Главная роль 5 (СИ) - Смолин Павел - Страница 14

— Признаю справедливость твоих рассуждений, — кивнул я. — Хорошо, без контингента. В таком случае предлагаю подумать об альтернативном плане, не требующего от Дании провокаций в адрес Австрии. По возвращении домой я попрошу МИД и журналистов начинать копить обиды на шведов и норвежцев, подавать сигналы и готовиться к двум основным сценариям на данном направлении. Сценарий первый — большая мясорубка начинает крутиться в полную мощность, а северяне выступают в ней сателлитом англичан, французов и турок. В этом случае я заберу вот это, — я провел карандашиком по северной части Швеции, вдоль границ с Норвегией, закончив домен линией в двадцати километрах южнее Стокгольма. — Дания таким образом получит шанс на все остальное. Придется потрудиться, но веселье в северной части полуострова облегчит для вас дело. Дальше все зависит от Норвегии — к моменту окончания оккупации Швеции они успеют потратить на попытки меня остановить весь флот и большую часть армии. Я позабочусь, чтобы норвежцы не захотели принять регулярно предлагаемый мной мирный договор, и это даст мне возможность пойти дальше — до западных берегов. Балтийское море — это моя уязвимость, а значит оно должно контролироваться мной и союзниками, которым я могу доверять.

Кристиан от глупых вопросов («почему ты не боишься Англию и зачем собрался воевать в Черном и Северном морях одновременно?») воздержался — приучается смотреть не на луну или палец, а на персону указующего — вместо этого попросив продолжить:

— Второй сценарий?

— Был бы для нас подарком самой Истории, — улыбнулся я. — В рамках стратегии, которую я бы назвал «умиротворением агрессора» французов, турок и австрияков бросят на произвол судьбы, и мы с Вильгельмом спокойно решим с ними свои вопросы. Но англичане не глупцы — они понимают, что жертвовать пешками ради возможности начать войну на выгодных для них условиях долго нельзя, и на этапе моего вторжения в Швецию они вступят в Большую войну целиком — Северное море для них еще важнее, чем Балтийское — для меня. Желательно к этому времени сохранить статус войны с австрияками, чтобы Вильгельм присоединился к северной кампании в полном соответствии с международным правом, а не только по желанию.

— Ты не сказал, что в обмен на участие получит кайзер, — заметил Кристиан.

Я улыбнулся:

— В этой зоне, — очертил карандашом Скандинавию с Данией и акваториями. — Он не получит ничего, кроме беспрецедентно удобного плацдарма для будущего вторжения в Англию.

— Вернемся к этому разговору через пять лет, когда ты сможешь подтвердить свои обещания о способности выкупить всю нашу продукцию, от которой неизбежно откажется Англия, — принял правильное решение Кристиан.

Репутация репутацией, но пока деньги не показали, договариваться нет смысла.

— Хорошо, — легко согласился я и поднялся с кресла. — Грядет тоскливый момент долгой разлуки с любимой.

Моментально переключившись из большого политического деятеля в доброго дедушку, Кристиан улыбнулся:

— Ах, юность! Не переживай, мой мальчик — разлука не столь уж велика. В молодости время тянется как нить из прялки, но с возрастом превращается в бурный поток, стремительно утекающий сквозь пальцы. Ты не привык к праздности, и за трудами время до Рождества пролетит незаметно.

— Очень на это надеюсь, — улыбнулся я в ответ, прекрасно зная, что так и будет.

Но сердцу-то не прикажешь.

По пути я смотрел на скудное (в глазах зажравшегося меня) убранство коридоров и накачивал себя пониманием позиции Кристиана. В моих глазах жизнь датчан стоит меньше, чем жизнь моих подданных — в этом мы с ним схожи. С чисто математической точки зрения он вроде бы прав — русских несоизмеримо больше, чем датчан, и таки да, бабы имеют свойство рожать еще «юнитов». Но к таким пучинам цинизма я не готов и никогда не буду. Вспомнилась фраза из будущего — не помню, где ее слышал: «Лучше так, чем от водки» по отношению к погибшему солдату. Сказано было его горюющей матери. Добавив цинизма, «правоту» найти можно и здесь — в самом деле бывают такие, кто «от водки», но это же не повод держать солдат за расходный материал?

Тоже своего рода, прости-Господи, рынок: когда чего-то или кого-то много, единичное изделие или единичное живое существо обесценивается. Двадцать тысяч потерянных солдат для Дании означает приезд гробов чуть ли не в каждую семью в широком понимании — в каждый датский род. Хлипкая вертикаль власти не позволит пойти самым простым путем, загнав справедливо негодующий таким положением дел народ под лавки. Сложный путь Кристиану тоже не доступен — соразмерных в глазах датчанина выгод от утраты родственника нет, и короля своего он видел там же, где и утраченный Север. Какой от него толк лично фермеру Бертраму? А если мы с Кристианом и Вилли тотально облажаемся — этого исключать нельзя — и, положив на мои ультиматумы и сигналы нордический болт, шведы войдут в Данию? Основной контингент-то будет создавать давление на австрияков, и быстро его стянуть не получится.

Вздохнув, я облокотился руками на подоконник и в поисках душевного успокоения посмотрел в окно. Внутренний двор дворца был покрыт тонкой пеленой снега — уже третья «смена», первые две растаяли, а этот, выпавший сегодня ночью, похоже останется уже до весны, контрастировать с голыми, уснувшими темными стволами деревьев.

Поежившись от веющего от окна сквозняка, я подышал на ладони — не замерзли, просто показалось нужным — и продолжил путь. К черту — мне акватория нужна, а не Дания. Если бы не мама…

И ведь слила меня! Да, собственному отцу и королю Дании, моему дедушке, но я же прямо просил «никому и никогда». Получается, рамки «никого» выставляет сама Дагмара. Я много дней молчал, но поговорить с ней нужно обязательно. Неприятный будет разговор, но мне ли привыкать?

Послал Господь родственничков! Сегодняшним утром пришла телеграмма от Сандро. Прямо стучать на дядю Лешу я его не просил, но все всё понимают. Саша не подкачал — таскался за «Пудами» по Америке, бродил по построенному для нас броненосцу, копался в бумагах и общался со «старожилами» свиты командующего флотом.

«Техническое задание я склонен считать невыполненным». — писал Сандро. — «Броненосец не способен развивать заявленных скоростей из-за слабости двигателя. Изрядное количество компонентов снято с других кораблей и красуется кое-как заделанными пробоинами. Особого упоминания заслуживает броня — она почти в два раза тоньше обозначенной в техническом задании. Позволю себе предположить, что сделано это было для того, чтобы судно могло показать хоть какие-то скоростные характеристики. Во время моей с Алексеем Александровичем беседы, во время которой я указал ему на вышеперечисленные и другие изъяны этой лохани, он ввел меня в глубочайшее изумление ответом. Позволю себе процитировать: „К началу войны эта лоханка все равно успеет устареть и стать недостойной Русского флота“. Как будто ныне она достойна — американцы направили все усилия лишь на то, чтобы это плавучее недоразумение добралось до Петербурга! Точных сведений я не имею, и меньше всего на свете хочу оговаривать Алексея Александровича, однако он закрыл глаза на все недочеты. На следующий день мой гофмейстер сообщил о получении денежного перевода в размере ста тысяч долларов. Источником средств указан гофмейстер Алексея Александровича. Все это — косвенные и не совсем надежные доказательства, но единственным объяснением произошедшего я полагаю выплаченную командующему солидную взятку, долей от которой он со мною так щедро поделился».

Ответ отправлять смысла нет — бумаги подписаны, «попильное» корыто ползет через Атлантику, Сандро без дополнительных подсказок не станет поднимать шум. Упомянутую «соточку» он, кстати, отправил на один из моих счетов, на проекты. Отправил тоже без подсказок, что напрягает и раздражает. Деньги — отлично, но кампания по сбору взяток в пользу казны (почти как налоги!) носила как бы секретный характер. Что ж, во дворцах обитает много крыс, а подданным «при чинах» невозможно запретить делиться друг с дружкой впечатлениями о новых особенностях коррупции в Империи.