Федор Годунов. Потом и кровью (СИ) - Алексин Иван - Страница 22

— Шевелись! Чего встал? — тычок в спину, и я бреду в сторону приставленного к галере трапа, часто переставляя ноги. Мда. Такими шажками далеко не убежишь. В миг догонять. Ладно. Хоть город посмотрю. Как-никак одна из мировых столиц для этой эпохи.

Вот только город посмотреть мне не дали. Здание, где турки держали галерных рабов, оказалось совсем недалеко, тут же, в порту.

— Что тут думать, Чернец? — Тараско возмущённо тряхнул огромной, доверху наполненной рыбой корзиной, что мы тащили на пару с ним. — Другой такой возможности, может, и не будет никогда! Так и сдохнешь на галере этой проклятой!

Я страдальчески скривился, морщась как от зубной боли. Ну, как же не вовремя мои друзья этот побег затеяли! Последние пару дней, нас гоняли на погрузку галеры. Значит, до её отплытия считанные дни остались! А учитывая, что мы уже почти месяц в этом проклятом всеми богами зиндане паримся, то к гадалке не ходи, галера в Средиземное море пойдёт. По срокам как раз время пришло, венецианцам Болотникова освобождать!

И вот что мне теперь делать прикажите? Бросаться в авантюрный, абсолютно неподготовленный побег, с крайне сомнительными шансами на успех?

— Слишком рискованно, — оглянулся я на молодого казака. — Залив очень длинный, да ещё и узкий к тому же. Нам, чтобы к Босфору выйти, несколько миль проплыть по нему придётся. Турки шум поднимут и нас любой встречный корабль перехватит. И не разминёшься! А на выходе ещё пушки стоят, да цепь эту проклятую того и гляди натянут. Сгинем не за грош!

— Да кто шум-то поднимет? — не унимался Тараско, обливаясь потом под палящим солнцем. — Турка, что нас охраняет, цепью по голове, двух рыбаков придушим и всё! Никто больше за нами не следит! Ну, разгрузилась рыбацкая фелука, да обратно в Чёрное море на промысел рыбный пошла. Эка невидаль! Пока сообразят, пока погоню снарядят, мы в Босфор и выскочим. А там гонись за нами, — жарко дыхнул он мне в ухо. — Фелука — посудина юркая, да быстроходная. Янис божится, что нипочём не догонят!

Я покосился на идущего впереди охранника и мысленно выругался.

Совсем расслабились турки! Нет, я понимаю, что мы сейчас находимся в самом центре Оттоманской империи в их столице на берегу знаменитого Золотого Рога. И наличия огромных флота и войска, в пределах этой самой столицы, тоже отрицать не собираюсь. Но это не повод совсем уж бдительность терять!

Вот, сейчас, например. Договорился капитан нашей галеры с какими-то рыбаками о закупке рыбы перед рейсом. Ну, и ладно. Дело, как говорится, нужное. Но зачем было посылать восьмерых галерников за этой самой рыбой в сопровождении всего одного охранника? Зачем в искушение-то вводить?

И тем не менее, у пристани стоит маленькая фелука, практически готовая к отплытию. Весь экипаж — двое моряков, причём один из них старик, в охране полусонный стражник с саблей за поясом. И восемь страстно жаждущих свободы рыл, закованных только в лёгкие ручные кандалы.

Нет. Вернее, семь. О свободе я мечтаю не меньше других, вот только планы по получению оной у меня несколько другие. Более реалистичные, я бы сказал.

Но другим-то этого не объяснишь! Вот что я им скажу? Что у меня видение было о том, что мы в Средиземное море поплывём и там нас освободят? «Потерпите, мол, мужики. Незачем рисковать»!

Даже не смешно. И что самое поганое, Болотникова с нами нет. Не попал он в отряд по разгрузке злополучного судёнышка. То есть он теперь навстречу свободе поплывёт, а мы… в несколько другом направлении.

Вот ведь гадство-то, а⁈ И когда только сговориться успели!

Кряхтя, заносим неподъёмные корзины в трюм галеры и охранник гонит нашу команду обратно в сторону фелуки. Последняя ходка! Во всех отношениях последняя! Обратно, с пустыми корзинами мы пошли, сбившись в плотную кучу. Охранник приотстал, приложившись к баклажке.

— Ну что, Чернец, ты с нами? — требовательно дыхнул мне в спину Петро Нагиба. — Или как?

— С вами, — нехотя выдавил я сквозь стиснутые зубы. — Куда же я без вас?

А куда я денусь? И дело тут вовсе не в солидарности со своими собратьями по веслу. Западло, мол, товарищей в такой момент бросать. Можно было бы, не задумываясь, от данной авантюры отказался.

Хотят люди своей головой рискнуть, пусть рискуют. Это их головы, и их решение! Моего совета Нагиба с Янисом, этот побег затевая, не спрашивали. И кидаться за ними вслед без оглядки, я не обязан! Своя голова на плечах есть!

Другое дело, что выбора они на самом деле не оставили. Это «или как» с явным подтекстом задано было. Откажись я в побеге участвовать и лягу, цепью удушенный, рядом с незадачливым охранником. Ренегатов галерные гребцы сильно не любят. До самой смерти. Вот и удавят меня заодно с турками. Так, на всякий случай. А то вдруг я выслужиться перед османами решил и, как только фелука от пристани отчалит, шум подниму?

Удавят, удавят, даже не сомневайтесь. Тараско Мало́й, может, и не тронет, а Нагиба, наверняка, живым не отпустит. Этот казак много на своём веку повидал. Старой закалки человек!

— Тогда как на ладью взойдём, так и начнём, — удовлетворённо проворчал Петро. — Я с Михайлом воина придушу, Тараско с Федькой рыбака, тебе Георгий с Икрамом старик остаётся, а ты Янис фелуку сразу в море выводи. Аника тебе в том поможет. Господь нам в помощь.

«Божья помощь нам точно пригодится», — с тоской подумал я, оглядываясь на безлюдный порт

Эх, в такую жару даже торговцев сладостями не видно. Было бы людно, может и отказались бы мои товарищи от своей задумки. И фелука как на грех довольно далеко от нашей галеры пришвартовалась. То есть разглядеть что на ней происходить с нашего корабля невозможно. Так что теперь только и остаётся, что богу молиться, чтобы наша безумная затея благополучно завершилась.

Вот и фелука; маленький кораблик на фоне громоздящихся у пристани огромных галер и величавых парусников. Пожалуй, даже не кораблик, а так большая лодка с высокой мачтой с двумя реями посередине. И на этом судёнышке мои товарищи надеются от всего османского флота удрать и Чёрное море переплыть?

Мда. Безумству храбрых поём мы песню.

Поднимаемся по приставленной к борту доске на корабль. Глаза осматривают открывшуюся картину, отмечая каждую мелочь, что может сыграть решающую роль в предстоящей авантюре.

Четыре наполненных до краёв рыбой огромных, плетёных корзины в центре, рыболовные снасти у кормы, старый, с налётом ржавчины багор, брошенный у борта. Рыбаков двое: старик, в линялой куртке, надетой прямо на голое тело, стоял возле корзин, другой — голый по пояс мужчина лет сорока возился возле спущенного паруса, явно собираясь отчаливать, как только заберут товар.

Ну, что же, это он хорошо придумал. Чем быстрее мы отшвартуемся и паруса поднимем, тем больше шансов на благоприятный исход затеянного нами безумства.

Ладно. Тот, что с голым торсом — наш с Тараской клиент. Подхожу к крайней корзине, той что ближе всех к моряку, задумчиво топчусь, будто примериваясь к тяжеленной ноше. Рядом останавливается запорожец. Кошусь в сторону будущей жертвы.

Оглядываюсь. Ну, что. Все наши вроде правильную диспозицию заняли. Георгий с Икрамом рядом со стариком толкутся, Петро с Михайлой возле трапа застыли, явно стражника поджидая, Аника к багру примеряется, а Янис в сторону кормы посматривает, к румпелю примериваясь.

— Чего встали, скоты⁈ — взъярился стражник, поднявшись по трапу. — Живо хватайте корзины и на галеру тащите!

Пожилой казак сгорбился, вжав голову в плечи, шагнул в сторону, пропуская турка на корабль. Тот сделал шаг и развернулся к Михайле, поднимая сжавшийся кулак. Захлестнувшаяся вокруг шеи цепь, остановила руку на полпути.

И тут события сразу понеслись вскачь. Бросаюсь в сторону рыбака, с которым уже сцепился опередивший меня Тараско. Бью намотанной на кулак цепью по голове и тот оседает, так и не дотянувшись до висящего у пояса ножа.

— Старика держите!

Крик Аники заставляет развернуться, посмотреть, что происходит за спиной. Со стражником уже всё было кончено. Петро как раз, звеня цепями на руках, тянул из ножен убитого саблю, а Михайло, поднявшись с окровавленным кинжалом в руке, бросился к противоположному борту. Там отступал старик, отмахиваясь ножом от наседающего грузина. Рядом у его ног лежал Икрам, скорчившись в позе эмбриона.