Ревизор: возвращение в СССР 25 (СИ) - Шумилин Артем - Страница 31

– Что, совсем?

– Не совсем. Нашли вдове заначку покойного мужа вместе с завещанием. Доброе дело сделали мимоходом.

– Как это?

– Вот, так… Так хорошо спрятал, что семья не нашла в своё время.

– Бывает же. И много там было?

– Десять тысяч и золотишка разного.

– Угу…

– Никита Богданович, что дальше делать будем? Вокруг чего обвинение строить?

– А разве есть варианты?

– По исходному делу все-таки не желаете ход давать? Тут можно и антигосударственную деятельность притянуть. Смежников привлечем…

– Нет, ни к чему мне такая слава. Хитро, гаденыш, тему подобрал, хоть и не виноват ни в чем, а все равно чувствую себя, как будто в дерьме искупался…

– Тогда вот еще один вариант. Мы же графологическую экспертизу завещания не проводили. Может, Самедов его подделал, чтобы в безопасности свои нетрудовые доходы хранить? Мол, не мое, тесть оставил!

– Да нет. Зачем? Дурак он, конечно… Но вот так с ним… Сколько у него детей?

– Трое.

– Трое детей, мама старенькая… Ладно. Не будем больше ничего делать. Поедет лучше в Тикси лет на десять. У меня племянник там служил. Отличное место.

– Тикси отличное место? – хохотнул Стариков. – Как же, слышал. Да там лето один день в году.

– Ну и что? Зато надбавки хорошие к зарплате. Как раз, будет что детишкам сюда высылать. Заодно подумает долгими полярными ночами о своём поведении.

***

***

Москва.

Оказавшись в КПЗ, Самедов сам не заметил, как уснул. Нервное напряжение последних дней истощило его. Ему уже было всё равно, перегруженный организм требовал отдыха.

А проснувшись в субботу в камере, он не сразу вспомнил где он, и вскочил, сильно перепугавшись. Но потом вспомнил весь вчерашний день, сел на твердую койку и, с тоской глядя на тёмно-серое небо за решёткой, задумался. У него ничего не нашли. У милиции ничего на него нет. Но когда и кого это останавливало? Если решили посадить, то посадят. Найдут за что… Может, и напрямую за то, что он сделал. Интересно, какая это может быть статья? Вполне может быть, что они до кучи еще искали, что ему прицепом добавить… Чтобы он из тюрьмы уже стариком вышел…

Единственная надежда, что жена Лола своё наследство не пожалеет потратить на адвоката для него. Рассчитывать на помощь бывших коллег тестя не приходится. Они, когда узнают, за что именно его обвиняют, после такого залёта хорошо, если просто забудут о нём. А могут же и предъявить. Он необдуманно всех подверг смертельному риску. Но, при этом, просто каким-то чудом по канату над пропастью без страховки прошёл. Если бы его не обокрали, сидели бы сейчас все рядом.

Обыски закончились, – рассуждал Самедов, оценивая свои шансы. – Ничего не найдено. Обвинения нет. Допросов больше нет… Это же хорошо? Или просто в выходные и его следователи решили расслабиться? А с понедельника все по новой начнется?

***

г. Москва. Квартира Ивлевых.

В субботу с самого утра начали подходить и подъезжать гости. Первыми приехали бабушка с Трофимом, привезли мне в подарок деревянную витиеватую резную плоскую чашу ручной работы.

– Это тебе под скрепки, чтобы по всему столу не валялись, – объяснила бабушка.

– А исполнение чьё? – посмотрел я на Трофима и, по его смущению и без слов стало ясно, кто с ней столько времени провозился.

Никифоровна с Егорычем тоже с ними приехали, но они, первым делом, пошли к Гончаровым.

Потом пришла Ирина Леонидовна, за ней Анна Аркадьевна. Загит только вернулся с дежурства, и Анна Аркадьевна предложила ему уйти к ней спать, а то у нас уже слишком народу много, поспать не дадут. Загит со словами благодарности прихватил свою подушку и одеяло и ушёл к ней на диванчик.

Нам с Ахмадом вручили накормленных близнецов, и мы развлекали их хождением по комнатам, а потом Трофим по очереди делал им «Козу». Пришли Гончаровы всем семейством и притащили целый напольный глобус-бар. Деревянный, под старину. Сразу в кабинет его отнёс и поставил в уголок.

Гриша похвастался новым назначением на должность старшего преподавателя в Военной академии. Ну, слава богу, значит, всё у него разрешилось с КГБ благополучно. Посоветовал ему в военную аспирантуру идти, кандидатскую писать, но он сказал, что этот поезд уже ушел, у военных туда только до 33 лет берут. Наводил уже справки.

Правда, сейчас и старший преподаватель такие деньги имеет в Военной академии, что живет почти как доцент, на широкую ногу. Это же не девяностые, когда оба положат зубы на полку…

Малым надо было уже спать, так что решили с Ахмадом уйти с ними на улицу. Нам их завернули в толстые одеяла. В переноски они уже не помещались, так что мы прямо так вышли на улицу и уселись у подъезда на лавочке. Малые сразу же дружно засопели, а мы поговорили тихонько о том, о сем.

Где-то минут через двадцать во двор въехала чёрная «Волга», а за ней военный грузовик. «Волга» проехала чуть вперёд, ко второму подъезду, а грузовик остановился напротив нас и из него начали выпрыгивать солдатики.

Мы с Ахмадом поднялись со спящими детьми на руках, пытаясь понять, что происходит. Но тут из «Волги» вышел генерал Балдин, и, улыбаясь, направился к нам.

– Ну, именинник, поздравляю! – пожал он мою руку, которую я ему протянул из-под малыша в одеяле. – Принимай подарок. – повернулся он к грузовику.

Солдатики уже откинули борт и принялись вытаскивать что-то очень большое. Это оказался деревянный ящик, чувствуется, очень тяжелый. Четверо принимали внизу, а ещё один солдатик с лейтенантом подталкивали ящик сверху. Целая войсковая операция. Соседи, глядя с любопытством, притормаживали, проходя мимо, а некоторые останавливались и наблюдали за процессом разгрузки. В окнах тоже заметил несколько любопытных, в том числе и в наших.

Мне было откровенно неудобно. Столько внимания на восемнадцать лет, ну, совершенно ни к чему. Мне все еще некоторые в доме телефон единственный простить не могут.

– Спасибо большое, что не забываете! А что же там такое, тяжелое? – спросил я, оглядываясь на Балдина.

– Подарок, – сдержанно улыбнувшись, ответил он. – Сюрприз будет.

А солдатики во главе с лейтенантом поволокли ящик в подъезд. В лифт он ожидаемо не вошёл, и им пришлось тащить его на третий этаж по лестнице. Представляю, что им пришлось пережить. Это как пианино поднимать. Шум, крики, маты на весь подъезд, особенно во время разворотов… Пришлось нам с детьми подальше от подъезда отойти.

***

Москва. Квартира на шестом этаже.

К Лине приехала мать, они обе получили вчера аванс и собирались поездить в выходные по магазинам в надежде наткнуться на что-нибудь дефицитное.

– Ты глянь, что происходит, – позвала Лину Инга Леонтьевна к окну. – Это что там привезли?

– Что-то привезли, – равнодушно пожала плечами Лина.

Ей было не до чужих шмоток. Лину съедала обида. Она видела сегодня случайно, как к соседке пришёл Загит с какими-то вещами и открыл дверь своим ключом. Уже как к себе домой к ней ходит, – с завистью подумала она. – И чего он нашёл в этой старой кляче? Почему он ее не замечает?

Но мать обуяло любопытство. Пришлось Лине собраться и пойти на улицу вместе с ней. Рядом с соседями с третьего этажа, вынесших на улицу своих маленьких двойняшек, стоял настоящий генерал, и, улыбаясь, следил за разгрузкой машины. Военнослужащие с трудом осторожно сгружали огромный ящик с круглыми отверстиями.

Лина с матерью прошли немного, с опаской поглядывая на тяжеленный ящик, и, поравнявшись с ещё одной соседкой, живущей этажом выше над ними, остановились, не отрывая глаз от процесса разгрузки. Соседка объясняла своему малышу лет трёх-четырёх, чем дяди заняты.

– Они привезли что-то тяжёлое, – объясняла она сынишке.

– Или кого-то, – сделал испуганные глаза малыш.

– Корову, – рассмеялась Инга Леонтьевна.

– По размеру, скорее хряк, – остановилась рядом с ними Ольга Владимировна со второго этажа.