Федор Годунов. Потом и кровью (СИ) - Алексин Иван - Страница 28

— Правильно говоришь, — поддержал литвина Войтек, один из трёх поляков, выживших в ночной схватке. — В Молдавию нужно плыть. Там турок нет! А оттуда каждый своей дорогой пойдёт!

— То дело! И кораблей турецких там плаваем намного меньше. Должны разминуться, — поддержали поляка земляки.

«Ишь как оживились», — хмыкнул я про себя. — Ну да, для поляков это оптимальный вариант. В Молдавии сейчас правит Симеон Могила. Он хоть себя вассалом султана и признаёт, но на престол поляками посажен. Да и до самой Польши оттуда совсем недалеко. А с другой стороны — это вариант явно лучше Болгарии. Из той давно турецкую провинцию сделали. Там нас враз повяжут. А из Молдавии нетрудно будет и в Сечь перебраться.

А что, чем не вариант, у запорожских казаков правление ЛжеДмитрия переждать?

Я с наслаждением потянулся, вдыхая в себя свежий морской воздух. Как же всё-таки хорошо свободным себя почувствовать. Больше я в плен никому не сдамся. Уж лучше смерть.

— Ну, что же, — подытожил обсуждение Порохня. — Значит попробуем до Молдавии добраться. Выбора у нас всё равно нет. А там как Бог рассудит. Будет удача с нами — глядишь и поживём ещё, а нет — так умрём с оружием в руках, как можно больше басурман на тот свет за собой прихватив.

Турки появились неожиданно. До горной гряды, нависшей каменной стеной над морем, оставалось примерно около мили, когда из-за мыса вынырнула галера, размеренно махая вёслами словно птица крыльями.

Бывшие невольники сгрудились возле борта, наблюдая, как турецкое судно решительно пошло на сближение.

— Вот и смертушка наша плывёт, — хрипло выдохнул кто-то у меня под самым ухом.

— Доплыли же почти! — выдохнул Аника и упрямо мотнул головой. — Может попробуем их опередить, а, Данила? Если на вёсла дружно подналяжем, должны к берегу успеть доплыть.

— И толку? — недовольно пробурчал атаман, впившись пальцами в борт галеры. — Не видишь разве, скалы кругом? Куда ты там денешься? Лучше уж тут бой принять. Порох, слава Богу, не отсырел, из пушек пульнём, потом пищали в басурман разрядим, и в железо их! Глядишь, и заставим турка перед смертью кровью умыться.

Я невесело усмехнулся. Ишь ты. Помирать он собрался. А если я ещё пожить хочу? Не для того я себе свободу зубами выгрызал, чтобы вот так в шаге от спасения сдохнуть! Хотя понять Данилу можно. В сорок рыл от галеры, где мачты целые и гребцы в полном составе имеются, не убежишь. Они нас враз нагонять. Догонят и из пушек расстреляют. Ни манёвренностью, ни умением галерой управлять, мы с турками тоже поспорить не сможем. Казалось бы, безнадёга. И ничего опытному атаману в такой безвыходной ситуации простой историк, и в море в той прошлой жизни ни разу не ходивший, посоветовать не может.

Вот только я в той жизни довольно много читал. И среди любимого, помнится, была трилогия о похождениях капитана Блада, который очень любил своих врагов в заблуждение вводить, своим для них прикинувшись. Так почему бы и нам не попробовать? Хуже точно не будет.

— Зачем сразу умирать? Можно попробовать и выжить.

— Что Федька, опять что-то удумал? — покосился на меня Тараско. Мало́й, крепко сжимая здоровой рукой ятаган, хмуро наблюдал за приближающимся кораблём. По всему видать, тоже к геройской смерти готовится.

— Так турок их себя изобразить.

— Ты никак умом рехнулся? — навис надо мной Порохня. — Каких турок?

— Ты выслушай сначала, — отмахнулся я и продолжил: — Что сейчас перед собой османский капитан видит? — задал я вопрос, кивнув в сторону корабля, и сам же на него ответил: — Потрёпанную бурей турецкую галеру он видит. И то, что она нами захвачена, он, пока, не знает.

— Ну, и что, — язвительно хмыкнул Войтек, сплюнув за борт. — Поближе подойдут и всё сразу поймут.

— А это смотря как мы их встретим, — не согласился я. — Я что предлагаю. Поднимаем османский флаг. С десяток человек оставляем в турецкой одежде, остальных раздеваем и сажаем на вёсла. Пусть турки думают, что на галере по-прежнему их единоверцы хозяйничают.

— Не поможет — покачал головой Порохня. — Они ближе подойдут. Переговорить захотят.

— Пусть подходят, — усмехнулся я весело. — Я по ихнему хорошо говорить обучен. Вот про бурю и расскажу. Мол, поломало всю галеру да народу много утонуло.

— Так они помощь предложат. Захотят сблизиться.

— Так нам того и надо, — кровожадно оскалился я. — Зарядим пушки и рядом пару умельцев в одежде янычар приставим. Доводилось кому-нибудь раньше из них стрелять?

— Я умею, — неожиданно заявил бывший помойный. — Приходилось в своё время по татарве палить.

— Вот, — довольно кивнул я в ответ. — Плывём к ним навстречу, ну вроде как сами рады, что встретились, а как вплотную подойдём, из пушек в упор и жахнем. Если повезёт, может и совсем галеру потопим, а не повезёт, так хоть дыр наделаем и прыти поубавим. А дальше все на вёсла и ходу. Глядишь и оторвёмся.

— Даже если и не оторвёмся, всё больше басурман прибьём. Славная смерть получится! — оскалился Тараско.

— Добре, — чуть посветлел и Данила.

На галере закипела работа. Несколько человек кинулись к пушкам на корме и носе и под руководством Тараски и старика начали их заряжать, в каюте капитана нашли флаг — нарисованный на жёлтом фоне с красными полосами по кроям зульфикар — раздвоенный меч-ножницы и за неимением целых мачт, привязали к одному вынутому веслу и так и подняли, закрепив на носу. Остальные быстро уселись на вёсла, положив рядом с собой уже заряженные пищали и ятаганы. Я же, переодевшись в одежду османского офицера, встал рядом с флагом.

— Держи, — подошёл ко мне Порохня, протягивая колесцовый пистоль. — За пояс сунь, рядом с саблей. Какой же офицер без пистоля?

— Заряженный?

— Нет, — покачал головой атаман. — Чтобы его зарядить, ключ особый нужен. Не нашли, — вздохнул он огорчённо. — Видно в море во время боя смыло.

— Ладно, — отмахнулся я, всматриваясь в приближающийся корабль. — Всё равно из пистоля с такого расстояния стрелять бесполезно.

И медленно потекло время. Я стоял на носу галеры и не сводил глаз с вражеского корабля. Наша галера еле двигалась навстречу; сидевшие за вёслами люди, особо и не напрягались. Силы им ещё понадобятся, когда удирать будем.

— Ты бы не стоял так, будто истукан из древесины вырезанный, — прошипел сбоку старик, одетый в форму чорбаджи, командира янычар.

Проведя годы на галере, бывший помойный раб неплохо изучил турецкий язык и тоже в случае нужды мог принять участие в предстоящей беседе. Лишь бы мои знания не подвели. Так-то мой предтеча был уверен, что на турецком говорит свободно, но за его акцент я не поручусь.

— Да не страшно, — возразил облокотившийся на пушку Георгий. — Увидят с того корабля, что их сопляк встречает, а не капитан, подумают, что он так со страху тянется. Вон у них какой важный турок вперёд вышел.

На носу сближающего с нами корабля без сомнения стоял капитан. Богатый кафтан, расшитая золотом чалма, два пистоля и огромный кинжал за поясом. Этот ещё не старый, сильный мужчина с густой, короткой бородой производил внушительное впечатление и явно выделялся на фоне ещё нескольких человек, выстроившихся у него за спиной.

— Я Култук-паша, капитан этой галеры, — прокричал он мне, едва мы сблизились настолько, что можно было понять друг друга. — Что случилось? Где капитан?

— Я Юнус-эфенди, ага, — почтительно склонил я голову. — Была страшная буря. Многие погибли. Мой господин, Ибрагим-паша погиб, пытаясь спасти корабль.

— Буря была знатная, — согласился со мной Култук-паша. — Нужно быть безумцем, чтобы выйти в море в такую погоду. Почему вы не укрылись на берегу?

— Мы спешили. Повелитель приказал срочно доставить в Варну фирман и Ибрагим-паша решил рискнуть, поплыв напрямик. Но увы, Аллах не благословил в этот раз его замыслов.

— Сколько людей у тебя осталось?

— Мало, Култук-паша. Восемь человек вместе со мной. И на веслах три десятка гребцов.