы так смело упоминаете, братья, замеченные в неправильных действиях, должны искупить свою вину, отрубив часть собственного пальца. Вы, наверное, слышали об этом ритуале. Он известен как «юбитсуме». За первый проступок достаточно отрубить кончик мизинца, но дальнейшие ошибки приведут к более серьёзными увечьями. Если вы ссылаетесь на свод законов и правил, тогла получается, ваш брат, который нанёс ущерб мне, должен за это поплатиться. Мы с вами уже пришли к тому мнению, что патрульный — нужный для общества человек. Он каждый день рискует жизнью по ночам ради простых людей. Ради нас с вами. Однако, при этом, кто-то же должен ответить…

Синода подошел к своему большому столу, открыл ящик и вытащил оттуда приличных размеров нож. Вернее, конечно, это был не совсем нож. Скорее мини-версия катаны.

— Вы готовы ответить за брата? — Кумитё положил столь тревожащий мое сердце предмет на столешницу.

— Синода-сама, мне очень жаль, что Кэзухиро поступил необдуманно и некрасиво. — Начал я, чувствуя при этом, как засвербели оба мои мизинца на руках. — И я согласен, что это крайне неправильно с его стороны. Да, плохой поступок требует наказания, но…

Я замолчал, делая вид, будто соображаю, как лучше высказаться. На самом деле, лихорадочно думал, пытаясь понять, что именно хочет этот тип. Ведь очевидно же, ему сто лет не вперлись ни в одно место мои пальцы. Ни кончик, ни половина, ни целиком. Что я могу предложить Синоде? Что он ждет от меня?

— Я мог бы сам разыскать украденную вещь. — Выдал, наконец, самую подходящую версию. — Если вы объясните, что украл Кэзухиро, я смогу хитростью выманить у него эту информацию и вернуть вам потерю.

— Хм… — Синода сделал задумчивое лицо. Однако по его взгляду я понял, что угадал.

Одно дело приказать брату предать брата. Он, конечно, постарается это сделать, если будет сильно напуган. Но, опять же, у азиатов своя, мало понятная мне логика. С их точки зрения, я как раз должен сейчас схватить нож и отхреначить себе сразу всю руку. Ибо семья — это святое. Даже если член семьи, о котором идёт речь, — крыса и гнида.

Поэтому якудза просто подвел меня к решению, которое я принял сам. Вернее, он думает, что подвел. Ему неизвестно мое истинное отношение к Кэзухиро. Я без малейшего сожаления солью придурка-братца.

Такито, конечно, подобным образом не поступил бы. Но я не Такито. Я смотрю на Кэзухиро без иллюзий. Он бы точно сейчас не сомневался. Да и матушку, честно говоря, жаль. Странно… от мысли, будто ей могут причинить вред, мне становится не по себе.

— Ну что ж… Хорошо. — Синода развел руками. — Раз вы сами решили, Адачи-сан…

Он снова открыл ящик стола и вытащил оттуда альбом с рисунками. По крайней мере на расстоянии это выглядело именно так.

— Подойдите. — Кумитё кивнул мне, подзывая ближе.

Я выполнил его указание и через минуту уже стоял рядом с Синодой.

— Это очень дорогая вещь. Мне привезли ее из дальних мест. Коллекционная, можно сказать. Посмотрите, видели вы что-нибудь подобное у брата? Или, может, слышали что-то? Я хочу вернуть ее себе, как можно быстрее.

Якудза раскрыл альбом, а затем положил его на стол прямо перед моим носом. Картинка была нарисована от руки, но очень профессионально. Кто-то красиво изобразил акварелью статуэтку золотого дракона. Того самого, который вполне себе спокойно стоял на камидане в моей квартире.

— Приветствую! — Обрадовался моему появлению официант. Смотрел он на меня при этом, как на родного. Мелочь, а все равно приятно.

Это был вчерашний, уже знакомый парень. Он возник рядом, едва я переступил порог бара. Любопытно, но парнишка, похоже, запомнил мое лицо. Хотя с другой стороны, думаю, не каждый день к ним приходят гости, которые сначала в гордом одиночестве кушают и пьют за троих, а потом в компаньоны выбирают себе всяких бомжей.

Конечно, теперь-то я понимаю, что Кайоши никакой не бомж. А если и бомж, то особенный, с подвохом. Однако персонал заведения, куда я снова явился после работы, об этом не в курсе. Иначе вели бы себя с ним по-другому.

И да, я опять, дождавшись окончания офисного дня, отправился в тот самый кабак, где провел вчерашний вечер. Правда, смысл моего повторного посещения отличался от предыдущего раза. Сейчас я не имел желания напиться, я конкретно планировал разыскать Кайоши.

Ходить по улицам и заглядывать в каждую подворотню — глупо. Да и город, скажем прямо, совсем не маленький. Спрашивать прохожих — тем более. Буду выглядеть как идиот. Но вот на бар, в которым мы вчера встретились с дедом, надежда была, хоть и маленькая.

Для начала я решил вежливо и культурно потрясти официанта. Мало ли. Вдруг ему уже приходилось пересекаться с Кайоши. Хотя, нет. Не так. Отмотаем назад.

Для начала, после встречи с главой Ямагути-гуми, я вернулся в офис. Меня любезно подкинули прямо до порога неизменные провожатые Кэзухи и Макито.

В принципе, я мог бы сразу поехать домой. Если Джиро завтра взбрыкнет, сошлюсь на Синоду. Вряд ли начальник отдела что-то скажет против якудзы, сорвавшего скромного статиста с работы

Однако подумал и решил, гораздо лучше в данный момент отправиться в офис. Там я спокойненько сяду в свою клетушку, покумекаю. Нужно сложить всю имеющую информацию в какую-то логическую цепочку, потому что пока она выглядит, как фантазии шизофреника в период обострения. Там — кусок. Здесь — кусок. И никакого понимания, как это все вообще между собой связано. Полное ощущение, будто я смотрю на картину Пикассо и пытаюсь понять, почему это глаз нарисован за заднице, а ухо торчит из неприличного места.

К тому же еще оставался открытым вопрос с братцем. Прежде, чем снова встретиться с Кэзухиро, надо разработать стратегию и тактику поведения.

Ну и конечно, я ни слова не сказал Синоде про дракона. Минут пять пялился на изображение в альбоме, а потом с невозмутимым видом заявил, будто ничего подобного у брата не видел и тем более ни о чем подобном не слышал. Но очень постараюсь данную ситуацию исправить.