Барон из МЧС 2 (СИ) - Лахов Игорь - Страница 33

— Встаньте, дети, встаньте в круг! — вслух орёт неадекватный наумб песню, вытащенную из моей памяти.

И харки реально создали этот самый круг, начиная в нём вращаться с бешеной скоростью. Потом замерли и все устремились к центру своего хоровода.

— Антракт, негодяи! — возвестил невидимый Чах, когда зелёные столкнулись и кулями грохнулись на землю. — Врагу не сдаётся Великий наумб! Пощады уже никто не желает! Некому! Поздняк метаться!

После бухой придурок изобразил демонический смех. Правда, закашлялся и испортил весь эффект, резко перейдя на фальцет.

— Чах! Отставить! — как можно строже мысленно проорал я.

— Не боись, Данила! — пришёл моментальный ответ. — Солдат ребёнка не обидит, а душа праздника требует!

Песец…

Этот самый песец продолжался до поздней ночи, пока Чах резко не протрезвел. Он тут же утихомирился и слинял в меня. Хотел было ему разнос устроить, но этот гад опередил, первым пойдя в наступление.

— Сволочь ты, Данила, — зевая, заявил он. — Договаривались на двести граммулечек, а ты мне целый литр спиртяги подсунул. Спаиваешь ребёнка. Ни стыда, ни совести.

— Чего? — офонарел я от такой наглости. — Там про запас принесли. Всё выжирать никто не заставлял.

— А я слабохарактерный. Мог бы уже изучить мою тонкую натуру, эгоист. Всё только о себе и думаешь.

— Отлично, — как можно ехиднее произнёс я. — Теперь буду думать и о тебе. Значится так! Свою двухнедельную дозу ты сегодня вылакал. Теперь даже кефир нюхать не смей.

— Сатрап! Ладно. Я потом скажу, что о тебе думаю. А сейчас что-то спать хочется. От переживаний, наверное.

— С похмелья. Такие скоты переживать не умеют.

Чах на это ничего не ответил. Раз промолчал, значит, уже спит. Зато, к сожалению, не спала Имперская Служба Безопасности. Как только меня выписали из лазарета, то сразу попал не в родное шестое отделение, а к ним на допрос. По такому случаю в нашем штабе майор Жуковский даже отдельную комнату выделил для приезжих гостей в штатском.

— Здравствуйте, Илья Сергеевич, — вежливо поприветствовал я Старшего следователя Комова, расположившегося за широким обшарпанным столом. — Всё ждал, когда вы снова ко мне заявитесь. Скучали или в чём-то опять подозреваете?

— Здравствуйте, младший сержант, — даже не попытавшись улыбнуться, ответил он. — С радостью продолжил бы скучать и дальше. Желательно на приличном расстоянии от вас. Но вот не даёте вы мне спокойно спать.

— Эротические сны нетрадиционной направленности мучают? Это вам не ко мне, а к мозгоправам надо. Подобные аномалии они лечат.

— К счастью, сны у меня приличные. Чего не скажешь о времени бодрствования. Вы действительно не догадываетесь, зачем я здесь?

— Наверное, бой с кроу интересует, или как мы рейд к ментальным пушкам харков совершили. Если необходимо, обязательно напишу подробный рапорт о каждом своём действии, — прикинулся я валенком, мысленно матеря Чаха.

— Нет. О том представлении, что было вчера вечером.

— Вы о летающих гоблинах? Так вроде они все удачно приземлились — насмерть.

— Кроме «зелёного шоу» было много всего. Началось всё, естественно, с него и этого мерзкого голоса невидимой твари.

— Сам ты тварь, и голос у меня великолепный! — тут же огрызнулся Чах у меня в голове.

Не спит, подлюка.

— На этом, — продолжал говорить следователь, — неизвестное существо не успокоилось. Оно объявилось около полевой кухни. Заявило перепуганным поварам, что в животе всё равно перемешается, и слило свежеприготовленные щи, рисовую кашу и кисель в один котёл.

— Какой кошмар! — почти искренне воскликнул я. — Столько продуктов пришлось выбросить!

— Не пришлось. Полученная бурда исчезла. Прямо из котла испарилась за считанные секунды. Его даже мыть не пришлось, настолько он блестел изнутри.

— А существо?

— Насытившись, тварь решила посетить наших пушкарей и стащила у них десяток ящиков со снарядами. Не спрашивайте, каким образом. Они просто исчезли прямо на глазах постовых, заявивших, что никто через них не проходил, но раздавался голос, заплетающимся языком напевавший: « Праздник к ним приходит! Праздник к ним приходит! И кабзда!». О чём и было сразу доложено дежурному офицеру.

— Где снаряды? — забывшись, в голос поинтересовался я у Чаха, понимая, что он не на выставку народного хозяйства их поволок.

К счастью, Комов принял мои слова в свой адрес.

— Быстро нашлись. Несколько мощных взрывов раздалось на границе Реальности харков. Судя по всему, среди них есть жертвы. Никак гоблины хотели разведку боем устроить и приоткрыли свой барьер на время, точечно повредив наш.

— То-то смотрю, ночью стрельба была.

— Да, младший сержант. Именно из-за этого. Харки решили, что мы атакуем, а мы решили, что очередная орда пошла на прорыв. Почти полчаса бездарно палили с двух сторон в темень, пока не разобрались.

— Я просто люблю фейерверки, — скромно пояснил Чах. — Уже чувствовал, что меня отпускает, и решил напоследок глаз порадовать.

— Нигде во плоти не засветился?

— Не та доза. Но если бы ещё пол-литра спиртику грохнул, то обязательно представил миру красоту Великого наумба. Ты ж меня знаешь.

— К сожалению, да. Но хоть тут молодец.

- Что на это скажете, Горюнов? — пристально посмотрев глаза в глаза, спросил Старший следователь.

— Только то, что всё время провёл на госпитальной койке, пока неизвестный герой срывал ночную вылазку гоблинов. Какие ко мне претензии?

— Вроде бы никаких. Но нечто подобное, правда, без взрывов обязательно случается в той местности, в которой ты находишься. Провести явную параллель легко. К тому же исчезновение спирта на глазах у военврача Аристарха Анатольевича Меблина и медицинской сестры Екатерины Тавровой очень похоже на то, как на кухне исчезли испорченные щи.

— Хе! — дыхнул я в лицо Комову, заставив того поморщиться. — Как видите, Илья Сергеевич, не пил. Так что не меня ищите. Может, сам доктор с медсестрой на пару оприходовали? Уж больно у обоих морды хитрые были.

— Они заявляют, что нет. Мол, вы надоумили спиртом лечить сержанта Палкину. Её чуть позже тоже допросим.

— Я просто высказал предположение. Ну а Палкину допрашивать бессмысленно. Она вам такого наговорить может, что разноцветных слоников искать придётся. Кризис после ранения у Веры был. Бредила сильно.