Опасный Нижний (СИ) - Курилкин Матвей Геннадьевич - Страница 47

В последний момент, перед тем, как заняться дверью, вспомнил совсем недавно виденную картинку, как большая крыса идёт по коридору и чутко нюхает воздух. «Блин. У них обоняние прекрасное, а я собираюсь там разгуливать». Пришлось возвращаться и мыться под струйкой ледяной воды, бьющей из стены. Было жутко холодно и неудобно, но Птицын не халтурил, отмывался до красноты. И этого парню показалось мало, так что он, с тяжким вздохом принялся натираться соломой из лежанки. Обоняние у Валерки никогда не было острым, но тут, кажется, даже полностью лишённому этого чувства существу стало бы плохо. «Да уж, судя по всему, меняют её не слишком часто», — думал Валерка. — «Ладно, ничего. Мы потерпим. Зато моего запаха за этим амбре ни одна ищейка не почувствует, будь она хоть крысой, хоть собакой. Остаётся только надеяться, что их не заинтересует, отчего в коридорах так несёт прелой, давно не меняной подстилкой для заключённых».

Человек привыкает ко всему, вот и Валерка уже через несколько минут притерпелся. Пора было заняться дверью. Подарок дивьих сработал на ней так же быстро, как и на наручниках. Дверь открылась легко, даже засов — достаточно было приставить пальцы к доскам напротив него, и сдвинуть. «Ну я прямо Гудвин какой-то», — с гордостью подумал парень.

— Вот и чудненько, — прошептал проводник. — А теперь сходим посмотрим, что здесь есть интересного. Эх, и чего они мне ещё для невидимости какую-нибудь татуировку не придумали?

Оказавшись в коридоре, парень с большим трудом сдержался, чтобы не рвануть сразу же наверх. Кажется, свобода так близко — беги! Вот только Птицын не был уверен, что ему удастся вытащить друзей. Да и рано ещё, как ни крути — нужно же выяснить, чего от него хотят те, кто его сюда посадил. «Нет, бежать рано. Но друзей навестить необходимо — особенно Алису. Она всю дорогу была в депрессии, как будто у нас кто-то умер. Нужно её поддержать и поговорить. Надеюсь, их всех тоже по одиночкам рассадили, — рассуждал Валерка. — Нужно дождаться ночи. А пока надо найти себе что-нибудь потеплее, а то я тут от холода околею. И ещё, желательно, поесть».

Соседние камеры оказались пусты, что парня только порадовало. Он понимал, что петь придётся ещё не раз, было бы неприятно портить жизнь соседям. «Хотя вряд ли тем, кто здесь долго сидит, такая ерунда, как мои завывания может сильно навредить», — прагматично подумал Птицын. «Вообще сомневаюсь, что здесь можно выдержать дольше недели! Одна надежда, что наших там так сильно не прессуют».

Первым делом Валерка собрал из соседних камер остатки сена. «За неимением лучшего сойдёт в качестве утепления», — рассудил парень. Глупо было пренебрегать самым доступным в этих местах материалом, тем более, Птицын не был уверен, что у него хватит времени на что-то большее. В любой момент кто-нибудь из крысодлаков мог заявиться, чтобы проверить, как там пленник, и тогда пришлось бы в срочном порядке возвращаться в камеру.

Крысы, однако, никак себя не проявляли, так что постепенно Валерка осмелел. Сначала прошёлся дальше по коридору и обнаружил, что он разветвляется. Причём не один раз! Получается, его «заселили» прямо возле лестницы, а дальше есть целый лабиринт с ходами. Ещё через несколько секунд Птицын обнаружил, что камер после разветвления больше нет. «Ну, в принципе, логично. Тут явно что-то вроде карцера. А в карцере обычно большую кучу народа не держат. Значит, в основном эти подземелья для чего-то другого используются».

Очень скоро стало понятно, для чего. Сначала Птицын почувствовал характерный крысиный запах. Вопреки привычным представлениям, крысы не пахнут неприятно. Наоборот, их запах скорее напоминает медовый — довольно привлекательно. Вот и Валерка сначала ощутил этот медовый запах, а потом увидел жилые пещерки. «Да они здесь живут! — сообразил парень. — А темница только вначале! Типа преддверия!»

Воровать — нехорошо. Однако в первой же пещерке, в которую Валерка заглянул, нашлось столько хлама, что он просто не смог удержаться. Там была тёплая одежда. Среди откровенного мусора, обломков какой-то старой мебели, сломанного оружия, нашёлся тёплый полушубок. Слегка дырявый на груди и с застиранными не до конца следами крови вокруг отверстия, но при этом явно тёплый. Вот Птицын и не побрезговал — успел уже замёрзнуть за последние несколько часов, несмотря на то, что старался активно двигаться. Тем более, от полушубка пахло крысами — парень решил, что это послужит хорошей маскировкой его собственного запаха. От соломы, напиханной под тюремную рубашку, он избавился без сожалений. Вытряхнул из рубахи и запихал поглубже, под кучу хлама — чтобы в глаза не бросалось. Только почувствовав приятную тяжесть полушубка на плечах, осмотрелся внимательнее и окончательно решил, что оказался в кладовке. «Видно, за отсутствием балкона или дачи хранят здесь то, что выкинуть жалко, — решил Птицын. — Ну, им это явно не особо нужно, а мне — пригодится. Вот хотя бы заточка…»

Заточкой парень обозвал крестовину меча с обломком лезвия. Клинок был покрыт ржавчиной, а кожа на рукояти давно рассохлась. Да и вообще меч был явно очень старым. Здесь, на тёмной стороне, от клинкового оружия ещё не отказались, но давно пользуются шпагами, ну, или саблями. Мечи уже не в моде, тем более, сломанные. «Ну, а мне должно пригодиться. Тем более — железный. Если я правильно понял принцип, то против крысодлаков он не поможет, они должны серебра бояться, но всё равно лучше, чем пустые руки». С кем именно он собрался воевать, парень сам не знал, но с увесистым пырялом в руке чувствовал себя немного увереннее.

Идти дальше в крысиные владения парень побоялся. Наверняка здесь сейчас так пусто, потому что он всех достал своими музыкальными упражнениями, а вот дальше будут местные обитатели, и они его обязательно раскроют. «Значит, лучше убраться обратно в тюремный сектор, и уже там думать, что делать дальше». На самом деле Валерка знал, что ему делать — он собирался дождаться ночи и пробраться наверх, в надземную часть тюрьмы, чтобы попытаться навестить друзей. Если получится — будет очень хорошо. Да и раздобыть поесть не помешало бы. По дороге в Москву их кормили, и даже довольно вкусно, а вот сейчас, похоже, настало время поголодать, что Птицыну очень не нравилось. В последнее время, после того, как в организме начались эти странные изменения, есть ему хотелось чаще и больше. В обычное время это не слишком напрягало, но не сейчас. Парень надеялся найти что-нибудь в надземной части тюрьмы — должны же служащие что-то есть? Никаких предубеждений против воровства у тюремщиков парень не испытывал.

«Остаётся только проблема с „дождаться ночи“, — подумал Валерка. — Кто бы мог подумать, что обычных часов может так не хватать?»

Впрочем, отсутствие часов, как оказалось, не единственная проблема.

Валерка крадучись вышел из кладовки, и тихонько направился обратно в свою камеру. Сейчас, когда мысли не были сосредоточены только на том, чтобы согреться, стало немного страшно. Очень уж обстановка располагала.

Тёмный пустой коридор. Кое-где по стенам стекают капли воды. Тишина такая, что даже собственное дыхание и сердцебиение можно услышать. Мозг, уставший от отсутствия впечатлений, начинает дорисовывать всякое, чего нет на самом деле. Иногда вдруг слышатся звуки, иногда появляются какие-то неясные тени. Хотя казалось бы — ну откуда здесь, в и без того полной темноте тени?

— Дядя, а что ты здесь делаешь?

Голосок тоненький, но очень реальный. Птицын подскочил от неожиданности и в полёте развернулся. У него за спиной стоял ребёнок — худой, мелкий, с чёрненькими глазками, и маленьким вздёрнутым носиком. Серые волосы торчали во все стороны. Ребёнок был одет в какую-то дерюжку, вроде и чистую, но со следами неумелой починки.

— Я это… гуляю, — ляпнул Валерка. Сердце колотилось где-то возле горла и пока не собиралось возвращаться на положенное место. Слишком неожиданно появился этот ребёнок. — А… это, ты живой?

— Конечно, живая! — возмутился ребёнок. Видимо, девочка. — Когда это с тобой мёртвые разговаривали?