Бубен Костяного принца - Парсиев Дмитрий - Страница 11

– Посмотрим, – задумчиво протянул Вася, – Эх, нам бы копья хорошие, да щиты…

– Будут, – пообещал Аким, – У меня тонкоствол на костре сейчас обжигается. Потом обгорелые концы заточу, вот тебе и копья!

– Так ведь нельзя нам оружие иметь?

– А мы скажем, что это мол шесты, чтоб плот толкать, – не сдавался Аким, – А точеные оголовки мы глиной залепим и в огне ее запечем. В случае нужды глину с наконечника сбить нетрудно.

В эту ночь, когда парни улеглись спать, Вася, как уже повелось, заступил в дозор первым. Подкинув веток в костер, он осмотрел обожженный торец тонкого ствола. Корень у него уже выгорел, а сам торец хорошо просох. И толщина у молодого деревца в самый раз, в руку ложится как надо. Вася подтащил поближе к огню плоский шершавый камень, прижал к нему сверху двумя руками под острым углом обгорелый торец и начал точить поступательными движениями. Вперед-назад, вперед-назад. Через некоторое время слегка провернул древко, сменив место приложения будущего наконечника к шлифующей поверхности, и снова: вперед-назад.

Ночные джунгли смолкают только во время проливного дождя. Сейчас дождя не было, но Вася уже привык к беспокойной ночной суете многочисленных речных и прибрежных обитателей. Множество звуков в воде, в траве, в кронах деревьев сливались в сплошную шумовую завесу. Он отвлекся только когда во сне пошевелился Макар. Вася прикинул, не пора ли его будить себе на смену, но решил, что пока еще рано.

Заточив в черновую оголовок, он сменил угол приложения на менее острый и стал затачивать самый кончик, который слишком длинным и тонким быть не должен, иначе легко обломится. Вася не сразу обратил внимание, как вдруг разом затихли окружающие джунгли. А осознав, обернулся на волка, и стал вслушиваться звериным чутьем в окружающую темноту. Довольно быстро он обнаружил причину внезапно наступившей звенящей тишины. Шагах в тридцати от их лагеря, кутаясь во тьму и прикрываясь деревьями, за ним кто-то наблюдал. Сжимая в руках почти готовое копье, Вася немного отодвинулся от огня, чтобы его дым и свет не мешали получше разглядеть чужака.

Он быстро понял, что это не человек, а крупный зверь, разумеется хищник. Во тьме явственно светились два огромных кошачьих глаза. И было в нем еще кое-что, совершенно поразительное. Он был окутан так хорошо знакомой зеленой взвесью нифрильного заклятья. Корневой образ вепря на левом Васином запястье, будто готовясь к отражению могического удара, нагрелся и засветился красноватым светом. Вася уже не сомневался, это и есть тот самый, наводящий ужас, Кагуна. Ему вспомнились слова бригадира: «Кагуна – необычный зверь. Его костер не остановит».

Еще бы он был обычным! Когда какой-то мога балует и на кугуара заклятия нифрилом вешает? Вот только самого могу, как ни старался Вася, почуять не смог. Никогда не слышал он о заклятиях, под которыми можно бродить подолгу. А значит, мога должен быть неподалеку. Либо оставалось предположить, что кугуар обвешан нифрилом и сам управляет заклятиями, но кто ж в такое поверит?

Вася сделал еще пару шагов от костра, вдруг да получится разглядеть свечение нифриловых монет. Но разглядел только крупную кошачью морду. И еще взгляд. Ему подумалось вдруг, что кугуар вполне отдает себе отчет в Васиных затруднениях, и в его не по-звериному смышленом взгляде пляшет смешливая искорка. При этом зверь сам будто оценивал, прикидывал силу будущего противника. Что-то решал для себя…

Они постояли так еще несколько мгновений сверля друг друга взглядами, а после кугуар развернулся и ушел, скрылся в ночных джунглях. Вася понял, что он приходил сюда на разведку, и обязательно вернется, чтобы напасть, не сегодня, но в ближайшее время. Он вернулся к костру и разбудил Макара, пришло время смениться на карауле.

– Кугуар приходил, – сообщил Вася.

– Тот самый Кагуна? – Макар сразу сообразил, о чем речь.

– Думаю, да, – Вася пересказал, что видел.

– Значит, думаешь, он вернется?

– Уверен, – убежденно подтвердил Вася, – Только не ночью и не с рассветом.

– А когда?

– Его время – вечерние сумерки. На предыдущего он напал прямо перед закатом.

– Вась, ты уверен?

– Хищники привычек не меняют, – Вася отчаянно зевнул, – Все, я спать.

– Угу, – Макар кивнул, повертел в руках заточенное Васей копье, удовлетворенно хмыкнул, взял другой обожженный ствол, и уже подсаживаясь с новой заготовкой к точильному камню добавил, – Ну, значит и мы будем готовиться…

А утром надсмотрщик, что принес их суточный паек холодного клейкого варева, огорошил еще одной новостью:

– Оззи про вас спрашивал, – бросил небрежно, будто бы между делом, однако парней проняло.

– А ему-то мы как дорогу перешли?

– Если бы вы перешли дорогу Оззи, вас бы уже волокли к Берте, – надсмотрщик показал в усмешке гнилые зубы, но тут же стал серьезным, его глаза сузились в щелки, – Но и в том, что просто спрашивал, ничего хорошего нет. Совсем ничего…

Друзья провожали его взглядами, пока тот не скрылся за деревьями.

– Что-то все сразу навалилось, – Вася недовольно покачал головой, – И сезон дождей, и кугуар этот заклятый, теперь еще и Оззи…

– Валить нам отсюда надо, – раздумчиво протянул Макар.

– Полностью поддерживаю… – кивнул Аким, и, памятуя, что его шутки из прошлых воспоминаний друзей порой раздражают, тихо себе под нос добавил, – …предыдущего оратора.

Тем не менее день прошел довольно спокойно. Гроза прогромыхала где-то вдали, но вскоре смолка, дождь в этот день так и не пошел. За ночь парни заточили себе каждый по копью, а Аким, дозоривший последним, как и собирался, залепил наконечники глиной и запек ее в углях. Извалявшись в золе, запеченная глина обрела грязно-серый цвет, став совершенно неотличимой от остального точно так же побывавшего в костре древка.

Днем он сооружал навес из подручного материала, беззастенчиво пользуя в том числе и нарубленный Васей и Макаром тростник. В этот раз они опять работали в паре, оставив Акима на берегу одного. Держа измазанные в золе концы вверх, оттолкали свежеизготовленными «шестами» плот от берега дальше обычного. Здесь тростник на самом деле был толще и длиннее, однако имея в руках топоры, затруднений во время рубки они не испытывали.

Когда набрали нужные шесть мер, еще осталось время помочь Акиму в обустройстве лагеря. Все вместе крыли навес. Пальмовые листья укладывали на обрешетку, а чтобы листья не посрывало ветром, поверх крепили еще один слой такой же тростниковой обрешетки. Вокруг навеса прокопали канаву и вывели ее в реку. Еще успели сделать несколько ходок за дровами, а потом стемнело. Дозор вели с повышенным вниманием, не отвлекая себя уже на ни на какие другие занятия. Но и ночь тоже прошла спокойно.

– А может пронесет? – легкомысленно предположил Аким, когда надсмотрщик принес им утром еду и ни слова ни сказав, убрался восвояси.

– Не пронесет, Акима, даже не надейся. И имей ввиду, наперво он на тебя нападет.

– С чего ты так решил?

– А ты сам посуди, – взялся пояснять Вася, – Когда мы с Макаркой на плоту рубим тростник, ты ведь один на берегу остаешься.

– А, да. По всему я для него самая легкая добыча, – согласился Аким, – Но ты говорил он на закате нападет.

– Необязательно, но думаю, что ближе к концу дня. Мы опять же будем уставшими, бдительность притупится, а значит и выше вероятность, что мы тебя зевнем.

– Вась, – Макар решился высказать сомнение, – Ты говоришь о кугуаре так, будто он способен все рассчитать не хуже человека.

– Боюсь, что так и окажется, – Вася Макаровым неверием нисколько не смутился, – Лучше мы переоценим его, чем что-то не предусмотрим.

Они еще некоторые время посидели у костра, продумывая и обговаривая меры противодействия хищнику. А потом принялись за дела. Аким взялся за очередное плетение из тростника, Вася и Макар для рубки с умыслом отогнали плот подальше от берега. Правда, едва они начали рубить сочные стебли, как Макар тронул Васю за рукав:

– Аллигатор сюда гребет. Не иначе по нашу душу. Будем отходить к берегу?