Моров. Том 5 (СИ) - Кощеев Владимир - Страница 38

— С моей магией возраст — это преходящее, — ответил я. — Смотри.

Я щелкнул пальцами, и мое тело стремительно изменилось. За несколько секунд из молодого человека я превратился в сорокалетнего мужчину. Ничего сложного в этом не было, за основу я взял ту же личину, что использовал в Германии и Польше, лишь для лица применил генетический шаблон.

— Ого! — отстранившись и встав на колени на кровати, Маргарита принялась меня внимательно разглядывать. — Вот, значит, каким ты будешь с годами?

Я пожал плечами, кладя руку на внутреннюю сторону ее бедра, и погладил нежную кожу кончиками пальцев.

— Примерно так же выглядел мой отец, так что отличия будут, разумеется, но незначительные, — пояснил я. — Нравлюсь?

Маргарита закусила нижнюю губу, продолжая рассматривать мое лицо. Наконец, она кивнула.

— Очень, — призналась Ларионова. — По крайней мере, в таком виде у меня не возникает когнитивного диссонанса от того, какой ты внутри и какой снаружи. И если честно, если бы ты приударил за мной в таком виде, я бы тебе отдалась сразу и без остатка. Ты у меня импозантный мужчина.

Она наклонилась и, взяв мое лицо в ладони, нежно поцеловала в губы.

— Ну, значит, этот вопрос решили, — ответил я, обнимая ее за талию, после чего опустил руки ниже. — А что касается большего, то нас никто никуда не торопит. Со мной у тебя будут впереди еще долгие десятилетия молодости и здоровья.

Моя рука легла ей на живот, и Маргарита постаралась его втянуть, хотя он и так был достаточно подтянутым, чтобы пальцы соскальзывали.

— Репродуктивная система — в том числе, — произнес я. — А судя по тому, как долго я уже перебираю предложения дворян о женитьбе… Не похоже, что в ближайшем будущем мне попадется та, с которой я решу провести остаток жизни. В моем случае — крайне долгой жизни.

— А я, значит, тебя устраиваю? — отстранившись, уточнила Маргарита.

— Если бы это было не так, нас бы тут не было, — усмехнулся я.

— Я… — она открыла рот, чтобы продолжить, но тут же закрыла его, после чего тряхнула головой. — Еще слишком рано, чтобы об этом говорить. Давай вернемся к этому разговору лет через десять?

Я улыбнулся и, вновь приняв свой родной облик, поднялся с постели.

— Десять так десять.

Уже стоя под струями воды в душевой кабинке, я подумал, что это было бы просто.

Маргарита устраивает меня по всем пунктам. Как я и сказал, ее здоровье с моей магической помощью вполне позволяет еще лет тридцать вынашивать и рожать здоровое потомство. С этим вопросов не возникнет.

Мезальянс? Ну, эксцентричный преподаватель, обласканный государем, может позволить себе некоторые отхождения от правил. В конце концов, ничего не мешает просто оплатить возведение Ларионовой в благородное сословие некой услугой Романовым.

Но, разумеется, делать все это стоит не сейчас, а через несколько лет. Да и навязывать себя Маргарите я не собирался. Насильно мил не будешь, одно дело — место любовницы, которая по своему желанию может уйти в любой момент, чтобы построить собственную жизнь. И другое — супруга, которой от тебя уже никуда не деться.

Намылив голову, я подумал, что на месте Ларионовой Большакова уже тащила бы меня к алтарю. И мне нравилось, что Маргарита честно сама попросила о времени. Человек зрелый мыслит иначе, у него есть понимание ответственности за принятые решения.

Тяжело быть древним магом среди детей.

Закончив с водными процедурами, я накинул на себя халат и покинул ванную. Завтрак уже был накрыт, мои ноздри уловили аромат кофе и яичницы на беконе.

Поесть — и в новый учебный день.

Московский особняк Большаковых.

Евгений Игоревич вошел в комнату внучки. Кристина Гордеевна была занята выполнением домашнего задания. А потому девушка не сразу заметила присутствия Дубинина. Но и дед сам не торопил, наблюдая за тем, как увлеченно она покусывает кончик карандаша и заправляет прядь за ухо, когда задумывается.

— Ой, прости, я тебя не заметила, — отложив принадлежности, Большакова поднялась из-за стола и пересела на мягкий диван. — Увлекалась…

Евгений Игоревич спокойно кивнул и, присев в кресло, закинул ногу на ногу.

— Приятно видеть, что ты так увлеченно изучаешь… Что там, кстати, у тебя?

Кристина Гордеевна подняла учебник в мягкой обложке с тиснением фиолетовым цветом.

— Темная магия, первый курс, — прочитал дед, после чего перевел взгляд на внучку. — Смотрю, тебе нравится учиться в академии. Как у тебя с другими студентами? Нашла друзей?

Большакова в ответ вздохнула.

— Ну, я бы не сказала, что мы нашли общий язык, а кое-кто и вовсе умудряется меня бесить одним своим присутствием, — признала она. — Но возможность получать уникальные знания примеряет меня с этим странным обществом. Скажу честно, меня до сих пор удивляет, что преподаватели уделяют основное внимание не благородным студентам, а простолюдинам.

Евгений Игоревич кивнул.

— Это как раз объяснимо, — заговорил он. — Государь делает ставку именно на неблагородное сословие. Так что в первую очередь дипломы и знания должны получить простолюдины. А благородные платят за доступ к тайнам магии, а значит, это мы в первую очередь заинтересованы в собственном развитии. Если не хотим отстать. Конкуренция — та еще тварь, многие дворяне окажутся пережеваны ей и выплюнуты на обочину жизни.

Кристина Гордеевна смотрела на деда с удивлением.

— Звучит… цинично, — со вздохом признала она. — Тебе стало что-то известно?

— Нет, всего лишь простая логика, — развел руками Евгений Игоревич. — Императорская семья давно ищет способ нивелировать преимущества дворян. И эта академия — заметь, всюду подчеркивается, что она первая, а не единственная — станет тем камнем, который повлечет за собой лавину.

Девушка смотрела на своего деда, а тот не спешил продолжать мысль. Наконец, решив, что молчание затянулось, Дубинин уточнил:

— Так что, говоришь, за самоубийца тревожит мою любимую внучку? — с улыбкой спросил он. — Может быть, пора объявлять войну какому-то роду, а мы с твоим отцом и не в курсе?

Большакова криво усмехнулась.

— Это Моргунов, — ответила девушка. — И никакой войны объявлять не нужно. Просто их наследник… Он слишком высокого о себе мнения. Считает, что раз он претендует на звание лучшего по успеваемости на потоке, он может относиться ко мне снисходительно.

Евгений Игоревич улыбнулся иначе.

— А почему лучший он, Кристина? — спросил дед. — Я думал, ты станешь первой, кто будет стремиться к знаниям сильнее всех. Неужели Иван Владимирович настолько затмевает тебе разум, что ты витаешь в облаках на его занятиях?

Внучка чуть смутилась и на секунду отвела взгляд. Но Дубинину этого хватило, и он с трудом удержался от торжествующей улыбки.

Как ни крути, Моров стал слишком крупным игроком. И оказаться рядом с ним было бы полезно для рода, но… В ближайшие пару десятилетий общество станет сильно лихорадить — слишком много магии выплеснется в быт Российской Империи. Удержать волну будет невозможно, только оседлать. Устоять смогут далеко не все, несмотря ни на какую протекцию Ивана Владимировича.

И Евгению Игоревичу очень не хотелось бы, чтобы внучка пострадала в этом цунами. А чем дальше она окажется от Морова, тем лучше. Свою пользу Большаковы от него уже получили — Кристина Гордеевна уже вернула себе вкус к жизни. От подарка в виде компромата Моров сам отказался. Однако между родами нет ни вражды, ни долгов. И это отличный момент, чтобы перейти к дружеским отношениям, не углубляясь в родственные.

— Иван Владимирович замечательный, — произнесла взявшая себя в руки Кристина Гордеевна. — Но он ни разу за эти недели не дал понять, что относится ко мне как-то иначе, чем к другим студентам. Я понимаю, что академия только открылась, ему просто некогда заниматься личной жизнью. Однако…

— Ты поняла, что не так уж и много места в его жизни занимаешь, — с пониманием кивнул Евгений Игоревич. — Что ж, Иван Владимирович был прав — вам нужно было немного времени, чтобы разобраться в своих чувствах.