Мир магов (СИ) - "Ден4ик" - Страница 14

С Пирештом все было куда более однозначно. Его семья перебралась в Империю, спасаясь уже от религиозных, а не политических гонений, всего лишь три десятка лет назад. В это время Акад уже стал известен своими сложными отношениями с божественным планом. Поэтому принимал беженцев с распростертыми объятьями. Но землю и другие блага им было уже выдавать не за что, поэтому фон Шварцы оказались в статусе обычных дворян, что ставило их ненамного выше купцов. Вот поэтому Пирешт как раз и стремился после учебы вернуть все то, что его семья когда-то имела на родине. Он уже начал видеть магию, а Вильям с Мунитом не переживали, ведь привыкли к таким нагрузкам, они оба были отличниками достаточно уверенными в своем таланте. Если у Уриэля после учебы оставались силы только на, то что бы улечься на кровать и пялиться в потолок, или иногда, когда он не был таким уставшим – на стену, то у этих двоих хватало желания для бесконечных споров. Уриэль уже не помнил, когда и как это все началось, но уже давно сигнализировал, что пора заканчивать. Если сначала он радовался новому развлечению, то, когда все пошло по десятому кругу – немного подустал от однообразия и бессмысленности действа. Темный маг был недоволен несправедливостью мира, в котором его родителям приходилось вкалывать с утра до ночи, чтобы влачить нищенское существование, а семьи всех его соседей по комнате могли бы ничего не делать несколько поколений и жить припеваючи.

Тема была свежей и часто обсуждалась в современных газетах, салонах и кофейнях. А студенты, естественно, были образованы и погружены в политическую ситуацию. Этого логично ожидать от аристократов, тем на роду написано вникать в такие проблемы, в Уриэля все эти знания пытался впихивать отец, по его собственным причинам, а Мунит на удивление оказался среди них самым просвещённым, из-за того, что учился не в обычной школе, как Уриэль, и не у частных репетиторов, как два других мага, а в лучшей столичной школе, по императорскому гранту. Каким-то чудом именно он – ребенок бедняков, последние годы общался исключительно со сливками общества, с самыми способными детьми могущественных аристократов и богатых купцов. Природа этого чуда была очевидна, с одной стороны он был магом и с другой проявлял исключительные способности к учебе.

Уриэлю была понятна причина недовольства темного мага, но вместе с тем, он не мог с ним согласится, просто из личного опыта. Если среди его предков не затесался ни один аристократ или захудалый дворянчик, отродясь не было там магов, жрецов, генералов и высокопоставленных штатских, то очевидно, что его родственники из далекой древности жили когда-то не лучше, чем семья Мунита. Но смогли же они разбогатеть? Смогли. Чего тогда возмущаться? Все – свободные люди, что хотят - то и делают. Если не рабы, разумеется. Но рабство перестало существовать тысячелетия назад. Кто-то работает по двенадцать часов в день, а кто-то с умом. Да в любом случае, если живется так бедно, никто же не мешает им переехать в деревню, где уж точно нет голодных и бездомных. Толковые работники там никогда с пустыми руками не окажутся. Таким образом, маг жизни считал спор заранее решенным, а себя – победителем. Жаль ему не хватало сил подключиться к разговору, чтобы поразить всех свой безукоризненной логикой и обширными познаниями о преимуществе сельской жизни над бытом городской бедноты.

Вот и получается, что спорил с темным магом только Вильям. Он ведь был аристократом. То есть, по мнению многих, находился выше других по сословной лестнице совершенно не заслужено. Вильям ван Меир так не считал, напирая в основном на заслуги предков перед отечеством, на то, что аристократы тоже не берутся из воздуха и на весьма доступную возможность получения личного дворянства. Можно получить и наследуемый титул, но это было крайне редкое событие, причиной которого обычно являлось, например, спасение Императора или Империи, или чего-то настолько же значимого.

Но и светлый маг вступал в споры лишь из-за своего характера, не позволявшего ему промолчать, когда он слышал то, с чем не был согласен. Реальной заинтересованности он давно не проявлял, желая лишь позлить собеседника и вывести Мунита из себя. Этого пока не удавалось. Приемы, работавшие до того на самоуверенных задирах, отказывали в споре с темным магом, привыкшем к такому отношению. Не встречая ожидаемой реакции, со временем замолк и Вильям. Нет, раньше он проявил бы куда больше энтузиазма, но его отношение к обсуждаемому вопросу сильно поменялось после речи Архимага Красса. До нее он мыслил категориями сословий, теперь же для него все люди делились на магов и не магов. Это было куда логичнее с его точки зрения. Наверное, ему было бы все равно, даже потеряй он завтра свое дворянство. Теперь он чувствовал себя магом и хотел им быть. Выступление Красса нашло отклик во многих сердцах.

Единственный, кто действительно имел желание дебатировать с Мунитом на эту тему, был Пирешт. Будучи аристократом, он поступал в Академию только с целью увеличения могущества своей семьи и в отрыве от нее себя не мыслил. Но фон Шварц вечно где-то пропадал, появляясь в комнате лишь для сна. Трое его соседей дружно не понимали, что и где он делал. Из Академии выходить было нельзя, самостоятельно магию на данном этапе обучения изучать было также запрещено. В Академии, конечно, был отличный парк, и умопомрачительная столовая, но объективно столько времени на них потратить невозможно. Вильям выдвинул предположение, что тот, возможно, общается с какой-нибудь студенткой, на что темный маг ответил, что не удивится если тот «общается» скорее со студентом. Так, лениво переговариваясь, трое магов и проводили все свободное ото сна и учебы время в гостиной комнате.

Гостиная, собственно, представляла из себя одну большую комнату, с пятью дверями. Одна выходила в коридор общежития, а остальные четыре вели в небольшие спальни каждого мага. Не так уж много места для всемогущих волшебников, если подумать. Но тому были свои причины. Оказалось, что Академия была построена очень давно и тогда магов в нее поступало еще меньше, чем сейчас. Собственно, и по структуре она напоминала, в те времена, скорее школу. Изменилось это лишь недавно, из-за роста населения, а, соответственно, и роста числа колдунов. В добавок усовершенствовался метод поиска потенциальных магов. Раньше, пространство всех их пяти комнат отводилось одному ученику. У него была просторная спальня, гостиная, библиотека, лаборатория, рабочий кабинет. Настоящие золотые дни. Теперь они ютились в мелких комнатушках. Других проблем с зданием Академии тоже хватало. По этой причине уже давно обсуждались планы по перестройке академий и увеличению их площадей в несколько раз. Но у магов всегда находились более предпочтительные места для инвестирования своего времени. Исследования сами себя не проведут, а адепты могут и потесниться.

Сейчас, на последнее занятие по медитации Уриэль шел крайне задумчивым. Весь день им читали лекции про типы магии и маны. Оказалось, что это далеко не одно и то же. Видов маны было всего несколько: мана стихий, то есть воды, воздуха, огня и земли, мана жизни и смерти, мана тьмы и света, а также сырая или чистая мана. Типов магии было в разы больше. Кроме направлений, носящих те же названия, выделяли ментальную, астральную, бытовую и боевую магию, демонологию, магию порядка и хаоса и много чего еще. Какие-то из этих направлений были полноценными факультетами, как магия жизни, другие проходились только в виде отдельных курсов, например, бытовая магия или магия созидания.

Каждый вид энергии содержался в природе внутри подобных себе вещей. Мана земли – в земле и камнях, мана жизни – в живых организмах, мана смерти выделялась от их, внезапно, смерти, и так далее. «Сырая» мана находилась в астрале, а также была основным наполнением ауры. Причины и назначение существования этой таинственной субстанции были не ясны, как и ее связь с материальным миром. Было даже выдвинуто смелое предположение, что мана на мир вообще никак не влияет. Это имело некоторый смысл, так как простейшие опыты мог провести каждый студент. Высасывание маны – это второе чему учится каждый колдун, после умения управлять своей аурой. Выкачивание энергии из неживых объектов ничего не давало. Если у камня забрать всю ману земли, то он просто «пустел» в магическом зрении, а вся ближайшая мана земли начинала устремляться в его сторону, пока не устанавливалось равновесие. Каждый маг проходил принцип сообщающихся сосудов и для них это не было удивительным.