Бандиты - Леонард Элмор Джон "Голландец" - Страница 6

– Допился, – вздохнул Лео. – Наговоришь такого – сам потом пожалеешь.

Джек оглянулся по сторонам и поближе наклонился к Лео, перегнувшись через столик.

– У меня было предчувствие: как только Морин выйдет замуж, она начнет жиреть. Я мог бы внушить ей другие взгляды на жизнь, но изменить ее метаболизм я не в силах.

– Ты это серьезно? – уставился на него Лео.

– Взять хоть бы мою сестричку Риджину – тоже не мотылек. Как-то раз я разозлился на нее и сказал: «Знаешь, на кого ты похожа? На надувной матрас в кроссовках».

– Приятно слышать.

– Да ты не обижайся, ничего страшного. Просто я предчувствовал: Морин тоже начнет набирать вес.

– В жизни такой ерунды не слыхал! – возмутился Лео.

– Кому что нравится. Я же тебе говорю: мы с тобой разные люди. Нам с тобой не может нравиться одно и то же. Вот ты спрашиваешь, чем меня взяла Хелен? Что я в ней приметил в самый первый раз, когда положил глаз на нее?

– Умираю от любопытства, – признался Лео.

– Ее нос.

Лео молча вытаращился на своего собеседника.

– Классический, можно сказать, аристократический нос. Черт побери, Лео, за всю свою жизнь я не видал носа столь совершенной формы.

– Ты сам-то хоть слышишь, что ты несешь? – спросил Лео так громко, что Генри и Марио, суетившиеся возле бара, услышали и оглянулись на них. – Хочешь сказать, ты позволил девке посадить тебя в тюрьму ради ее прекрасного носа"?

– Все-таки ты так ничего и не понял, – развел руками Джек.

Он был в стельку пьян, он почти не контролировал свою речь, и все же не проговорился о легкой россыпи веснушек на ее лице, не осмелился описать чуть вздернутый подбородок, наклон головы, прелесть ее профиля, взгляд карих глаз…

И обнаженные ноги – он мог лишь угадывать, как сходятся они там, выше края мини-юбки. Длинные, изящные ноги, высокий свод, красивая туфля на высоком каблуке небрежно свисает с кончиков пальцев – леди сидит, удобно скрестив ноги, на высоком стуле перед стойкой бара в «Сэзираке», или в отеле «Рузвельт», или в «Монтелеоне», или в «Понтшартрене», в «Пибоди», Мемфис, в «Билтмор», Атланта. Нет, конечно, дело не только в ее носике, но стоит ли пытаться рассказывать об этом человеку, который обряжает мертвецов, читает романы о давно минувших временах и вроде как даже не замечает живых девчонок, пьющих коктейль за соседним столиком?

– Ты никогда не станешь взрослым, – подвел итоги Лео. Чего еще можно от него ждать.

Бродяги, толпившиеся перед входом в миссию Святого Семейства, щурились, заслоняя рукой глаза от яркого солнышка, и лениво перебрасывались репликами:

– Смотри-ка, гробовщик приехал.

– А кто помер?

– Только не я. Я вроде как жив покамест.

– Эй, приятель, приезжай в другой раз, когда откинемся.

– А этот все равно что покойник. Забери-ка его. Джек велел им не трогать катафалк. Попросту говоря, отвалить отсюда. Прошел между ними в своем синем костюме, белой рубашке (при галстуке в полоску и солнечных очках), приветствуя бродяг легкой улыбкой и дыша через рот. Кто-то сказал за его спиной:

– Видать, суп неплохой, блевотины вокруг не видать.

Спившиеся, насквозь проспиртованные люди. Стоят тут, греются на весеннем солнышке, никто и ничто, а еще пытаются что-то лепетать, даже требовать: «Мистер, дайте доллар, я присмотрю, чтоб на ваш катафалк не ссали». Джек добрался до входа в миссию, ему пришлось по пути оттолкнуть лишь пару попрошаек.

Здесь тоже было полно бродяг – сидели плечом к плечу за двумя рядами столов, которые тянулись до самой раздаточной. Две пухленькие седоволосые дамочки в очках и белых фартуках раскладывали еду по тарелкам. Джек спросил щуплого цветного паренька в комбинезоне и чересчур большом, видавшем виды твидовом пальто, которая тут сестра Люси.

Паренек как раз выходил из столовой. Он обернулся через плечо, потом все-таки повернулся всем телом и ткнул пальцем в сторону очереди, продвигавшейся к раздаточной.

– Вон она.

– Точно? – переспросил Джек.

Паренек усмехнулся, зубов у него почти не было. Его позабавила удивленная мина Джека.

– Не слишком-то благочестивый вид, да? Готовит она хорошо. Приходи в понедельник, отведаешь красных бобов с рисом.

Джек увидел изящную молодую женщину. Темная прядь волос убрана за ухо. Он даже темные очки снял, чтобы получше ее разглядеть. Надо же, бежевый двубортный жакет, очень стильный, из льна или тонкого хлопка. Она подходит к этому отребью, дотрагивается до них. А брючки? Одно дело позировать с моделями, рекламировавшими фирменные брюки, но увидеть тертые джинсы от Кельвина Кляйна на монахине! С плеча свисала изящная соломенная сумочка, простые с виду коричневые туфли на каблучках подчеркивают длину стройных ног. Ну и ну! В пахнущей дезинфекцией кухне для бесплатной раздачи супа – и вдруг такое. Она заговаривает то с одним бродягой, то с другим, прикасается к плечу – то есть к верхней одежде, которую они годами не меняют, – она берет их руки в свои ладони…

С тем же спокойным выражением лица она подошла к Джеку, пожала ему руку – у него-то, по крайней мере, руки чистые.

– Джек Делани, – представился он. – Работаю у Муллена.

Ладонь монахини оказалась мозолистой, что никак не вязалось с ее модным прикидом.

Зато лицо прекрасно сочеталось с нарядом. Это лицо и вовсе ошеломило Джека. Тонкая, нежная линия носа, темные волосы небрежно откинуты назад, на лбу густая челка, глаза цвета глубокой морской синевы прямо глядят на него. Монахиня только издали казалась среднего роста. Стоя с ней рядом, Джек прикинул, что без каблуков в ней еле-еле наберется пять футов с тремя дюймами.

– Я Люси Николе, – ответила она. – Поехали, Джек?

Кто-то из бродяг хрипло посоветовал ей не связываться с гробовщиком:

– Не езди с ним, сестричка. Оттуда не возвращаются.

Другой попытался сделать ей комплимент – дескать, она классно выглядит. Люси улыбнулась в ответ всем сразу, уперлась рукой в бедро, развернула плечи, точно профессиональная модель.

– А? Классно? Вам нравится? Катафалк ждал их.

– Знаете что? – сказала она Джеку. – Я всегда мечтала посидеть за рулем такой штуки.

Он пропустил ее вперед. Монахиня уселась за руль, дала гудок, и бродяги, гревшиеся на солнышке вдоль Кэмп-стрит, замахали вслед катафалку.

– Вы водить-то его умеете?

– Еще как. Это же не полуторатонный грузовик со сломанными рессорами. Месяц назад, когда пришлось удирать, я купила в Леоне «фольксваген» и гнала его до Косумеля. Поездочка что надо!

Джек попытался вникнуть в ее слова, но так ничего и не понял.

– Откуда вы ехали?

– Из Леона – это в Никарагуа – через Гондурас в Гватемалу. Наша одежда более-менее напоминала рясу, а по документам мы ехали в Хухуте-нанго, преподавать английский. Потом пришлось оформить новые бумаги, чтобы перебраться в Мексику, а дальше все просто – из Косумеля в Новый Орлеан, оттуда в Карвиль. Разумеется, из Манагуа в Мехико можно было лететь самолетом, но мы не рискнули болтаться в аэропорту. И потом, мы просто не могли ждать. Нужно было как можно скорее вывезти оттуда Амелиту и продолжить лечение. Амелита – это та девушка, за которой мы едем.

– А! – только и смог выдавить из себя Джек. «Девушка, за которой мы едем!» Так вот запросто она упоминает о покойнице. Все правильно, в записке, полученной им от Лео, значилось имя Амелита Соза. Только сестра Люси, похоже, воображает, будто обо всей этой истории ему известно больше, чем на самом деле, что он знает, как и почему она оказалась здесь. Кстати, а какая участь постигла «фольксваген»? Продала она его, что ли? Джеку казалось, будто он вошел в комнату в разгар какой-то увлекательной беседы. Неохота выставлять себя идиотом. Пока что он ограничился указаниями водителю:

– С Ли-Серкл сверните на Федеральное шоссе, а потом все время прямо, до поворота на Сен-Габриель. Скажите, когда устанете.