Рысюхин, шампанского! (СИ) - "Котус" - Страница 42

«Погоди нервничать, ещё неизвестно, сколько времени планировать будут, потом проектировать, потом средства искать…»

«Думаешь?»

«У меня, в моём мире, о необходимости моста через железную дорогу между Брилевичами и Курасовщиной лет двадцать говорили. И публикации в газетах были, и что решение принято, и что проектирование завершено, и что вот-вот построят…»

«И что?»

«И ничего. При моей жизни строительство так и не начали. Хорошо, хоть в качестве Временной меры» выезд из Брилевич на кольцевую построили — кривой, неудобный, но хоть что-то'.

Дед помолчал, подумал и добавил:

«Насколько помню, в моём мире об это мосте тоже в начале века заговорили, а построили только в семидесятых, если мне склероз ни с кем не изменяет. Правда, там две Мировых войны было, с Гражданской между ними, было немного не до того, чтобы новое строить — старое бы починить. Но не исключено, что твои дети, поступив в Академию, как раз и увидят начало строительства».

«Тут дальше пишут, что это начало программы по расширению и реконструкции грузового порта и развитию левобережной части Могилёва в целом».

«Дай-то боги, чтобы тут всё двинулось чуть быстрее».

В субботу утром уходил, когда жена ещё спала, что не удивительно — они вчера за разговорами засиделись изрядно. А вот на кухне внезапно обнаружилась хлопочущая у плиты Ульяна. Сонная, зевающая, в халатике. Но не том, шёлковом, который «достаточно тонок», а обычном, фланелевом, да ещё и накинутом поверх пижамы, штанишки от которой виднелись из-под подола. Я даже растерялся немного.

— Уля, что случилось⁈

— Нечегоооо-оу. Просто решила позабоооутиться, завтрак приготовить. Мой руки и приходи к столу.

Умылся и подбрился я в рекордные сроки, чудом не порезавшись в процессе, и вернулся на кухню как раз, когда она накрывала на стол: слегка поджаренные, до лёгкого хруста, гренки, яичница глазунья с ветчиной и сыром, оладушки. Вроде как ничего особенного, но явно заставило поработать. Сама она ограничилась чашкой чая с разогретой в духовке булочкой.

«Ты смотри, какая! Не просто красивая и талантливая, а ещё и заботливая! Надо брать!»

«Куда брать⁈»

«Замуж, куда же ещё⁈»

«Ты опять⁈»

«Не опять, а снова. Ты в этом вопросе что-то совсем „деревянный“, намёки понимать вообще не хочешь, даже самые что ни на есть прозрачные».

«А ты вот от своих намёков воздержаться не можешь, да?»

«Если бы только своих, Юра, если бы своих… У нас, чтобы ты знал, двоежёнство — это уголовная статья, вообще-то».

«Тогда зачем ты меня уговариваешь⁈»

«Юра! Не всё можно говорить вслух, даже мысленно! Я знаю, какой ты бываешь упёртый баран, хоть бы с тем же вождением автомобиля. Но приоткрой хоть край уха, хоть уголок глаза — посмотри, послушай и подумай, что именно я до тебя пытаюсь донести! И от кого!»

Дед передал мне эмоцию, словно сплюнул на землю, махнул рукой, развернулся и ушёл в лес. Наша с ним короткая пикировка была удачно скрыта за вдумчивым жеванием. На самом деле, я давно уже понял, к чему он клонит и под чью дудку поёт, но… Но меня раздирали противоречивые эмоции. С одной стороны — мне в принципе никто, кроме Маши не была ни нужна, ни интересна. Именно она — моя радость и моя половинка. С другой — понимание рассудочное, что род ходит по краю. К чему может привести привычка иметь одну жену и одного-двух детей я, оставшись последним, понимаю прекрасно. С третьей — чувствую себя каким-то животным, не то кабаном, не то быком, к которому подводят то одну, то другую самочку — да, породистые, но его никто ни о чём не спрашивает, привели — покрывай. Противно и обидно, не столько даже за себя, сколько за ту же Ульяну. При том, что сама по себе она очень даже ничего, не будь у меня Маши и не подталкивай меня некоторые в её сторону — вполне возможно, что и посватался бы. И это только самые, так сказать, крупные мазки, а в принципе я и до «в-десятых» дойти могу. И всё это во мне бурлит и кипит, только внешне я не показываю. Держу, так сказать, под крышкой. Но постоянный долбёж в эту самую крышку может привести к тому, что последствия накроют всех, в том числе и меня, и как бы не фатально.

— Ну, как, получилось? — Не выдержала в итоге Ульяна.

— Всё просто замечательно! Главное, что прожарено идеально — в меру подсушено, в меру хрустит!

— Ну, для мага огня поддержание температуры, что снаружи, что внутри задача не особо сложная.

— Огня⁈

— Что, тоже думаешь, что в музыке нужны только воздушники и звуковики? А с Огнём там делать нечего? — Она даже кружку с чаем отставила в сторону.

— Танго без огня — это строевая подготовка в парах.

Не успел я договорить, как девушка вскочила, взвизгнула и поцеловала меня в обе щёки.

— Уля!

— Ой!

Я вздохнул и отложил вилку.

— Улечка, солнышко, давай начистоту?

— Ну, давай… А Маша?

— Ей потом сама расскажешь, будет на сегодня хорошая тема.

Я перевёл дух.

— Во-первых, я понимаю, что вторая жена в моей ситуации не роскошь, а страховка. Но морально к этому не готов, мне кроме Мурки моей больше в принципе никто не нужен, но я осознаю, что ответственность перед родом — заставит. Но уж точно не сейчас, и не в ближайшие месяцы.

Ульяна задумчиво кивнула.

— Теперь о тебе. Ты девушка просто замечательная. Красивая, одарённая — и я не только о магии сейчас, умная, жизнерадостная, энергичная, заботливая. Не будь у меня Маши — точно мог бы посвататься.

— Но? После таких заходов как правило идёт какое-то «но», которое рушит всё в прах.

Ульяна выглядела расстроенной, но старалась держать себя в руках.

— Не сказал бы, что «в прах», но есть над чем поработать. Я же говорю — умничка ты, даже вот не пытаешься что-то сама себе придумывать, а даёшь мне шанс самому рассказать. Тормоза.

— Что «тормоза»? — Спросила Уля после нескольких секунд молчания.

— Тормоза у тебя тоже хорошие, но срабатывают очень уж поздно. А с учётом того, что ты ими ещё и пользоваться не любишь, живёшь по принципу «тормоза придумали трусы», то и вовсе… «Торможение двигателем» — знаешь, что это такое?

— Догадываюсь, но…

— В данном случае имеется в виду то, которое начинает работать после того, как отработало торможение бампером и торможение радиатором.

Уля на пару секунд задумалась, потом слегка улыбнулась и кивнула, мол, поняла. Говорю же — умница, и конструкцию автомобиля себе представляет.

— Так вот, у тебя штатное торможение колёсами порой начинается тогда, когда торможение двигателем уже отработало и начинается торможение кабиной. И мне немножко страшновато: род мой и так по краю ходит, и резкие манёвры…

— Да уж, бывает, заносит меня порой. Но если уж начистоту?..

Тут уже пришла моя очередь кивать.

— Зато вы с Муркой оба — чересчур правильные, рассудительные и осторожные, даже если с очень осмотрительными людьми сравнивать. Да, я порой про тормоза забываю, но я это понимаю, и пытаюсь исправиться, честно-честно, можешь у Маши спросить. И меня никогда не заносило во что-то, что нельзя отыграть назад или исправить.

«Пока не заносило».

«Это да».

— Но зато у вас стояночный тормоз — как у трёх паровозов. Вас пока с места сдвинешь и уговоришь хотя бы отпустить тормоз — другие уже на финише празднуют!

Я хотел было возмутиться, что вовсе мы не такие, но её внезапно поддержал дед:

«Есть такое! Не всегда, но — бывает. Со стороны виднее, уж поверь».

— Так что в среднем по семье всё будет неплохо уравновешено, даже с перекосом в осторожность, вас же двое!

— Возможно, всё и так, но усреднение хорошо работает только в математике, в жизни — не очень. И средняя температура по больнице не помогает ни тем, кто в инфекционном отделении «горит» ни тем, кто в морге «остывает».

— И ещё. Я больше на словах такая безудержная, на деле трусиха страшная, просто очень боюсь, что это заметят, поэтому изображаю из себя такую вот. А поскольку только изображаю смелость — то да, где надо останавливаться я не знаю. Но будучи «за мужем» можно же не бояться быть трусихой, правда?