Госпожа графиня - Орланд Лилия - Страница 9

Когда чувствовала жажду, прикладывала к губам снег, глотая совсем чуть-чуть влаги. И всё равно губы обветрились, в горле запершило. Через несколько часов заныла поясница, напоминая, как я непривычна к тяжёлой работе.

Не позволяя себе сдаваться, я упрямо сжала зубы и продолжила убирать снег. Вскоре одна из створок была полностью освобождена. Я чувствовала себя героиней легенды, победившей огромное чудовище. Но стоило бросить взгляд на гору накиданного мной снега, как восторг поугас.

Она оказалась не такой огромной, как мне представлялось.

И всё же правую створку уже можно было закрыть. Убедившись, что больше её ничто не держит, я дёрнула посильнее. Петли заржавели, натужно скрипели, жалуясь, что их беспокоят, и не хотели двигаться с места. Но я была настойчива. Раскачивала створку и толкала вперёд, пока она не закрылась.

Лишь после этого позволила себе немного передохнуть и отдышаться. А заодно определить, сколько времени осталось до сумерек. Именно тогда, как мне казалось, звери явятся за мной.

Почему-то в моих представлениях волки собирались именно ужинать. Даже не знаю, с чего я решила, что они избегают завтраков и обедов. Может, потому, что расстилающаяся передо мной белая равнина была неподвижна до самого леса. А ожидать от волков хитрой атаки сзади, со стороны реки, мне даже не пришло в голову.

И хорошо, что не пришло. Иначе я бы вообще не решилась выйти из дома.

Со второй створкой пришлось возиться дольше. Я устала. Вспотела, снова замёрзла и опять вспотела. Ладони жгло, несмотря на перчатки. Поясница уже отказывалась сгибаться. А ещё безумно хотелось есть.

Но я решила, что закрою ворота во что бы то ни стало. Иначе не смогу спокойно спать и выходить из дома. А потом уже отдохну и поем. Если найду что.

Вторую створку я закрыла перед самыми сумерками. Задвинула засов. Сил ни на что больше не оставалось. С трудом согнулась, чтобы подобрать инструменты и брошенный плащ. Решила, что вернусь домой, упаду на лежанку и буду спать. Даже поиск еды можно отложить на завтра. Обойдусь кипятком.

Но жизнь оказалась жестока.

И почему я удивилась этому? Ведь должна уже была привыкнуть за три года замужества.

Дрова в печи прогорели. Лишь красные угольки сияли в самой глубине. В ящике осталось всего два поленца. Я быстро кинула их в топку, надеясь, что жара хватит, и мне не придётся снова высекать искры.

К счастью, огонь не стал привередничать. Немного потрещав для острастки, начал облизывать мои последние дрова.

А я снова надела плащ и капор, натянула перчатки и отправилась добывать топливо.

На улице смеркалось. Если бы я не знала усадьбу как свои пять пальцев, вряд ли рискнула блуждать в поисках дров. Но ворота были закрыты. Хищников можно не бояться. Да и дровяник располагался рядом с людской, в двух-трёх десятках шагов от кухни.

Хотя в тот момент я не подумала, что прежде измеряла расстояние исключительно по расчищенным дорожкам. А сейчас всю усадьбу замело снегом.

У меня ушло не меньше получаса, прежде чем я сумела открыть дровяник. Внутри было темно и страшно. Я не знала, сколько дров здесь хранится, и не завалят ли они меня, если ненароком что-то задену.

Обругав себя, что не догадалась хотя бы захватить свечу, я вытянула перед собой руки и начала осторожно исследовать пространство. Первый ряд поленницы обнаружился через пару шагов. Я споткнулась об него и с трудом удержала равновесие, едва не рухнув лицом в дрова. Снова пришлось себя обругать, ведь видела в детстве, что дрова выбирают сверху вниз.

И всё же я испытывала облегчение. Дров в сарае было много. По крайней мере, в темноте поленница казалась бесконечной. Пообещав себе вернуться сюда при свете дня и оценить запасы, я набрала охапку поленьев и побрела обратно к дому.

В дровяном ящике моя добыча смотрелась сиротливо. За сегодняшний день я сожгла намного больше, чем принесла сейчас. А значит, придётся идти ещё. И не один раз.

Я огляделась. Раз в руках много не унесу, нужно придумать что-то для транспортировки. На глаза попался висевший на стене медный таз. Почему бы и нет? У него было достаточно широкое дно, чтобы не проваливаться в снег, и высокие бортики, чтобы поместилось побольше моей охапки.

Поместилось и правда много, с хорошей горкой, вот только тащить это оказалось безумно неудобно. Мне приходилось пятиться задом, склонившись до земли. И тянуть за собой тяжеленную махину, вес которой был больше моего. По крайней мере, так ощущалось. Иначе, почему каждый рывок давался мне с таким трудом, а таз сдвигался самую малость?

В очередной раз дёрнув его за собой, я потеряла равновесие. Нелепо взмахнула руками и повалилась в снег. Даже не пытаясь подняться, перевернулась на спину.

Из горла рваными хрипами вырывалось дыхание, образуя белые облачка пара. А из глаз потекли слёзы. Они замерзали и холодными ручейками затекали в уши и дальше лились по шее. Но я даже не пыталась их вытирать.

Я не смогу. Не выдержу. Не сумею выжить здесь одна.

Сверху на меня смотрело тёмное небо, издевательски подмигивая редкими звёздочками, что проглядывали сквозь бегущие тучи. Порыв ветра всколыхнул плащ, пробираясь под одежду. Разгорячённое движением тело начало остывать. Я почувствовала, что замерзаю, но не двинулась с места.

Мне было всё равно. У меня не осталось сил.

Я прикрыла глаза, чувствуя, как уплываю куда-то, где тепло и хорошо.

Волчий вой раздался будто над самым ухом. Я вздрогнула и открыла глаза. Неподалёку слышался жалобный скулёж. Волки жаловались друг другу на строптивый ужин, спрятавшийся за плотным деревянным забором.

«Надеюсь, калитка со стороны реки закрыта», – подумала я и тут же вскочила. Точнее приподнялась на локтях.

Я не знала, сколько ворот в этой ограде. Не представляла, когда и зачем её построили. И сколько входов в ней сделали. Возможно, прямо сейчас волки пролезают в какую-нибудь калитку, которую тоже забыли запереть.

Усталость резко отступила. Её сменил страх.

Я поднялась на ноги. Покачнулась, но устояла. Прислушалась к звериному рычанию и визгу. Похоже, волки обходили ограду по периметру в поисках входа. Вчерашняя неудача заставила их быть настойчивее.

Меня это тоже встряхнуло. Я резко выдохнула, схватилась за край таза и потащила его за собой. Оказывается, я была всего в десятке шагов от крыльца кухни.

Сейчас моя слабость и мысли о том, чтобы сдаться, казались постыдными. Ну уж нет! Не дождётесь!

Я подтащила таз к ступеням и начала бросать дрова к двери. Оттуда будет проще забрать. Вот только поиск еды снова придётся отложить на завтра. Я понимала, что ещё день-другой без пищи, и совсем ослабею. Просто однажды утром не сумею подняться, и тогда всё точно закончится.

Я пообещала себе, что при свете первым делом займусь поиском еды. И забралась в свою импровизированную постель. Конечно, на печи было бы теплее. Но у меня не осталось ни малейших сил, чтобы перенести туда тюфяк и все тряпки, которыми я накрывалась.

Завтра. Всё сделаю завтра. Сейчас и так тепло.

Проснулась я от металлического звяканья и долго не могла понять, где нахожусь. Всё тело болело и ныло. Голова кружилась от слабости. А в горле поселилось противное першение, заставляющее постоянно сглатывать и откашливаться.

Неужели я заболела?

Только этого не хватало!

Назойливое звяканье не прекращалось. Пришлось выбираться из своего тёплого кокона. В доме было прохладно. И это удивляло. Я ведь хорошо протопила печь накануне. В моём детстве кухня была самым тёплым флигелем. Зимой к Насье перебирался старый конюх, у которого в холода ныли суставы.

Под утро разыгралась метель. И теперь ветер завывал в печной трубе и игрался с заслонкой. Так вот от чего это звяканье.

Боги, заслонка!

Я забыла её закрыть, чтобы сохранить тепло. Ветер всё выдул, поэтому так холодно. Вполголоса ругая себя за глупость и неосмотрительность, которые совершенно недопустимы в моём положении, я побрела к печи. В устье чернели остывшие угли.