Ген поиска (СИ) - Мадоши Варвара - Страница 11

— Что именно проверить?

— Не пропали ли еще какие-либо пассажиры помимо Рогачева. В особенности те, кто спал с открытыми окнами.

— А открытые окна при чем? — сбитая с толку, спросила я.

Когда мы стояли на якоре возле скал, было душно, поэтому я тоже оставила окно открытым. Думаю, очень многие поступили так же.

— Не знаю, — задумчиво произнес Мурчалов. — Только вот в лаборатории с мышами окно было открыто, и в комнате Рогачева оно было открыто… А больше ничего общего между этими комнатами нет. Вот и все.

— Зачем кому-то забираться через окно, если двери ни там, ни там не запирались? — спросила я.

— У вас создалось впечатление, что каюта Рогачева была не заперта? — Мурчалов взмахнул хвостом. — Помилуйте, вы помните его характер? Он как раз заперся на ночь, просто у его ассистента был запасной ключ.

Тут я почувствовала, как по спине прошел холодок.

— Так что же вы не сказали, что он исчез из запертой комнаты!

— Ждал, когда вы сами догадаетесь спросить.

Вот в такие моменты у меня и зла не хватает на шефа!

— Одно хорошо, — сказала я. — Раз пароход на всех парах возвращается домой, то, значит, скоро мы можем передать это дело ЦГУПу…

— Не факт, — возразил Мурчалов. — Непогода по-прежнему сильна, очень может быть, что наше возвращение в порт откладывается до завтрашнего вечера или даже послезавтрашнего утра. Так что, боюсь, расследованием все-таки придется заняться нам. Тем более, Никифор Терентьевич уже пообещал мне мой обычный гонорар.

— Вот… блин, — пробормотала я.

Что ж, хотя бы Марина будет счастлива. Она давно хотела присутствовать при одном из наших расследований, а тут возникала немалая вероятность, что ей доведется не только присутствовать, но и участвовать!

— Что ж, если вы вполне стряхнули с себя сон, берите ручку и бумагу, — распорядился Мурчалов. — Мне нужно, чтобы вы тщательно записали все обстоятельства дела. И еще, сходите к старшему помощнику, он выдаст вам список пассажиров и экипажа. Нужно разметить, у кого из пассажиров были нелады с Рогачевым, и кто при этом мог желать профессиональных неприятностей Соколовой… хотя не исключаю, что эти два исчезновения не связаны между собой.

Я только вздохнула. Шеф-то может, по кошачьему обыкновению, спать в любое время, а мне явно сегодня заснуть уже не придется!

И есть опять захотелось, несмотря на качку. Интересно, повара на камбузе уже встали и согласятся ли накормить меня в неурочный час?

Обычно я не из тех, кто по утрам жалуется на плохое настроение и ворчит. Но чаще всего я ведь и не бодрствую полночи, занимаясь расследованием, внезапно свалившимся как снег на голову! Поэтому не удивительно, что тем утром я была не в духе.

Я была не одинока: очень у многих пассажиров среди ночи началась морская болезнь, так что по-настоящему выспаться удалось единицам. К утру качка поутихла, но хорошей погоды предыдущего дня не наблюдалось: серое небо, серое море… Большинство пассажиров, выползших к завтраку, также казались несколько серыми. Очень многие и вовсе предпочли остаться в своих каютах.

Чтобы сделать всеобщее объявление, второму помощнику капитана Анисимовой пришлось пройти по каютам вместе со стюардами, уговаривая людей собраться к завтраку. В результате компанию, собравшуюся в салоне, нельзя было назвать жизнерадостной даже под страхом смертной казни. Люди выглядели бледно, немногочисленные генмоды — взъерошенно.

Интерьер также не добавлял радости: в окна салона еле сочился серый свет, все же слишком яркий, чтобы зажигать светильники; по стеклам молотил мелкий дождь и брызги от качки. В этих условиях белые скатерти, салфетки и столовое серебро, которые еще вчера выглядели богато и нарядно, казались угрюмыми и унылыми.

Капитан Басманов попросил слова. Это был совсем еще молодой человек, наверное, ровесник Орехова — да и то, чтобы понять, что ему уже есть тридцать, нужно было как следует приглядеться. Может быть, это такое правило для капитанов: походить на кого угодно, только не на капитана. Бергсхорн, живо мне запомнившийся командир «Прогресса», походил на библиотекаря. Басманов выглядел словно сутулый студент-отличник на какой-нибудь технической специальности.

Однако говорить он умел так, что верилось каждому его слову.

— Уважаемые пассажиры, — начал он. — К сожалению, наша увеселительная прогулка не может продолжаться согласно плану. Как видите, погода на море ухудшилась. Мы вынуждены встать на якорь. Как только позволят условия, мы тотчас вернемся в порт Необходимска. Пока же весь наш экипаж и я лично приложим все усилия, чтобы вы не скучали.

— Не такая уж это серьезная непогода! — воскликнул один из гостей. — Не поверю, что пароход с такими мощными паровыми машинами не сможет развить нормальный ход!

— Безусловно, мы можем двигаться со скоростью, ненамного меньше вчерашней, — кивнул капитан. — Однако пароход наш практически ничем не загружен, это значительно хуже, чем если бы мы шли с полными трюмами. Кроме того, эпицентр шторма находится в направлении города. С учетом всех этих соображений я принял решение переждать, и господин Орехов со мною согласился.

Несмотря на объяснительное содержание этой речи, прозвучала она твердо. Сразу чувствовалось, что никаких споров с собой капитан не потерпит.

— Не волнуйтесь, — продолжил он. — Шторм почти наверняка уляжется к вечеру. К завтрашнему утру вы будете в городе.

— А если причалить к берегу и добраться по суше? — взволнованно спросила какая-то женщина.

— Боюсь, что при данном рельефе местности причалить довольно сложно, — проговорил капитан. — Спускать шлюпку означает подвергать всех, севших в нее, опасности, которую легко можно избежать. Кроме того, от ближайшего населенного пункта, деревни Корниловки, вы все равно доберетесь до города в лучшем случае к поздней ночи.

— Почему? — спросил первый возмущавшийся, тот самый, который заговорил про ходовые качества парохода. — По суше тут не так далеко!

— Здесь нет железнодорожной ветки, вам придется искать лошадей и повозку, — пожал плечами капитан. — После ночного дождя дороги размокли. Может быть, и к ночи не доберетесь.

Я думала, после этого типчик угомонится. Но он, оглянувшись, вдруг воскликнул:

— А где профессор Рогачев? Неужели для него вы нашли возможность высадиться⁈

Капитан посмотрел на Мурчалова и Орехова. Шеф независимо вылизывал лапку, сидя на своем специальном генмодовском сиденье. Орехов еле заметно кивнул.

Дело в том, что еще ночью было решено не привлекать внимания к исчезновению Рогачева. Однако и врать об этом не представлялось возможным: в такой тесной компании долго это не утаишь. К тому же людям все равно пришлось бы сказать: если профессор не найдется до прибытия в порт, то первыми на борт парохода поднимутся инспектора ЦГУП и начнут всех опрашивать.

— Это еще одна причина, по которой мы вынуждены задержаться. Вчера ночью профессор Рогачев пропал, предположительно из своей каюты. К счастью, присутствующий здесь лицензированный сыщик Василий Васильевич Мурчалов согласился провести предварительное расследование перед передачей дела в центральное городское управление правопорядка.

Над пассажирскими столами тотчас взбух пузырь панических голосов; какие там вялые и зеленые — более оживленной компании мне еще видеть не приходилось.

— Неслыханно!..

— Так ему и надо, рогатому!

— Да спрятался небось где-то, только чтобы над нами поиздеваться!

— Мне лично все равно, меня ждут в городе сегодня, а не в понедельник!

— Никифор, это просто возмутительно с вашей стороны! Вы, в конце концов, организатор этого тура…

Мои глаза сами собой отыскали в этой толпе Серебрякова. Он единственный за своим столом молчал: не возмущался, не высказывал версии, не требовал немедленно найти способ вернуть его в город. Сидел, неподвижно глядя перед собой, бледный до чрезвычайности.