Одержимость. Семь ночей с незнакомцем (СИ) - Бетти Алая - Страница 8

Отец идёт к выходу. Распахивает дверь и сталкивается со мной лицом к лицу…

— Давай поговорим? — заискивающе улыбается, — не чужие же люди!

— Ты чужой нам с мамой! — выплёвываю, — не смей появляться в нашей жизни!

— СТОЯТЬ! — он зло хватает меня за руку, тащит прочь от университета.

Все смотрят на нас, но никто не помогает.

— Чего ты хочешь? Отстань! — верещу.

— Я тут видел, что ты канал завела с песнями, — отец вытаскивает меня за территорию университета, затем толкает к воротам, — и у тебя почти тысяча подписчиков. Денежки зарабатываешь?

— Это тебя не касается! — чуть не плачу, — уйди!

— Неет, доченька. Я в тебя бабки всё твоё детство вкладывал, — неприятно скалится, — пора бы и тебе батьке-то ответить тем же. Мне нужен процент с твоих песен.

— ЧЕГО? — пучу глаза, — ты явился за деньгами⁈

Но ответить он не успевает.

— ЭЙ! — на отца налетает Юлька, лупит его сумкой, — ты что творишь, а⁈ Отстань от Яны!

Отец отталкивает ее, затем снова хватает меня.

— ОТПУСТИ! ЭЙ! — вырываюсь.

Закрываю глаза, начинаю молотить руками, но тут…

— Что здесь происходит⁈ — гремит Абрамов, затем буквально вырывает меня из рук отца, — Яна, кто это?

— Мой отец, — бормочу, затем подхожу к подруге, — ты как?

— Локоть разбила, — морщится она.

— Мы ещё не закончили! — орёт мой папаша, — ты всё мне вернешь! Ты мне должна!

— Пошёл вон отсюда! — рычит Абрамов, заламывая руки моему отцу.

Не хочу смотреть на это! Позор! Хорошо, что мамуля в больнице. Если он припрётся в квартиру…

К Абрамову присоединяется еще один преподаватель.

— Если не свалишь сейчас, полицию вызову, — злится Владислав Львович, — ясно? С ними объясняться будешь. А она напишет заявление.

Затем он что-то шепчет моему отцу и тот белеет. Затем бросает на меня злобный взгляд и быстро уходит.

— Тебе нужно в медпункт, — говорит Абрамов, осматривая руку Юльки.

— Да пустяки… — смеется она, — спасибо, что защитили Яну. Ей сейчас непросто.

— Да? — препод выгибает бровь.

— Влад, я тогда на лекцию, раз всё решилось, — говорит второй преподаватель, — Яна, всё в порядке?

— Да, спасибо большое!

Подмога уходит. А мне вдруг становится очень неловко. Рядом с Абрамовым я совершенно потеряна.

— Ну, давай, я отведу тебя к врачу, — беру Юлю под руку, желая смыться поскорее.

— Я и сама могу дойти, — заявляет она.

— Ян, можем поговорить? — спрашивает Абрамов и моё сердечко тут же падает в пятки.

— Да… то есть нет, у меня сейчас семинар! — выпаливаю.

— Тогда зайди ко мне после него. Я буду у себя, — мужчина улыбается и уходит.

— Ууу, — тянет Юлька, совершенно позабыв о том, что только что морщилась от боли, — да тут у нас расцветает любовь. Теперь я понимаю, почему ты, дорогая, так расстроилась, когда я сказала про Борункову.

— А вот и нет! — твёрдо говорю, — он помог мне, не более. В нашем университете запрещены отношения между студентами и преподавателями. А мне нужно учиться и маме помогать.

Вот вру и даже не стесняюсь!

— К тому же, у тебя есть золотой твой аноним, — улыбается подруга, — такой галантный, богатый… наверняка с большим…

— ЮЛЯ! — краснею до кончиков ушей.

— Сердцем. А ты о чём подумала? — хохочет Юлька.

Мы направляемся к врачу. Юльке промывают раны и заклеивают пластырем. Всего-лишь царапина.

— А чего хотел твой папаша? — спрашивает она по дороге в кабинет.

— Денег, — вздыхаю.

— Охренел, что ли? — офигевает подруга.

— Да. Он, как выяснилось, нашел мой блог. А я же не скрываюсь за псевдонимом или что-то такое… и вот, тысяча подписчиков, и он решил, что я богатая.

— Мразь, — рычит подруга, — мало ему Абрамов втащил. Надо было голову об асфальт…

— Юль, не надо, пожалуйста, — прошу ее, — мне теперь домой страшно возвращаться.

— Переезжай ко мне временно. У меня родители в отпуск свинтили на три недели, я одна.

— Можно? — улыбаюсь.

— Конечно, — она меня обнимает, — круто проведем время!

С огромным трудом мне удаётся сконцентрироваться на семинаре. Ведь в голову постоянно лезет мой Абрамов-аноним. А теперь ещё и отец объявился. Боюсь представить, на что он способен.

После занятия направляюсь в кабинет к Владиславу Львовичу. Я вроде как и злюсь за него из-за Борунковой. Но от мысли, что мы будем одни в его кабинете, всё тело прошибает приятный мандраж.

Поднимаюсь этажом выше. Хорошо, что эта было последнее занятие на сегодня. Пятница — короткий день по указанию ректора.

— Хи-хи! Правда? Влад, спасибо тебе! Ты мне так помог! — замираю у двери Абрамова и слышу сладкий голос Борунковой, — как я могу тебя отблагодарить? Давай, ужином тебя накормлю. Ты же холостяк у нас.

Да как же она достала уже!

Он мой!

Не знаю, почему, но на меня накатывает такая злость и решимость, что, забыв о стеснении и нервяке, с силой толкаю дверь кабинета Абрамова…

Яна

Он мой! Эта мысль затмевает собой все остальные. Что эта швабра себе позволяет?

Ну и что, что между нами пока ничего не было?

Влетаю в кабинет Абрамова. Он удивленно смотрит на меня. А Борункова сидит, вальяжно развалившись на его столе…

Вот же… су…

— Юдина? — удивленно спрашивает деканша, — что ты здесь делаешь?

— Вас в ректорат вызывают, Кира Сергеевна, — мой голос наполнен колючим льдом, — а меня пригласил Владислав Львович.

— Проходи, Яна, — мужчина с улыбкой смотрит на меня, — разговор есть.

Бодро топаю мимо этой грымзы. Кстати, она никогда меня особо не любила. На первой сессии я с трудом вырвала у неё «отлично». Даже пришлось пойти на пересдачу.

— Ну так что насчёт ужина, Влад? — щебечет Борункова, а внутри меня всё пылает.

Да как она смеет⁈

Он мой!

Мой аноним!

— Не думаю, что это хорошая идея, Кир. Я обычно ужинаю в ресторане, — сухо отвечает Абрамов.

— Просто хотела поблагодарить тебя за утро…

Хрясь!

Шумно опускаю рюкзак на стул рядом с Абрамовым.

— До встречи, — ухмыляется Борункова и выходит.

Мы остаёмся наедине. И весь мой пыл рассыпается в прах. Под пристальным взглядом препода я тушуюсь и краснею.

— Присаживайся, — говорит своим грудным голосом.

А меня к нему тянет. Вот прям словно магнитом! Хочу снова окунуться в ласку и нежность, которую дарят эти руки. Такие большие… сильные… божечки мои!

— Ян… — Абрамов возвращает меня в реальность.

— А? — вскрикиваю, отшатываюсь.

— Садись, говорю, — улыбается мужчина, — у тебя ещё есть пары сегодня?

— Нет, — верчу головой, стряхивая сладкие фантазии о том, что могли бы эти руки сейчас со мной сделать.

Мы одни. Абрамов — единственный препод, кроме ректора, у кого есть свой кабинет. Говорят, его так сильно хотели заполучить, что согласились на все условия.

— Рассказывай, — жестко говорит он.

— О чём? — хлопаю ресницами.

Блин, рядом с этим мужчиной я становлюсь дурочкой влюбленной. И наверняка он всё это прекрасно видит.

— О том, что произошло сегодня у здания университета. Всё это дошло до ректората, с тобой хотят побеседовать, — Абрамов откидывается в кресле, достает сигарету, — я закурю?

— В здании университета курить нельзя, — бурчу, напоминая о незыблемых правилах.

— А мы никому не скажем, — Владислав Львович мне подмигивает, а я краснею.

— Зачем тогда спрашивали?

— Я бы не стал, — он закуривает, прикрывает глаза, — если бы ты, к примеру, не любила запах табака. А правила… кому они нужны, Ян?

Тебе нужны. Ведь ты не открываешься мне, потому что у нас строго запрещены отношения между студенткой и преподавателем.

Но, мать моя женщина, как сексуально он курит! Такой огромный, с густой, но ухоженной бородой. Из-под манжетов рубашки выглядывают яркие татуировки. Сглатываю. А этот хитрый прищур! И губы…

Помогите, я тону! Задыхаюсь от желания прильнуть к ним поцелуем.