Старуха 5 (СИ) - Номен Квинтус - Страница 62

— Тут всё просто: ей некогда этим заниматься.

— Как это некогда?

— У нее очень много других дел. Она ведь, по сути, руководит всей нашей химической промышленностью, хотя я вообще не понимаю, как она и этим заниматься успевает.

— Что значит «и этим»? А чем она еще занимается?

— Вы, вижу, слишком уж углубились в атомную физику, пропустили многое из того, что кроме физики в стране происходит. В основном она, конечно, занимается химией. В том числе и радиохимией. Когда мы строили первый реактор, то не понимали, зачем она предусмотрела некоторые конструктивные элементы — а теперь благодаря им мы на реакторе том не столько плутоний нарабатываем, сколько изотопы кобальта для стерилизации продуктов и медицинских изделий и обрабатываем кремний для производства полупроводниковых приборов. И она это предусмотрела заранее, до того, как мы вообще поняли, как реактор работать будет! Но химия для нее, мне кажется, лишь увлечение, а вообще она работает над обороноспособностью страны. Все производство взрывчатых веществ, производство боеприпасов — в том числе и плутониевых, происходит под ее руководством. Руководство авиационной промышленностью, перед войной ей поручили управление нашим танкостроением…

— Но ведь она человек абсолютно гражданский!

— Ну да, ну да. Генерал-майор войск химической защиты, затем — и сразу, вне порядка присвоения воинских званий — генерал-полковник, командующий Северо-западный военным округом. И, как вишенка на торте, маршал ракетных войск — и именно она принимала от немцев капитуляцию. Только… это не для распространения информация. Еще она была первым зампредом ГКО, а теперь — председатель НТК. И кроме кучи орденов, носит на груди и две звезды Героя соцтруда. А сколько она уже получила сталинских премий, знают, наверное, только сам Иосиф Виссарионович и Лаврентий Павлович. По крайней мере, мне достоверно известно, что Валентин Ильич этого не знает, и — ходят слухи — что этого и она сама не знает, потому что ей это вообще неинтересно… Но я к чему все это вам рассказываю: судя по всему, нам в ближайшее время предстоит очень интересная работа над принципиально новым… реактором, и мне кажется, что она руководить такой разработкой собирается вас поставить. Так что выше нос, нам предстоят великие дела!

Великих дел было много. Очень много, и Вера понимала, что всех их точно не переделать. Тем более, что она практически все, что знала раньше, уже передала в работу другим людям — а заниматься новыми химическими исследованиями у нее действительно времени вообще не оставалось. Потому что приходилось очень плотно заниматься «иностранными делами», а количество таких «иностранных дел» росло, как снежный ком. Просто потому, что в мире «творилось что-то странное».

Очень странное: после того, как летом британцы покинули, наконец, Норвегию, в этой небольшой стране случился, можно сказать, бунт — причем бунт среди руководства страны — и Норвегия внезапно разделилась на два независимых государства. Что в принципе было объяснимо: население там даже говорило на двух разных языках, а северные провинции, успевшие хлебнуть радостей торговли с СССР и буквально вогнанные в нищету после того, как советские войска территорию оставили, решили, что с королем Хаконом им уж точно сладко не будет. Конечно, разделение прошло не по языковому принципу, а сугубо по финансовому — но и языковый фактор сыграл, хотя бы и номинально: весь север использовал не просто букмол, а риксмол, а вот в Осло народ в основном использовал нюношк. Густав Шведский эти настроения поддержал, так как реализация плана разделения страны давала ему существенные преимущества — то есть упрощала внешнюю торговлю с неевропейскими странами через Нарвик. А так как у северных норвежцев со времени войны оставалась существенная часть представителей стортинга, и многие из этого стортинга тоже успели поучаствовать в торговле с соседями, то даже формально разделение страны прошло в соответствии с собственным норвежским законодательством — согласно решению этого норвежского парламента. Только столицей государства, получившего «временное название» Северная Норвегия, был выбран не Нарвик, а Будё — тоже Заполярье, но все же «поближе к югу», зима не такая лютая (хотя даже «экстремальные» морозы в минус десять в Нарвике, случавшиеся хорошо если пару раз за зиму, у русских людей вызывали лишь снисходительную усмешку). А товарищ Молотов, учитывая «близкое знакомство» Веры с некоторым скандинавами, «убедительно попросил» ее заняться и налаживанием отношений с новой маленькой страной.

А чуть позже, в сентябре, когда британцы осознали, что в Бенгалии им воевать с быстро растущей армией Боса будет крайне проблематично, они сделали забавный финт ушами и предоставили Индии «независимость». При этом «поделив» ее на несколько уже «совсем независимых» государств. То есть как бы «сами поделив» — Бенгалию уже почти полностью освободили от британского присутствия отряды Субхаса Чандры Боса, а те княжества, куда воинствующий бенгалец еще не добрался, они поначалу приписали к «независимой Индии».

Вот только назначенный британцами «руководителем государства» Неру с бенгальскими княжествами договориться об объединении не смог: там вообще все было «очень непросто» и англичане собирались этим воспользоваться. Потому что «британская Индия» вообще не была какой-то одной большой страной, в ней насчитывалось почти шестьсот пятьдесят разных княжеств, причем большинство их них имели не только собственное законодательство (и даже собственную валюту), но и собственный язык. Однако в это «большинство» как раз бенгальские княжества не входили, там все говорили на практически одинаковом бенгальском — а кто не говорил, тем стало сильно грустно: в возглавляемой отныне Босом Бенгалии государственный язык был объявлен обязательным для всех.

Впрочем, это касалось лишь языка, по каким-то причинам Субхас Чандра Бос не установил — в отличии от Индии Джавахарлала Неру — единую государственную религию. Хотя если учитывать, что почти половина из ставосьмидесятимиллионного населения Бенгалии были мусульманами, поступил он совершенно правильно, и правильно он постановил, что в стране будут сразу две столицы: Калькутта для индуистов и Дакка для мусульман. Но и те, и другие в основной своей массе были нищими — а это для него, как для руководителя государства, создавало очень много проблем — и Бос обратился за помощью к тем, кто помог ему свою армию вооружить до зубов, то есть к Лаврентию Павловичу и всему Советскому Союзу. Умный был мужик, сообразил, чем грозит молодой стране предлагаемая британцами «помощь»…

Но и Лаврентий Павлович дураком не был — и сразу обратился к соседке:

— Старуха, быстренько подумай, чем мы можем Бенгалии помочь. Потому что если не поможем мы, то помогут британцы и американцы.

— Это-то понятно, однако просто прокормить всю такую ораву нищих голодранцев Советский Союз не в состоянии. Поэтому нашей задачей будет сделать так, чтобы тамошний народ быстро перестал быть голодранцами…

— Внимательно слушаю твои мудрые распоряжения.

— И опять вы со своими плоскими шутками. Не мудрые, а наимудрейшие, сколько раз можно напоминать! Надо нам быстро наладить взаимовыгодную торговлю… вот только чем торговать, непонятно. Из всего, что я помню про Индию, а в данном случае про Бенгалию, я могу вспомнить лишь про ассамский чай. Очень хороший, просто замечательный — но на одном чае торговлю, конечно, не наладить масштабную. Но чаем все же пренебрегать не надо, а вот что еще… Еще, если мне склероз не изменяет, у них текстильная промышленность развита.

— Тогда уточню: она там есть, но в основном они отправляли в метрополию хлопок, а сами ткани оттуда же и импортировали.

— Значит, нужно им в налаживании текстильной промышленности помочь, и это можно сделать даже в кредит, Бос потом с нами тканями рассчитается.

— Учту, займусь, людей подберу. НТК со станками ткацкими и прядильными, надеюсь, поможет?

— Вам? Вам — точно поможет. А почему вы этим занимаетесь?