Лунное пробуждение - Монро Люси - Страница 17
- Предыдущая
- 17/68
- Следующая
– Но я действительно собираюсь это сделать.
– Нельзя! Талорк – брат Кэт. Как она переживет потерю? Разве вы не понимаете? Сами же говорите, что хочет она того или нет, а скоро станет вашей соплеменницей. Так неужели ее благополучие ничего не значит? В конце концов, вы тоже вождь!
Идеи маленькой англичанки казались поистине бредовыми. Но странно – именно они делали ее все более привлекательной.
– Кэт уже и так расстроена.
– Расстроится еще больше.
Лахлан пожал плечами:
– Ничего, справится.
– Она же возненавидит вас… и Друстана тоже. Его – больше всех. Не смейте убивать ее брата!
Спор живо заинтересовал Балморала, однако в несколько неожиданном аспекте. Убийство Талорка давало возможность назвать Эмили любовницей. Одна лишь мысль о причудливом повороте событий дарила немалую радость.
– Он не только брат твоей подруги, но еще и твой муж Он обидел тебя, а значит, должен умереть.
Логика казалась незыблемой, однако Эмили выглядела испуганной, едва ли не раздавленной страшной перспективой.
– Не смейте из-за меня убивать человека! – закричала она. – Талорк не обижал меня! Во всяком случае, всего лишь задел самолюбие! Больше ничего! Я давно поняла, что здесь, в Хайленде, чувства вообще не играют никакой роли, по крайней мере для воинов!
Лахлан пожал плечами. Чувства действительно не имели особого значения, и все же он вполне мог изобразить оскорбленное достоинство – в ответ на обиду, нанесенную этой хорошенькой невинной девочке. Ведь он вождь клана и вожак стаи. А поэтому может делать все, что пожелает.
– Не позволяйте себе даже думать об убийстве! Я ничего для вас не значу, но ведь горцы готовы нести друг другу смерть из-за любой безделицы! – Эмили отошла на несколько шагов и начала бормотать какие-то странные слова. Даже изощренный слух не смог подсказать Лахлану их смысл. В конце концов Эмили замолчала и обернулась, хотя и осталась стоять в отдалении.
– Я не леди Синклер.
Вождь расслышал фразу, но смысла не понял. Англичанка не леди Синклер? Получается, она не выходила замуж за Талорка?
– Хочешь сказать, что лгала?
– Только один-единственный раз. Очень хотела спасти Кэт и надеялась, что вы сочтете жертву важной для клана.
– Так, значит, на самом деле ты не замужем за Синклером?
– Нет. – В беспомощном отчаянии Эмили прижала руки к груди. – Нам только предстоит пожениться, но он ненавидит меня. Не знаю, что делать, если жених все-таки решит отправить меня обратно в Англию. Ведь я должна спасти сестру – любой ценой.
Слова казались бессмысленными. Впрочем, сейчас все утратило смысл. Гордый вождь думал лишь о том, не уронит ли его достоинства поцелуй, – сдерживаться уже не хватало сил.
Он не имел права захватить пленницу против воли и оставить себе: ведь она не волчица, а человек. И все же поцеловать… а может быть, и больше…
Он призывно улыбнулся:
– Англичанка, подойди ко мне.
Фиалковые глаза зажглись тревогой.
– Вряд ли ваша идея удачна.
Не успела Эмили усомниться, как Лахлан оказался рядом и крепко сжал ее руки. Она замерла, но не испуганно, а скорее изумленно – от теплого прикосновения. А еще от того, что вождь преодолел расстояние с молниеносной, нечеловеческой быстротой. Как ему это удалось? Должно быть, просто обман зрения. Наверное, они стояли ближе друг к другу, чем ей казалось, вот и все. Но ведь она даже не заметила движений. Мелькнуло лишь какое-то размытое очертание. Странно.
Эмили не сомневалась, что смотрела внимательно. Может быть, моргнула или на мгновение отвлеклась?
Вождь не сводил с нее жадного взгляда, словно собирался проглотить.
Рассердила ли его ложь? Может быть, он решил убить ее вместо Талорка? Наверное, стоило упомянуть и о том, что ее смерть тоже огорчит Кэт. Но ведь в отношении Синклера подобный аргумент не возымел действия.
– Так, значит, ты не принадлежишь Талорку? – В это мгновение голос Лахлана напоминал рычание хищного зверя.
Эмили покачала головой.
– Я его невеста.
– Но еще не жена?
– Нет, не жена.
Лахлан прижал ее к себе – так самозабвенно, что разделить их не смогло бы даже дыхание. Его тело казалось огромным и таким горячим, что обжигало даже через одежду Никто и никогда не обнимал ее столь откровенно. Откровенно до неприличия. И все же сухие губы отказывались протестовать.
Широкая мощная грудь требовательно прильнула к ее груди. Малейшее движение отдавалось странными мурашками, удивительным трепетом, неведомой таинственной болью.
Карие, с золотом, глаза смотрели пристально. Казалось, нежданная близость ничуть не обескуражила самоуверенного вождя.
– Ты сказала правду? Он действительно не прикасался к тебе?
– Да. – Короткое слово далось нелегко.
Больше Лахлан не произнес ни слова, лишь склонил голову, ни на мгновение не отпуская взгляда Эмили из плена своих всемогущих глаз.
Губы замерли возле ее губ. Совсем близко – она явственно чувствовала теплое дыхание. Внезапно пронзило странное волнение. Настоянное на испуге, оно в то же время несло в себе восторг и нетерпеливое ожидание. Поцелует или нет?
Она не должна мечтать о поцелуе, ведь это дурно, порочно. И все же неведомая сила манила, неудержимо влекла.
Эмили не успела довести мысль до конца – губы Лахлана бережно прикоснулись к ее губам. Теплые и твердые, они дарили удивительное, еще не испытанное ощущение.
Встав на цыпочки, Эмили пыталась усилить и продлить нечаянное наслаждение.
Лахлан издал тихий призывный звук и еще смелее завладел ее ртом. Ответ оказался инстинктивным и немедленным. Разворачивалось неведомое, немыслимо увлекательное приключение. Все существо Эмили бурлило и клокотало подобно вырвавшемуся из заточения потоку. Если бы поцелуй продолжался вечно!
Все, что еще недавно казалось опасным и пугающим, внезапно исчезло, растворилось в пространстве. Не стало холодных родителей, способных расчетливо избавиться от ненужных детей. Не стало грубого вождя клана Синклеров, готового отослать ее домой в обмен на слабую, беспомощную Абигайл. Не стало великанов Балморалов, готовых увлечь ее в неприступный замок и заточить в высокую башню.
Сейчас Эмили чувствовала себя не пленницей, а вольной, желанной женщиной. Такой свободы еще не бывало, да и повторятся ли удивительные ощущения? Хорошо или плохо, но больше всего на свете хотелось, чтобы они никогда не заканчивались.
Тело Лахлана оказалась новым, незнакомым, совсем непохожим на ее собственную привычную оболочку… большим, сильным, твердым. Аромат этого тела наполнял и тревожил – пряный, неповторимый, мужской. В глубине существа что-то происходило… рождалась странная пустота, и эта пустота настойчиво требовала наполнения. Однако она не походила на голод или жажду, не лишала сил. Нет, неведомое ощущение дарило стремление жить и требовало лишь одного – постоянной близости притягательного, единственного на свете мужчины. А еще оно каким-то неведомым, таинственным образом рождало сладкую боль между ног.
Бедра сами собой пришли в движение. Они касались бедер Лахлана, и смелые прикосновения разгоняли поток чувств. Эмили не понимала, что происходит.
События пугали, но в то же время завораживали. Как стать еще ближе? Этого она не знала – ведь тела и так прижимались друг к другу с нечеловеческой силой.
Но страстного прикосновения уже не хватало.
Губы Эмили мягко раздвинулись, впуская аромат и вкус Лахлана. И то и другое показалось слаще меда. Странно, ведь вождя Балморалов никак нельзя было назвать милым и добрым. И все же еще ни разу в жизни ей не доводилось испытывать ничего приятнее этого поцелуя.
Отчаянно желая добыть еще хотя бы каплю сладкого нектара, Эмили осторожно провела кончиком языка по твердым губам. Лахлан зарычал, словно голодный волк, и от этого звука мощное тело содрогнулось. Волна наслаждения накрыла и Эмили. Дрожь отняла волю, лишила сил и опоры. Но страшнее всего на свете сейчас казалась утрата близости, потеря поцелуя.
- Предыдущая
- 17/68
- Следующая
