Спасите меня, Кацураги-сан! Том 5 (СИ) - Аржанов Алексей - Страница 16

Если врач всё время будет обучаться по бумажкам, симуляционным столам и трупам — хороший специалист из него не выйдет. Очень важно иметь способность налаживать контакт с людьми и активно развивать её.

Не говоря уже об осмотрах. Хоть организмы у всех людей и имеют фундаментально одинаковое строение, но каждый человек чем-то да отличается от другого. Количество жировой клетчатки, форма костей, рост, вес — всё это очень влияет на то, как в конечном счёте будут собираться данные при осмотре.

Если не осмотреть несколько сотен пациентов вживую, то никогда не сможешь понять такие тонкости.

Нарушито Тайто сел напротив Акихибэ Акико и положил на стол папку со своими обследованиями. К моему удивлению, Акихибэ резко избавилась от своего нагловатого тона и начала вполне адекватный опрос пациента.

— Значит, вы говорите, что вас уже длительное время беспокоит кашель? — спросила она мужчину. — Скажите, сколько месяцев и какой характер у кашля? Сухой или влажный?

— Кашляю уже почти что два месяца, — сказал он. — Сухой, мокроты совсем нет. Иногда возникают приступы кашля, из-за которых даже дышать становится трудно. И при этом никаких подъёмов температуры.

— Вы курите, Нарушито-сан? — спросила Акихибэ Акико.

— Нет, — помотал головой он. — И никогда не курил.

Любопытно. Акихибэ, судя по всему, подозревает у пациента бронхиальную астму или хроническую обструктивную болезнь лёгких. Да, картина очень похожа, только он ни слова не сказал об одышке.

И Акихибэ Акико до сих пор не взглянула на его анализы, а я уже изучил данные его спирометрии. Несколько часов назад в кабинете функциональной диагностики наши специалисты уже проверили функцию его дыхания. И там не обнаружилось никаких нарушений. Бронхи не сужены, объём лёгких никак не изменён.

Я осмотрел грудную клетку Нарушито с помощью «анализа». Ничего! Лёгкие абсолютно здоровы. Вижу, что слизистая немного надрывается из-за частого кашля, но в большей степени она страдает даже не в бронхах, а в области гортани и глотки. Ни признаков бронхиальной астмы, не признаков хронического бронхита. И онкологического процесса я тоже не вижу.

Интересно… Посмотрим, что скажет Акихибэ Акико. Если она не сможет разобраться, к процессу подключусь я.

— Судя по вашим анализам крови, никакой инфекции нет, — рассуждала она, рассматривая результаты обследований. — И спирометрия в норме… Хм… А компьютерную томографию органов грудной клетки вам уже выполняли?

— Да, конечно! — вспомнил Нарушито. — Простите, забыл отдать вам результат.

Мужчина достал из сумки заключение КТ и передал его Акихибэ. Я уже знал, что там будет. Норма. Никаких отклонений.

Можно было бы предположить, что у него возникли проблемы с щитовидной железой. Она увеличилась и давит на гортань, вызывая мучительный рефлекторный кашель. Но мой «анализ» не засёк изменений в щитовидной железе. И, судя по данным обследований, Нарушито уже выполнял ультразвуковое исследование щитовидки несколько месяцев назад. За такой короткий срок она бы не смогла так резко увеличиться.

Эх, не повезло Акихибэ Акико. Очень трудный случай ей достался. Но пока что она показывает себя весьма неплохо. Общается с пациентом вежливо, внимательно. И самое главное — не теряется. Как специалист, она ведёт себя очень даже неплохо.

Жаль только, что я знаю закулисную картину её образа.

Девушка послушала лёгкие пациента, осмотрела его ротовую полость и прощупала щитовидную железу.

— Скажите, Нарушито-сан, а какие препараты вы принимаете? — спросила она.

Прекрасный вопрос. Ей осталось исключить всего два патологических процесса, чтобы добраться до истины.

— Никаких, Акихибэ-сан, — пожал плечами он. — Давление, и другие хронические заболевания меня не беспокоят.

Если бы Нарушито Тайто принимал препараты от давления, мы легко бы могли обнаружить в одном из них побочный эффект в виде кашля.

Осталось исключить аллергию, но и на неё это непохоже. По общему анализу крови не заметно, чтобы количество эозинофилов — клеток, отвечающих за аллергию, увеличилось.

В целом Нарушито Тайто казался абсолютно здоровым человеком, и ни в одном из его органов не обнаруживалось никаких признаков воспаления.

Акихибэ Акико замолчала.

— Простите, — она поклонилась Нарушито. А затем повернулась ко мне. — Кажется, я не смогу поставить верный диагноз, Кацураги-сан.

Выглядела Акико уничтоженной. Пустота в глазах, поникшие плечи и чувство полного разочарования в себе. Странная она. Выглядит так, будто только что по её ошибке погиб пациент. А она, всего-навсего, не смогла выставить правильный диагноз в первый день стажировки.

Но случай действительно трудный.

— Всё в порядке, Акихибэ-сан, — сказал я. — Сейчас разберёмся вместе. И вы, Нарушито-сан, не беспокойтесь. Я знаю, в чём может быть ваша проблема.

— Правда? — одновременно воскликнули и пациент, и доктор Акихибэ.

— Вы сказали, что не принимаете никаких препаратов, но я заметил, что кто-то выписывал вам противовоспалительные препараты на протяжении месяца, — сказал я. — Судя по листу назначений, вы прошли целый курс лечения. Но от чего? У нас в базе данных нет выписок о вашем заболевании, а вы документов не предоставили.

— Простите, Кацураги-сан, — вздохнул он. — Я после того случая совсем забывчивый стал.

— После какого случая? — нахмурился я.

— Два месяца назад меня сбила машина, — заявил он. — Представляете, ничего себе не сломал, но очень сильно приложился затылком о камень.

— У вас было сотрясение? — спросил я, подключая «усиленный анализ».

У основания черепа до сих пор оставались следы гематомы. Сам мозг не пострадал… Либо мне так казалось. Искать патологию в нервных волокнах трудно даже с помощью «анализа», но интуиция подсказывала мне, что с областью, которая носит название «продолговатый мозг» что-то не так.

— Я не уверен, что это было сотрясение, — сказал Нарушито. — Меня доставили в Центральную Токийскую больницу и сразу же передали неврологам. Пока меня везли, я был без сознания. Но потом уже в отделении быстро пришёл в себя. Врачи лишь пожимали плечами. Сказали, что мне крупно повезло. Я чуть не повредил себе какой-то… длинный мозг?

— Продолговатый мозг, — уточнил я. — Больше ничего вам не сказали?

— Нет, — замотал головой он. — Только сообщили, что у меня из-за травмы чуть не отключились все органы. Но кровообращение в мозге быстро восстановилось, и я пришёл в себя. А к чему вы ведёте? Считаете, что это как-то связано с моим кашлем?

— Стопроцентно — да, — кивнул я. — Чтобы вы понимали, Нарушито-сан, продолговатый мозг имеет очень большое значение в нашем организме. Он — самый древний с эволюционной точки зрения. Если кора головного мозга очень молодая структура и дарит она нам только способность мыслить, то продолговатый мозг даёт нам возможность жить.

— Жить? — удивился Нарушито.

— Там находится огромное количество нервных центров, которые регулируют работу нашего организма. Сердцебиение, дыхание… Перечислять можно долго. Но нас интересует именно дыхание, Нарушито-сан. Вам действительно повезло. Если бы ваш продолговатый мозг повредило, скорее всего, вы были бы уже мертвы. Но судя по всему, небольшое нарушение в его нервных волокнах всё же произошло. На микроскопическом уровне.

— Я поняла, к чему вы клоните… — прошептала Акихибэ Акико, но я жестом попросил её помолчать.

— Изменения, судя по всему, произошли в кашлевом центре, — заявил я. — Именно там в продолговатом мозге создаётся кашлевой рефлекс.

— Я думал, что мы кашляем лёгкими, — пожал плечами Нарушито Тайто.

— Мы вообще всё делаем с помощью мозга, Нарушито-сан, — улыбнулся я. — Но с кашлем есть один нюанс. Если что-то напрямую раздражает ваши лёгкие или гортань, вы начинаете кашлять. Как при простуде или попёрхивании. Это периферический кашель. В данном случае вам достаточно откашлять то, что вам мешает, или дождаться выздоровления. Однако, если что-то раздражает ваш кашлевой центр… Вы будете неукротимо кашлять без какой-либо причины, и практически ничто не может это остановить. Ваш продолговатый мозг считает, что вашим лёгким плохо и их нужно очистить.