Сотня. Казачий крест - Трофимов Ерофей - Страница 14

– Тоже верно. Ладно, держи, – чуть подумав, протянул Елизар ему кнут. – За кнутовище бери, у самого конца. И помни, кнут, он гибкий. Это тебе не шашка. Глаз у тебя верный, умеешь в нужное место бить. Так что прежде в руке им поиграй, почувствуй, какой он длины и как он в воздухе гнётся. А как почуешь, вон, по лозе ударь. Побачим, что у тебя выйдет.

Отступив подальше, Матвей принялся плавно раскручивать кнут, пытаясь уловить его реакцию на движения рукой. Вспомнив, как в юности учился работать нунчаками, парень едва заметно усмехнулся. Шишек он тогда набил себе немало, но пользоваться этим экзотическим оружием научился. Вот и теперь, вспомнив, как учился улавливать траекторию движения палок, он вдруг поймал кураж и резко взмахнул рукой.

Щелчок прозвучал словно выстрел. Получилось не хуже, чем у самого Елизара. Кончик кнута хлестнул по воткнутой в землю лозе, и папаха упала в пыль.

– Ай, молодца, – радостно воскликнул казак. – Глядишь, так ты у меня ещё и кнутобоем станешь.

– А я и не против, дядька. Сказал уж, мне теперь любая наука на пользу, – улыбнулся Матвей в ответ, радуясь очередной победе над собственной болячкой.

– Хочешь, значит, учиться? – прямо спросил казак, разом оборвав смех.

– Хочу.

– Добре. Есть у меня другой кнут. Принесу завтра. Но уж не обессудь, тут всё с самого начала учить придётся.

– Значит, буду учиться.

– Ко второй лозе ступай. Теперь сруби её так, чтобы папаха на остатке висеть осталась.

Уже уловив принцип, Матвей сместился на десять шагов и снова раскрутил кнут. Вспоминая, что он делал в прошлый раз, парень понял, что теперь удар надо нанести ещё резче. Сделав глубокий вздох, Матвей чуть задержал дыхание и стремительно взмахнул рукой. В этот раз щелчок получился ещё звонче, обрубок лозы не откинуло в сторону, а просто сместило. Висевшая на лозе папаха упала на оставшийся обрубок.

– Да ты гвоздь, паря, – удивлённо хмыкнул Елизар. – Ну, коли сумеешь и в третий раз лозу срубить, быть тебе кнутобоем знатным.

Не отвечая, Матвей сместился к следующей мишени и, уже полностью уловив весь порядок действий, нанёс удар после третьего круга. И на этот раз снова всё получилось. Чувствуя растущую в душе радость, парень, не дожидаясь команды, снова сместился и ещё раз перерубил лозу. Добравшись до самого конца ряда, он аккуратно свернул кнут и, вернувшись к казаку, спросил, протягивая ему оружие:

– Выходит, получится у меня?

– Да уж, удивил ты меня, паря, – задумчиво проворчал Елизар, забирая у него кнут. – И мастеровой добрый, и вой не из последних. Редко так бывает. Щедро тебе Господь таланту отмерил. Что ж. Слово дадено. Буду тебя учить.

– Благодарствую, дядька Елизар, – поклонился Матвей.

Эту манеру кланяться старшим в определённых случаях жизни он воспринимал с большим трудом. Но дело сдвинулось с мёртвой точки, когда парень вспомнил правила поведения в додзё. В тех поклонах не было ничего унизительного. Поклон залу, тренеру или противнику означает, что ты относишься к нему с уважением и обещаешь вести схватку по всем правилам. В общем, Матвей в очередной раз нашёл для себя подходящую аналогию и теперь действовал без всякого внутреннего сопротивления. Что называется, притерпелся.

– Ставь лозу, – кивнув, скомандовал казак. – Кнут – штука добрая, но шашка тебе нужнее.

Понимая, что опытный ветеран прав, Матвей быстро сменил мишени и, убедившись, что расстояние между лозами не изменилось, направился к коню.

– Теперь коня веди галопом. Только не разгоняй шибко. Коротким скоком иди, – усложнил Елизар задачу. – В полный мах после пустишь, как научишься расстояние правильно видеть.

Кивнув, парень вскочил в седло и направил мерина к точке старта. Обнажив шашку, он несколько раз глубоко вздохнул и, привстав в стременах, гортанно выдохнул:

– Ха-а!

Всхрапнув, мерин взял с места коротким галопом, и в ту же секунду над его головой раздался щелчок кнута. Тряхнув головой, умное животное фыркнуло и, не сбиваясь с шага, само пошло вдоль мишеней. Сбился Матвей только на последней лозе. Не хватило времени для замаха. Не дожидаясь команды, он вернул коня на исходную точку и, не останавливаясь, начал всё сначала. Елизар, внимательно наблюдая за ним, одобрительно усмехнулся.

Всё это время его кнут продолжал посвистывать в воздухе, выписывая круги и восьмёрки. С этой штукой казак и вправду обращался мастерски. К удивлению Матвея, вращал он кнут так, словно тот ничего не весил. Припомнив, что в Японии мастера примерно так же обращаются с длинной шипастой булавой, парень сообразил, что тут вовсю используется сила инерции. То есть кнутом можно так играть очень долго, главное, вовремя уловить момент, когда ты можешь нанести нужный удар.

В очередной раз подивившись такому количеству аналогий из своей прежней жизни, Матвей сосредоточился на рубке. Раз за разом шашка с лёгким посвистом срубала лозу, а папахи оставались висеть на оставшихся черенках. Закончив упражнение, Матвей в очередной раз подъехал к казаку, и тот, махнув рукой, скомандовал:

– Будя на сегодня. Добре всё у тебя выходит. Завтра продолжим.

– Благодарствуй за науку, дядька Елизар, – склонил Матвей голову.

– Езжай уж. Григорий, небось, уж заждался.

Усмехнувшись в ответ, парень дал коню шенкелей и направил его в станицу. Тренировки проводились за околицей, в стороне от пашни, на выкошенном лугу. Так что до дому Матвей добрался минут за пятнадцать. Уже у своего подворья он разогнал коня и, пригнувшись к шее, снова сжал коленями его бока.

Прибавив шагу, мерин спокойно пошёл на препятствие, перемахнув плетень с большим запасом.

Вышедший из кузни Григорий, увидев это, только одобрительно усмехнулся, тогда как Настасья, возвращаясь с огорода, тут же высказала парню своё фи. Поставив корзину с овощами на землю, она уперла кулаки в бёдра и принялась высказывать парню всё, что она о нём думает. Спрыгнув на землю, Матвей принялся вываживать коня, попутно шутливо отбрехиваясь от матери. Слушая их лёгкую перепалку, кузнец только усмехался в усы, отлично понимая, что парень таким образом выпускал пар после тяжёлой тренировки.

– Уймись, мать, – проворчал он, подходя к мерину. – Не стоптал никого, и ладно. Да и некого тут топтать. Хозяйство у тебя доброе и животина просто так по подворью не шляется.

Настасья польщенно улыбнулась, услышав завуалированный комплимент. По сути, это и вправду была похвала ей как хозяйке. Разом смолкнув, она подхватила свою корзину, с которой возвращалась с огорода, и быстро скрылась в хате.

– А ты думай, что творишь, – вдруг повернулся Григорий к сыну. – Не отрок, чай, чтобы без ума баловство чинить.

– Бать, то не баловство, то проверка была, – тут же нашёлся Матвей.

– А чего проверял-то? – не понял кузнец.

– Себя, бать.

– Это как так?

– Да я ж толком про себя ничего не помню, вот и проверяю, что умел, что помню, а что наново учить надо, – снова выкрутился парень.

– Ясно. Но ты всё одно, полегче. И главное, чтобы мать не видела. Она после той истории едва в себя пришла. Думал, с горя ума лишится. Вот и ругается, когда такое видит.

– Я понял, бать. Постараюсь, – кивнул парень, покаянно вздохнув. – Заказы в кузне есть? – на всякий случай сменил он тему, снимая с коня седло.

– Да я уж сделал всё, – отмахнулся мастер.

– А с поездкой что решили? – задал Матвей следующий вопрос.

– Круг решил караван собирать, – чуть скривился Григорий. – Впятером поедем. Деньгу собирать потребно.

– Как это собирать? – не понял Матвей.

– Да кое-что соседям одалживал. Теперь вот собирать придётся, – вздохнул Григорий.

Судя по его физиономии, эта часть грядущей негоции его весьма напрягала. Что именно с этими долгами было не так, парень решил выяснить сразу. Отерев коня и заведя его в конюшню, Матвей вымыл руки и, вернувшись к отцу, осторожно уточнил:

– А что не так-то? Ну, брали люди для дела, пора и честь знать. Как говорится, долг платежом красен.