Русь и Орда (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич - Страница 20

Болдырь хотел что-то возмущенно воскликнуть, но я тотчас его перебил:

— Обожди, голова, не спорь. Была бы иная сила у поганых, о запасах и тесноте уже не говорил бы… Но сам покумекай — подход к единственным воротам острога отлично простреливается со стен. И тараном бить в створки снизу-вверх не шибко сподручно будет — а лестницы так и вовсе неоткуда к тыну приткнуть! Ведь по бровке скал его возвели… Насыпь же перед вратами, чтобы пороком их разбить, татарва возвести просто не успеет: коли поганых действительно четыре тысячи наберется, то мы двумя днями управимся!

— Это как же⁈

Если обескураженный моим ответом казачий голова затих, то оба атамана ушкуйников едва ли не хором озвучили свой вопрос. Тяжело выдохнув, я принялся спешно излагать свой план:

— Значит так, браты, сейчас срочно собираете всех повольников…

Конец листопада (октября) 1381 года от Рождества Христова. Елецкий кром.

Татары появились лишь на следующий день после стычки с казачьей сторожей — точнее после полудня. На основании чего я сделал вывод, что штурм до следующего утра не состоится — поганые просто не успели бы к нему изготовиться до наступления заката. Дни-то уже по-осеннему короткие, и солнце заходит быстро…

Я не ошибся.

Между тем, еще при приближении ордынской рати дозорная ладья, стоящая до того напротив набатной башни, с некоторым трудом двинулась против течения реки, следуя на запад — то есть на закат, если использовать местную терминологию.

Ордынцы вряд ли могли ее заметить — дозоры противника по приближению к крепости держались вблизи «полутьмы», очевидно боясь засады или внезапного налета из крома. Не так уж и напрасно опасались, кстати… Но время вылазок еще не пришло, нет! Пока что враг имеет значительное численное превосходство — как минимум, двукратное.

Вообще, потери штурмующих к обороняющимся в условиях средневековья берутся в соотношении три к одному. И в целом, если бы защищался только гарнизон крепости, у врага действительно был бы шанс… Ну, сотенная Елецкая дружина, уцелевшая после Куликово поля, битвы с литовцами Ольгерда и налета на Азак — это вообще слезы. Младшие дружинники — по совместительству отличные лучники — распределились по боевым вежам, а четыре десятка бронированных гридей встали на «центральной площади» у храма, готовясь выполнять функции «пожарной команды». То есть, если на какой из стен наметится прорыв поганых, будет подан специальной сигнал из пяти звуков рога с ближней к прорыву башни. После чего всадники галопом полетят в сторону прясла, где ордынцу начали брать верх…

Обе сотни наиболее подготовленных «ротников» заняли тын — то есть северную и западную стены, представленные пока лишь частоколом. В принципе, за них я не шибко волнуюсь — кое-что бывшие невольники уже умеют, и при случае встретят врага градом сулиц. А коли татары всерьез решаться штурмовать именно на этом участке, то на головы карабкающихся по лестницам ордынцев обрушатся вполне себе поставленные, рубящие удары секир…

Южную же и восточную стену заняли исключительно стрельцы — дружина охотников да ополченцы окрестных сел. Последних Твердило натаскивална бой из трофейных татарских луков всю прошлую зиму… Вообще, из окрестных сел в кром отступило лишь две сотни семей — остальным проще было укрыться в лесных убежищах, чем наперегонки с татарами идти к городу. Благо, что наученные горьким опытом выживания на границе степей, селяне привыкли обустраивать и лабазы, и лесные полуземлянки, отапливаемые печами…

Все то, чего так остро не хватило русичам зимой 1237 и 1238 годов — когда селяне были вынуждены бежать от татар в города, ставшие для всех смертельными ловушками… Вместо того, чтобы укрыться в заснеженных лесах. Но увы, без заранее приготовленных лабазов с едой и отапливаемых убежищ, в зимнем лесу не выжить.

Да и в осеннем долго не протянешь…

Наконец, помимо лучников, к бойницам встали и повольники с трофейными арбалетами — всего полсотни стрельцов, не так, чтобы очень много. К сожалению, оставшиеся самострелы забрали с собой ушкуйники сраженного мной атамана Уса, не пожелавшие остаться в Ельце — ничего не поделаешь, законная добыча… Как бы то ни было, с учетом ополчения, охотников и повольников, у меня набралось практически три сотни вполне себе боеспособных стрельцов — да и трофейные луки я практически все раздал…

Всего же кром защищает шесть сотен относительно боеспособных воев — понятно, что лучника-ополченца никак нельзя сравнить с младшим дружинником, а ротника-новобранца со старшим. Но еще две с лишним сотни мужиков, вообще не записанных ни в городское ополчение, ни поверстанных в ротники, составляют даже не боевой резерв… Хотя все же именно он: ведь в случае, если на северной и западной стенах наметится прорыв, то ротников сменять простым мужикам.

Пока не поспеют гриди…

Но это в крайнем случае — а так селяне встали к котлам с варом (кипятком), таскают на тын камни и бревна, что смогут сбрасывать по ходу боя… Плюсом я возложил на них функции саниторов, обязанных как можно скорее эвакуировать со стен раненых воев.

Из оружия — плотницкие топоры, плюс у сотни мужиков имеются заостренные колья, чьи наконечники для верности чуть обожгли в кострах. Этих «копейщиков» я закрепил за обеими воротными, «проезжими» башнями — одна из которых смотрит на восток, и открывает путь как к Печурам, так и к Каменной Горе, а вторая обращена на север. Эти ворота рассчитаны на вылазку — если совсем припечет, сквозь них с боем смогут прорваться оставшиеся дружинники, чтобы вывести горожан в глухой лес.

Трудноосуществимый, конечно, план — но второй подземный ход, ведущий в чащу, мы просто не успели прокопать. Ну, и кроме того, именно таким путем из осажденного Торжка прорвались уцелевшие вои и жители града зимой 1238 года… Так что все возможно.

Конечно, отдать на откуп уязвимые точки обороны крома наименее подготовленным защитникам — та еще идея…

Но она кажется нелепой лишь на первый взгляд. Во-первых, «проезжие» башни защищают также и младшие дружинники, и эти вежи имеют двойные ворота. Так что врага, сломавшего створки первых, да ворвавшихся внутрь башни, ждет кипяток, льющийся из варниц и град стрел да сулиц, летящих вниз сквозь бойницы косого боя… Не стоит забывать и про чеснок — «железные репьи» густо рассыпаны на земле!

Во-вторых, за внутренними створками поганых ждут специально подготовленные телеги — точнее сцепки телег, доверху груженых камнем. Спереди к ним прикреплены рогатины — так, чтобы насадить на их широкие наконечники ордынцев, рвущихся внутрь!

Кроме того, за последние сутки мы немного изменили ландшафт земляного полотна внутри ворот. Так что теперь телеги стоят на значительном подъеме земляной насыпи, и будут весело катиться вниз, под горочку! А вот уже у внешних створок — там, где заканчивается спуск — получилась земляная «ступень» высотой в половину тележного колеса. И с учетом тяжести груженых камнем возов (сцепленных промеж собой!), вытащить их татарам будет ой как непросто… Особенно под обстрелом лучников!

Ну, а пешцы с дрекольем — это уже так, крайний случай. Встать в воротах и держать их «ежом», пока старшая дружина на помощь не поспеет… Кстати, от площади до каждой из стен мы расчистили довольно широкие дороги — так, чтобы гриди могли быстро проскакать до точки прорыва, не встречая препятствий в виде шатров и кибиток…

Короче, я вроде бы все предусмотрел — и железобетонно уверен в том, что прорыва татар в кром в первый день штурма не случится! Да и Печурский острог, я уверен, продержится — его защищает четыре с половиной сотни казаков; оставшиеся кто в дозорах, не успевших вернуться из степи, кто гонцами ушел в Пронск, Рязань да по окрестностям. Плюс я передал Тимофею Болдырю цельную бомбарду с уже подготовленным расчетом — точно продержатся!

Конечно, посещали меня и безумные идеи встретить поганых в поле — всей ратной силой. Но тщательно все обдумав, я отказался от этой мысли — ну не станут ордынцы бить в лоб стену щитов повольников, а лучников по сравнению с ворогом у меня всяко меньше.