"Фантастика 2024-13". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Хай Алекс - Страница 65

Конгерм парил в небе, и я поймал себя на том, что с таким соглядатаем мне было спокойнее. Да и поговорить всегда есть с кем, хотя дух оказался довольно своеобразным собеседником. Я знал, что он предупредит меня об опасности, хотя кого я обманывал? Здесь всюду была опасность. А я ещё и разоделся так, что не обратить на меня внимание было невозможно. Но того требовала работа.

Кузню я определил по запаху и дыму — большой каменный дом притулился к западному краю города, одной половиной утопая в раскидистых кустах черноплодной рябины и орешника. Изнутри, как и положено, доносился грохот, кричали люди, били молоты и вздувались меха, как лёгкие огромного зверя. Я прислонился к стене и, стараясь не шуметь лишний раз, заглянул в небольшое окошко.

Что ж, сегодня мне повезло. Хевн была на моей стороне. Я увидел Ивера Гутфритссона. Сын конунга переговаривался с кузнецом. Вот уж поистине больше не красотка — выбитый глаз прикрывала повязка, часть волос на голове отсутствовала, и я увидел зарастающие раны на его черепе. Лучше бы тогда я его убил.

— Добро! — крикнул Ивер и забрал из рук мастера топор. — Стало ещё лучше!

— А то, — осклабился кузнец и упёр руки в бока.

Отлично. Я подобрался к выходу с теневой стороны, стараясь держаться так, чтобы ветви орешника прикрывали меня от посторонних глаз. Впрочем, пока что здесь лишних людей и не было: кузня находилась на отшибе, мастера были внутри, а женщины–хозяйки суетились в доме или занимались скотом.

Я достал с пояса топор и начертал в воздухе руну Перг — знак движения, а на себе — руны Бран, Нит и Даг — вязь сокрытия днём и ночью.

— Ну же, Красотка, выходи скорее, — шепнул я, отправив знак в сторону врага.

Ничего не произошло, но руны не следовало торопить. Зато я услышал в голове голос Конгерма.

— Я вижу конунга и его людей. Они возвращаются по северной дороге.

— Далеко отсюда?

— Не очень. Они верхом, придут быстро. У тебя мало времени, что бы ты ни задумал.

— Мне нужно, чтобы ты отвлёк людей, — беззвучно попросил я. — Что–то большое, страшное, что полностью завладеет их вниманием. Желательно, чтобы навело побольше суеты и хаоса.

Мне показалось, я почувствовал, как дух улыбнулся.

— Ооо, — протянул он. — У меня есть великолепная идея. Будет весело.

Голос пропал, и я лишь увидел, как над моей головой пронеслась тень орла — птица устремилась в город.

Кто–то вышел на порог кузницы. Я подобрался чуть ближе, стараясь разглядеть его.

— Отличный всё же мастер, — хмыкнул Ивер, любуясь оружием и повесил его на пояс.

Он не заметил меня, не почувствовал занесённого над его головой топорища. Руны надёжно меня скрывали. Казалось, после того, как Гродда даровала мне последний знак, сила всех моих заклинаний возросла в разы.

Я тенью скользнул ему за спину и опустил обух топора ему на затылок, рассчитав удар так, чтобы не убить, но лишить сознания. Ивер даже не ойкнул — рухнул, точно мешок, прямо в мои объятия.

— Вот и славно, — шепнул я, оттаскивая его в густые заросли к ручью. — Хоть на что–то ты, паскудник, мне сгодишься.

Я выкинул топор Ивера в тенистые заросли — не светят ему славная смерть и чертог Вода. Не теперь. Помрёт безоружным. Ивер, следовало отдать ему должное, очнулся быстро. Я едва успел дотащить его до берега, как он распахнул глаза и тут же принялся отбиваться. Тяжёлый, зараза. И сильный — потеря глаза и раны на голове не сделали его немощнее.

Я увернулся от пинка и отпустил его руки. Ивер тут же вскочил — я видел, что он узнал меня. Но прыти у него поубавилось, когда он заметил мой плащ.

— Ты…

— Я. Ты плохо себя вёл, Ивер Гутфритсон, — злобно улыбнулся я и снял с пояса нож, подаренный Вигдис. Тот самый, что она посвятила Хевн и обагрила кровью. Клинок для мести.

Поражённый увиденным, Ивер в страхе попятился, но врезался спиной в дерево. Я сорвался за ним. Сын конунга бросился к кузне, открыл было рот, чтобы закричать, но я догнал его, повалил на землю, сбил ему дыхание и сел сверху. Не уйдет.

— Айна мертва по твоей вине. Она служила Когги на Свартстунне, обладала даром видеть вороньи сны. Ты лишил её всего этого. Я отомщу за неё, отправлю тебя к Гродде, и ты до конца самой вечности будешь ползать на коленях перед ней и вымаливать прощение. Ты не просто надругался над свободной женщиной, Ивер. — Я склонился к самому его уху и шепнул. — Ты оскорбил богов. Я, Хинрик Фолкварссон из Химмелингов, приговариваю тебя к смерти.

— Я не… Я не знал, — заскулил Ивер. — Она прокляла меня, на самом деле прокляла. У меня член стал вялый. Ведьмы сказали, что надо возлечь с той, что прокляла, чтобы снять колдовство… Я не знал, клянусь!

— Это уже неважно.

Я схватил его за волосы, поднял голову так, чтобы он задрал подбородок и, вознеся славление Хевн и Воду, вскрыл Иверу горло. Он захрипел, затрясся, забулькал. Я отпустил его корчиться и потянулся к мешку за чашей, набрал жертвенной крови, а затем другим ножом рассёк себе руку и пролил в чашу уже свою.

— Хевн Красная, мать мести, прими эту жертву во имя возмездия, что я должен совершить, — прошептал я над чашей и огляделся по сторонам. Рядом росла молодая осина — самое то для шеста.

Я срубил деревце топором и быстро отсёк лишние ветки, а оба конца палки заточил как копье, чтобы лучше втыкались. Ритуал проводил в спешке, по уму я должен был разводить костры, бросать травы и петь длинные воззвания. Но Хевн была со мной — я чувствовал ледяную ярость внутри и знал, что богиня меня благословила. И ещё я обонял запах дыма — жирного, плотного. В городе что–то горело, со стороны площади доносились крики. Что–то случилось. Но мне было нельзя отвлекаться.

Трижды пропев воззвания к Всеотцу, Гродде Ужасной и Хевн Мстительнице, я взялся за палку и принялся резать на ней вязь проклятия: несколько Грод, Нит, Хев, Ман, Гульг. Закончив резать, я обмакнул пальцы в жертвенную кровь и тщательно окрасил каждую. Теперь оставалось самое неприятное. Я поднял топор и в несколько взмахов отсёк голову Ивера. Вот уж поистине царский нитсшест получится — не просто голова любимого коня, но наследника. Если на что Ивер Гутфритссон и годился, так это лишь на проклятье для своего отца. Просто так убивать я его не хотел — решил подойти к мести творчески. Что мне теперь терять?

Последний жест — я с силой насадил голову на палку и встряхнул для надежности. Окровавленный нитсшест внушал ужас даже мне самому. От него не только веяло смертью — с него почти видимо сочилась тьма.

— Таким ты мне больше нравишься. — Я подмигнул перекошенной роже Ивера, подхватил все свои вещи, приладил колдовской посох за плечи и направился к площади. Настал час мести.

Надо мной пронёсся Конгерм, сделал пару кругов и с клёкотом улетел за городские стены — вероятно, отдыхать. Я чувствовал, что создание нитсшеста почти лишило меня сил, ещё и фетч подъедал, но продолжал идти. Если не сегодня, то никогда.

Маннстунн обуял хаос. Чем ближе я подходил к площади, на которой располагались торговые ряды и дом Гутфрита, тем громче становились крики. Я видел зарево пожара — дым, огонь, прозрачную дрожь воздуха над пламенем.

— Нравится? — насмешливо пронеслось у меня в голове.

— Твоя работа?

— Ага. Ты же хотел, чтобы я всех отвлёк — теперь им есть чем заняться до самого заката.

Конгерм зловеще расхохотался у меня в голове. Не такой уж и добрый он дух, судя по всему. С другой стороны, едва ли волшебным народам были ведомы добро и зло такими, какими их понимали мы, люди.

— Ты можешь мне понадобиться. Бди.

— Знаю.

В городе полыхал настоящий пожар, и огонь пожирал площадь. Люди выстроились в цепочку до самой реки и передавали друг другу ведра с водой и песком. Горели лавки, полыхали пивные. Но самым приятным зрелищем для меня был охваченный пламенем дом Гутфрита. Услада для глаз.

Я медленно вышел на площадь, неся нитсшест в вытянутых руках. Горожане сперва не заметили меня — были слишком заняты пожаром. Но вот один задержал на мне взгляд, другой… Увидев навершие шеста, они притрагивались к амулетам и спешили от меня прочь. А я шёл средь дымов, огня и криков, неся свою месть гордо, точно родовой стяг.