Не грози Дубровскому! Том 12 (СИ) - Панарин Антон - Страница 44

— Будет исполнено, ваше темнейшество, — дебильно улыбнулся бесёнок и рванул выполнять приказ.

План обороны трещал по швам. Из порталов вылезли тридцать тысяч демонов, и чёрт знает, сколько их ещё оставалось на той стороне. Гаубицы долбили без остановки. А вот танки уже давно израсходовали свой боезапас и безмолвно взирали на поле боя. Почему я не отвёл их обратно в Дубровку? На то были свои причины, впрочем, об этом я расскажу позже.

А сейчас я хочу вас спросить. Что делает Дубровский, когда ситуация выходит из-под контроля? Ну разумеется! Идёт в самоубийственную атаку!

Меня порядком достали крылатые твари, заполонившие всё небо. Их плазменные шары наносили нашим войскам наибольший урон. Но самое огорчительное заключалось в том, что мы от летунов избавлялись куда медленнее, чем они от нас. Именно поэтому я призвал Клювика, запрыгнул на его спину и взмыл в недоброе, вспарываемое вспышками плазмы и ударами шипастых крыльев, небо.

— Дубровский! Куда⁈ — заорал Львович, но остановить меня уже не мог.

Клювик ускорился, и мир перед глазами на долю секунды размылся. Однако, несмотря на головокружительную скорость, я успел рассмотреть многое. Маги земли Львовича создали огромный каменный столб и, уложив плашмя, покатили его с горки на скачущую к земляному валу конницу. Столб покатился подпрягивая на ухабах и постепенно набирая скорость, точно бревно, сорвавшееся с подпорок у нерасторопного строителя. Демоны рванули врассыпную, но десятка два рогатых таки удалось раздавить.

Справа в небе сформировалось синеватое облако из которого хлынул дождь из ледяных шипов. Демоны укрылись под щитами и продолжили наступление. А ещё я увидел демонических барабанщиков. От них расходились волны силы. Четырёхрукие твари несли на груди огромные барабаны, обтянутые грубыми шкурами с какими-то варварскими рисунками и рунами, и неистово лупили по ним, задавая ритм наступления.

Пролетая над ними, я потянулся к некротике и оживил куски плоти, в изобилии валявшиеся повсюду вокруг на земле. Три наспех слепленных мясных голема тут же накинулись на барабанщика и стали рвать его на куски. Барабанщик погиб раньше, чем кто-то из подельников успел кинуться ему на помощь. А потом… Потом големов испепелили. Зараза. Всё-таки мясные големы лучше работают против людей. В особняке Акамацу они так и вовсе перебили почти всю охрану.

До летунов оставалось на больше какой-то жалкой сотни метров, когда они заметили нас с Клювиком и принялись обстреливать. Сгустки плазмы проносились в опасной близости от нас, жаром обжигая кожу, подпаливая перья Клювику. Но коршун продолжал лавировать между многочисленными шарами плазмы, всё сокращая и сокращая дистанцию.

Демоны истошно визжали, направляя на нас копья с синими кристаллами, стреляли, и тут же смещались в ту или другую сторону. Вот только сделать это было не так-то просто. В воздух успело подняться около трёх тысяч летунов. Они натыкались друг на друга, острые, загнутые наружу шипы на крыльях то и дело пропарывали крыло соседа, а самые удачливые умудрялись даже время от времени плюнуть плазмой в спину зазевавшегося товарища. И чем ближе мы подлетали, тем больше суеты становилось в шипокрылых рядах.

Но тут Клювик резко ушел вверх, и я заметил, что снизу на нас смотрит, нацеливаясь, огромный глаз по которому пробегают красноватые молнии.

— Уходи с линии атаки! Живо! — заорал я, а в следующую секунду услышал за спиной оглушительный шелест.

Москва. Торговая палата.

Бивнев Артём Алексеевич уже неделю жил в коридорах торговой палаты. Он чертовски хотел попасть на приём к князю Мышкину Льву Николаевичу, но тот вечно находил причины, почему не может его принять.

Неделю назад у Артёма Алексеевича был с собой ящик французского дорогущего коньяка, два пакета конфет и шикарные швейцарские часы. Сейчас же остались только часы. Коньяк он выпил самолично, а конфетами закусил. Надо же было как-то коротать по вечерам время до следующего дня. Дня, который он снова проведёт в очереди, чтобы так и не дождаться приёма.

Порой Артём Алексеевич думал, что князь Мышкин его специально избегает. Но потом отметал эту мысль. Что за вздор? Их семьи дружны, а Мышкин, как-никак, покровитель Артёма Алексеевича. Всего-то нужно дождаться, пока князь освободится, и уж тогда-то Дубровскому придавят хвост и выкинут его с рынков сбыта. И вот, спустя долгие дни бесплодного ожидания, в коридоре снова появился помощник князя и вежливо улыбнулся.

— Артём Алексеевич, князь Мышкин готов вас принять. Пройдёмте.

— Пётр Евгеньевич, как же я рад это слышать! — выпалил Бивнев и вскочил на ноги, потянувшись за ящиком коньяка и конфетами, но потом вспомнил, что их уже не существует. — Идёмте скорее. Не хочу заставлять Льва Николаевича ждать.

Бивнев широко улыбнулся и бросил взгляд на длинный коридор, ломящийся от просильщиков. Неудачники. То ли дело он! Артём Алексеевич! Дождался, и теперь всё изменится.

Помощник князя провёл Бивнева в кабинет Мышкина и запер за ними дверь тамбура, а потом и дверь кабинета. Это было кредо князя. Всё, что сказано при личной встрече, должно остаться тайной двух человек. Почему двух, спросите вы? Ведь есть же помощник. Помощник-то есть, вот только он глухой. Мышкин специально лишил его слуха. Да, он прекрасно читал по губам, но, сидя в тамбуре, не особо-то поймёшь, кто что сказал.

Бивнев, испытывая лёгкое волнение, вошел в дорого обставленный кабинет. Шикарные картины, скульптуры, коллекционное оружие висит на стенах, давая лёгкий магический фон. Кабинет сиял, словно ювелирная лавка, что безусловно делало его прекрасным, но в то же время создавало ощущение лёгкой безвкусности. Воздух был наполнен ароматами свежесваренного кофе и чернил.

За резным столом чёрного дерева сидел Мышкин Лев Николаевич. Внимательный взгляд, хитрое выражение лица, но глаза… Глаза однозначно не подходили этому человеку. Жесткие, властные. При взгляде на него было понятно, что князю сломать чью-то судьбу — всё равно, что плюнуть.

— Доброго утра, Лев Николаевич, — подобострастно улыбнулся Бивнев и положил коробку с часами на стол. — Это вам. Маленький презент.

— Очень приятно, — безжизненным голосом сказал Мышкин, открыл ящик стола, в котором таких коробок было уже штук десять, и смахнул туда новую. — Перейдём к делу, — коротко бросил князь и пронзил взглядом просителя.

— Д-да. Как скажете. Лев Николаевич, в Иркутске есть один парень.

— Говорите конкретнее. Что за парень? Что сделал? Какого результата вы от меня ждёте? — нетерпеливо выпалил князь, поняв, что Бивнев будет ещё неделю ходить вокруг да около.

— Дубровский Виктор Игоревич. Восемнадцать лет, чёрные волосы, глаза… — испуганно затараторил Бивнев.

— Да плевать, какие у него глаза! Ближе к сути.

— Как скажете, ваше высочество! Дубровский — монополист на рынке фармацевтики, а также единственный игрок на рынке сбыта заморских овощей и фруктов. Он намеренно занижает цены, чем уничтожает здоровую конкуренцию. Согласно антимонопольному закону… — Заученная речь Бивнева полилась красивым и ровным потоком, но его прервали на полуслове.

— Я знаю законодательство получше вашего. Ведь я эти законы и составлял, — строго сказал Мышкин, постучал тяжелой перьевой ручкой по столу и спросил. — Что конкретно вы от меня хотите? Чтобы я заставил закон работать?

— С-с-совершенно верно! Я хочу, чтобы Дубровского лишили лицензии на торговлю лекарственными средствами, а также запретили продавать продукты питания.

Мышкин смерил взглядом собеседника и, вздохнув, начал писать на листе бумаги.

— Если я пойду вам навстречу, то казна за год потеряет налогами вот такую сумму. — Лев Николаевич поднял лист и показал его Бивневу. — Если вы готовы компенсировать эту сумму, то я выполню вашу просьбу.

— Почему так много? — задохнулся Бивнев, понимая, что ему придётся продать половину родового имущества для покрытия таких космических расходов.