Подпольный Алхимик 2 (СИ) - Громов Эл - Страница 3
- Предыдущая
- 3/48
- Следующая
— Завтра подъезжай к половине восьмого, Арнольд, мы поедем лабораторию, — сказал я своему водителю, когда мы уже подъезжали к особняку.
— Понял, барон. Я вас попросить хотел… тут такое дело… — замялся он.
— Говори уже.
— Я поцапался с девушкой, мы вместе живем… можно я сегодня одну ночь у вас перекантуюсь, неохота мне домой сейчас ехать, где мне мозг по капле процеживать будут всю ночь.
— Да без вопросов, ночуй на здоровье, — хохотнул я. — Ох уж эти женщины…
— И не говорите, барон… — со вселенской скорбью вздохнул парень.
Припарковавшись, мы вышли из автомобиля. Мобильник в кармане завибрировал.
— На, открывай пока. — Я кинул ключи шоферу, сам вытащил телефон.
Скрытый номер. Хм.
— Да? — поднес трубку к уху.
— Тебя хотят убить, — произнес механический мужской голос.
— Кто?
— Не важно. Не входи в дом.
— О чем вы…
За моей спиной раздался оглушительный взрыв. Меня отбросило назад на несколько метров. В ушах зазвенело. С огромным трудом приподнявшись на локтях, я увидел разорванного на кровавые куски Арнольда.
Глава 2
В мою голову вонзали иглы. Сотни, нет, тысячи остро наточенных игл. Зачем они это делают? И кто — они? Что происходит?
Тьма поглощала меня. Всасывала в себя. Я упорно сопротивлялся. Не будь я Акрам из… Или я Аксель? Что-то не то с моей головой…
И почему так мое тело жжет, будто от раскаленных угольев?
Первая попытка открыть глаза не увенчалась успехом. А вот четвертая — да. Глаза ослепил яркий белый свет.
Ах, уберите его!
Я хотел это крикнуть. Но, кажется, только прошептал или вообще подумал…
— Аксель! — Кто-то с до боли знакомым голосом кинулся на меня, судя по всему, в попытке задушить в объятиях.
Я застонал.
— Тише, милая, он еще не в состоянии выдерживать столь сильный натиск, — по-доброму усмехнувшись, сказал старческий мужской голос.
— Ах, конечно, прости, родной… — Эйва отстранилась и заглянула мне в лицо. — Как ты? Я едва не умерла от страха за тебя.
— Кажется, я до сих пор жив, — отшутился я. — Где я?
— В родовой клинике Бергов, барон Ульберг, — ответил тот же старческий голос, обладателем которого оказался высокий, худощавый доктор в столь же ослепительно-белом халате, каким был свет, лившийся с потолка.
— Бергов? — Я перевел изумленный взгляд на Эйву.
— Да, отец позаботился об этом. Тебе оказали помощь лучшие наши доктора.
— Вот как! Ты попросила отца об этом?
— Нет, он сам, как узнал, что случилось с тобой, велел тут же перевести тебя сюда.
— Все интереснее… — пробормотал я. — Что со мной, док? — Перевел взгляд на светило медицины.
— Обширные ожоги тела, ушибы, особенно сильный ушиб головы. Но наши доктора свое дело знают, а ожогами вашими занялся наш целитель-маг, так что от них уже только одна краснота осталась.
— Маг? Из-за каких-то ожогов целого мага побеспокоили?
— Родной, ну что ты? — Эйва взяла меня за руку. — Папа хотел скорее поставить тебя на ноги.
— Что ж, молодые люди, оставлю вас пока вдвоем…
Когда пожилой доктор удалился, Эйва снова заключила меня в объятия — на этот раз без попытки раздавить.
— Не стоило графу так беспокоиться обо мне… — пробурчал я.
— Он вообще-то обо мне больше беспокоился, — возразила Эйва со смешком. — Видел, как я извожу себя, вот и…
— Детка, ну что ты, раз выжил после такого — значит, бояться нечего…
— Видел бы ты свои ожоги, когда тебя только доставили сюда — жуть. — Девушка передернула плечами.
— Арнольд… мой водитель… — тихо произнес я, ощущая почти физическую боль от осознания того, что парень погиб вместо меня.
— Мне очень жаль, милый…
Эйва приникла ко мне, я обнял ее одной рукой, а второй вцепился в простыню, до боли сжав пальцы.
Из больницы выписали меня через два дня. Оказалось, что я пролежал там в общей сложности трое суток. Серьезных травм у меня не было, с ожогами справился магический целитель Бергов.
После взрыва от моего особняка остались одни обломки да руины. Уцелела часть вещей, среди которых — о, счастье! — сейф, в котором я хранил деньги и драгоценности (всего несколько вещей), оставшиеся от матери настоящего Акселя Ульберга.
Так что дома я лишился. Освальд Берг и тут подсуетился: приютил на время. Я не хотел, я упорно отказывался, я намеревался снять номер в отеле, но Эйва смотрела на меня глазами, в которых плескалось море такой отчаянной мольбы и надежды, что я уступил. Но с условием — не более нескольких дней, пока не решу вопрос с тем, где мне искать себе новый дом.
Берги… что-то не нравится мне, что граф так добр ко мне. Все они так — сначала помощь, содействие и сострадание, а потом — платите по счетам, пожалуйста, господин, еще и проценты начислят. Нет уж, не надобно мне от графа зависеть — ни в чем и никак. Я уж как-нибудь сам.
Мне очень нужен юрист, которому я смогу доверять — насколько вообще могу доверять хоть кому-то в этом мире. Вспомнился юрист Ульбергов, с которым я познакомился после смерти Филипа. Могу ли я положиться на этого человека? Проблема в том, что я его не знаю. Возможно, Филип доверял ему. Возможно, Генрих Ульберг доверял. Но ни того, ни другого нет в живых, чтобы сообщить мне об этом. Но мне известно, кому могу рискнуть довериться я. Но этим вопросом займусь чуть позже.
Графу Бергу я позвонил почти сразу же после пробуждения. На мой вопрос в лоб: «С какой радости поместили меня в вашу клинику?», — был ответ: «Не мог же я допустить, чтобы избранник моей дочери и мой деловой партнер валялся в помойной лечебнице для простолюдинов». Хм, занятно весьма. И избранник дочери, и партнер. Все это весьма заманчиво, но не нравится мне такое положение дел. Смрадно попахивает — тем, что граф хочет ошейник на меня накинуть.
Первым делом после выписки я отправился к Ранду. Из больницы я позвонил ему и выразил соболезнования, но сейчас хотел сделать это лично.
Я сказал Ранду, чтобы не выходил на работу столько, сколько ему понадобится для того, чтобы хоть как-то утолить боль от потери близкого человека. Но он взял лишь два выходных, пока я лежал в больнице. На день выписки он уже был на работе — в доме Анни Босстром.
— Как ты? — спросил я, приехав туда.
— Порядок, — ответил Ранд, в глазах которого были и скорбь, и твердая решимость стойко переносить ее.
— Похороны были уже?
— Да, барон, вчера.
— Прими мои соболезнования, Ранд. Мне очень, очень жаль, — тихо сказал я, кладя руку на его плечо.
— Знаю, барон…
— Можешь ли ты дать мне адрес твоих родителей и девушки Арнольда? Я хочу съездить к ним.
— К девушке пожалуйста, барон, а вот к родителям… вы не обижайтесь, но к ним вам заявляться не стоит. Я вас очень прошу об этом. Мать… она не перенесет вашего визита. Простите, господин Ульберг, но она… она винит вас. — Ранд отвел глаза.
— Я понимаю, — кивнул я. — Оттого и хотел бы повидаться с ними и… сказать, что сожалею, хоть мои слова и не вернут им сына, а тебе — брата.
— Барон, прошу вас, не надо. — В глазах Ранда отразилась мольба. — Пощадите мою мать.
— Хорошо, — отозвался я с горечью.
Ранд продиктовал мне адрес девушки Арнольда, и я хотел уже уезжать, как услышал свое имя. Ко мне выбежала Анни… и кинулась на шею.
— Ты жив!
— Конечно, я жив.
— Мне сообщили, что все обошлось, но я… мне было страшно за тебя… — Девушка вцепилась руками мне в плечи и надрывно зарыдала.
— Тише, тише, родная, что ты… — Я погладил ее по волосам.
Мы прошли в дом, затем — в комнату Анни.
— Ты хотя бы прекратила ненавидеть меня, — сказал я, закрыв за собой дверь.
— Что за глупость ты сейчас сказал? — спросила она, с болью глядя мне в глаза. — Разве не ясно, что я испытываю к тебе нечто противоположное ненависти?
— Тебе стоит выкинуть эти мысли из головы, милая. Ты ведь понимаешь это.
- Предыдущая
- 3/48
- Следующая