"Фантастика 2024-13". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Хай Алекс - Страница 49

А в итоге говорил с умным и порядочным человеком. Это спутало мне мысли и не укладывалось в голове. Гутфрит был щедр к верным людям, наказал собственного сына за тяжкую провинность, следовал закону и предложил Айне виру. Он был тунном, но вёл себя как нейд и почитал наши обычаи. Да и ко мне отнёсся с уважением, а ведь я был для него никем. Эта странная встреча никак не выходила у меня из головы, и я не знал, что и думать. Не помни я о прошлых деяниях Седого, сам бы просился к нему на службу — всякий муж посчитает за честь идти за справедливым вождём. И воины–тунны отзывались о Гутфрите с большим почтением совсем не потому, что он награждал их серебром. Было во всём этом что–то большее, что–то глубокое. Что–то, чего я пока что не понимал.

Но зачем он погубил Свартстунн, если чтил богов и обращался к Урсигу? Зачем убил Гутлог, если прислушивался к начертателю и рунам? Нет, Гутфрит точно не был безбожником. Но я либо чего–то не знал о самом конунге, либо Сага рассказала мне не всё о том, что случилось на Свартстунне. Значит, мне придётся выяснить ещё и это. Я не смогу сражаться с Гутфритом, не узнав его мыслей и стремлений до конца.

Солнце давно перебралось к западу, а я всё брёл, не встретив ни одного путника. Лишь беркут с громким клёкотом парил в небесах, порой спускаясь к самым кронам деревьев. Интересно, был ли он тем, кого я видел в Эрхелле и под Яггхюдом? Казалось, эта птица меня преследовала.

Я уже хотел было остановиться на привал, поесть и передохнуть, но услышал впереди шум голосов и стук топора о дерево.

— Давай! Тащи их сюда! Осторожно, я сказал! Укладывай ровно!

— Я пытаюсь!

— Да чтоб тебя, безмозглый ты болван!

Раздался треск, что–то рухнуло. Заржала лошадь. Стая напуганных птиц взмыла в небеса.

— Ах ты ж! — взвыли на поляне.

Я инстинктивно выхватил топор и сошёл с дороги, чтобы спрятаться в тени деревьев. Осторожно выглянул, на полусогнутых коленях двинулся на звук голосов. Подобравшись ближе, я отодвинул ветви орешника и огляделся.

Двое мужей обрабатывали сваленное дерево. Рубили ветви, обдирали листья и грузили дрова на повозку. Но, видимо, не рассчитали: телега завалилась набок. Тот, что был моложе, прыгал на одной ноге, баюкая ушибленную. Старший потирал спину и явно страдал от боли. Оба были похожи на местных: одежда неприметная, обувь простая и поношенная. Из орудия — самые простые топоры и скромные хозяйственные ножи из болотной руды. Они точно были родственниками — у обоих вытянутые лица, светлые глаза, потемневшая от солнца кожа. Взлохмаченные волосы они убирали в косы, но гребня их шевелюры явно давно не видели. Привязанная к дереву лошадь успокоилась и принялась жевать траву.

Старший заметил меня, постарался скрыть боль и приветливо помахал рукой.

— Доброго дня тебе, путник! — обратился он и положил топор на землю — так, чтобы я видел. Проявлял миролюбие.

Я последовал его примеру и повесил оружие на петлю.

— Мир вам, — кивнув, я подошёл ближе. — Нужна помощь?

Старший отмахнулся и с тяжким вздохом упёр руки в спину. Возможно, надорвался. А может и ушиб.

— Сами справимся, благодарю, — прохрипел он. — Куда держишь путь, юный муж?

— В Бьерскогг.

— Так ты уже здесь. Вон, лес какой хороший. Охотишься или ищешь кого?

Я кивнул.

— Ищу начертателя.

Мужчина помрачнел и недоверчиво покосился на меня.

— На кой он тебе сдался?

— А зачем люди идут к колдунам? — осклабился я, но тут же посерьёзнел. — Он и правда мне очень нужен. Я тороплюсь.

Младший стащил с перевёрнутой телеги охапку перевязанных веток и пристально взглянул на меня.

— Начертатель — тёмный колдун, — сказал он. — Ормаром Одноглазым его здесь зовут. Он опасен и знает смертное колдовство.

— Ага. Ормар Эйрикссон. Его–то я и ищу. Подскажете, как добраться до его жилища?

Старший внимательно оглядел меня. Заметил топор, амулет Гутлог, задержал взгляд на ритуальном клинке и мешке с рунами.

— Ты и сам колдун что ли?

— Кое–что умею, — уклончиво ответил я.

Мужи встревоженно переглянулись.

— Хорошее или плохое? — понизив голос, спросил старший.

— То и другое. Зависит от того, кто и что просит. — Я расставил руки в стороны и шагнул к ним. — Моё имя Хинрик Фолкварссон, зла я вам не причиню. У тебя, почтенный, болит спина, и сильно. Предлагаю обмен: я смогу унять боль, а вы отведёте меня к начертателю. У меня к нему важное дело.

Младший замотал головой.

— Не отведём, нам туда нельзя. Дом начертателя охраняют духи, и людям в его владения хода нет. Но мы расскажем, как пройти.

— Хорошо, — кивнул я, снял с плеч мешок и указал на старшего. — Мне нужно твоё имя, чтобы заговорить травы для лечения.

— Айдж я, — представился он. — Это мой сын Снор. Точно спину подлечишь? Не обманешь?

Я улыбнулся и потянулся к мешку с травами.

— Клянусь милостью Когги.

Айдж жестом велел сыну прерваться. Мы расселись на поваленном стволе. Я вытащил еду и предложил местным.

— Нужно поесть. Колдовство отнимает много сил. Будете?

— Не откажемся. Работаем с самого рассвета. Снор, достань наши припасы. Обменяемся и разделим.

Сын передал Айджу мешок с припасами, и тот принялся раскладывать нехитрую мнедь: лепешки, коренья, яйца. Я отдал им всё, кроме пары рыбин и краюхи хлеба. Её оставил в качестве подношения Когги в благодарность за помощь. Быстро поев, я оставил мужей отдыхать и занялся мазью. Хорошо, что ещё давно выспросил у Айны, из чего она готовила свою знаменитую целебную и невероятно вонючую жижу от болей. В лесу росло всё необходимое: лопух, подорожник, можжевельник и жаркий корень — даже не пришлось далеко идти. Я налил в миску немного воды, раскрошил туда собранные травы, отжал руками и хорошенько перемешал. Затем отошёл подальше в лес, нашёл крепкую берёзу и у её корней вознёс славление богине.

— Когги–целительница, хозяйка лесов, даруй мне мудрость трав, чтобы излечить мужа по имени Айдж. — Я начертил на мази руны Ман, Ког и Кер. Ман означала человека, Ког — исцеление, Кер — колесо жизни, переход от зимы к лету и обновление. — Пусть спина Айджа исцелится при помощи этого снадобья, и станет он силён, как крепкое дерево. Яви свою силу, о великая, и напитай ею эту мазь. Да будет так, как я сказал!

Листья берёзы весело зашелестели, на ветви села желтопузая синица и что–то мне прочирикала. Дар был принят. Поклонившись, я вернулся к мужам. Дровосеки как раз дожёвывали мою рыбу.

Я сорвал большой лист лопуха и вывалил на него мазь, завернул и перевязал сорванными травинками.

— Возьми эту мазь, — я протянул кулёк Айджу. — Натирай спину три дня по три раза. На рассвете, в полдень и на закате. Боль пройдёт. Как почувствуешь облегчение, приди в лес, оставь возле берёзы хлеб и мёд и вознеси хвалу богине Когги.

Отец принял свёрток обеими руками и с поклоном — вероятно, я заслужил его уважение.

— Кровь лить не нужно? — тихо уточнил он. — А то часто говорят, что надо руку сечь…

— Нет. На этот раз — нет. Но про дары не забудь. Боги не терпят, когда их обманывают. И если ты не отблагодаришь Когги, она разгневается.

Муж закивал.

— Конечно, отблагодарю! Выходит, это светлое колдовство?

— Нет светлого и тёмного колдовства, — удивляясь перемене в самом себе, ответил я. — Есть только сила, которую один использует во благо, а другой во вред. Сила не бывает ни доброй, ни злой.

— Но ты, почтенный, хотя бы выглядишь не так страшно, как Одноглазый, — шепнул Снор и вытащил из зубов кость. — От него веет смертью.

— Он многое пережил. — Я закинул вещи обратно в сумку. — Точно не нужна помощь с телегой?

Дровосеки переглянулись. Айдж кивнул.

— Если сам предлагаешь, не откажемся.

Снор быстро сбросил на землю оставшиеся дрова, и мы, взявшись, поставили телегу ровно. Старая рана в животе снова напомнила о себе, но, хвала Когги, там уже всё заросло. Странно, что боль не явила себя, когда я дрался с Ивером Гутфритссоном. Хотя тогда моя кровь кипела так, что я бы и отрубленной руки не заметил.