Клыки и розы в Академии Судьбы - Княжина Елена - Страница 12

***

Следующий час Валенвайд достаточно любопытно рассказывал о причинах, породивших такое количество полукровок. Вервольфов, вампиров, дриад… Половинчатых существ, пришедших на смену высшим магам и древним магическим расам.

Как и драконы, кентавры и ихтиоподы, истинные вампиры и оборотни давно вымерли. Угасающий фон мира не подходил им для комфортного существования. Появление полукровок позволило сохранить виды (пусть и не в первозданной форме): в соединении с магической каплей древняя кровь могла выжить.

Порой полукровки были результатом порочной связи, порой – стечения обстоятельств… Когда сильный маг, раненый или укушенный древним созданием, перенимал часть свойств последнего. И по-своему мутировал, объединяя в потомстве дикую кровь и первую каплю.

– Соединение «королевской» крови, крепкого дара и сущности древней твари порождало магические мутации, – под диктовку наговаривал Валенвайд, грозно зыркая на каждого, кто смел поднять голову от блокнота. – Потомство сохраняло способности обоих видов, что значительно увеличивало шансы на выживание. Но одновременно с тем – уменьшало.

Ему явно нравился чужой страх, этому высокомерному полукровке, памятником стоящему в окружении юных аристократок.

Внезапно его дыхание послышалось совсем рядом, у правого плеча.

– Так что именно уменьшило их шансы на выживание, вы знаете? – он развернул к себе мою соседку. – Мисс?..

– Омирсен, – просипела Олив и отрицательно помотала головой, заодно вырывая из захвата острый подбородок.

– Не знаете, что сгубило полукровок? Обидно. Так и быть, расскажу, – завел он угрожающим шепотом. – Как и в случае других разумных рас (я сейчас говорю о ламбикурах, русалках, морфах), части их тел невероятно полезны.

Вампир оттолкнулся от спинки моего стула и пошел нависать над соседним столиком.

– Кровь, волосы, когти, клыки, слюна, шерсть… – гневно шипел Валенвайд, сверкая бордовыми радужками в паре метров от меня. – Могут укрепить дух, могут поднять из могилы, могут усилить дар, могут увеличить силу зелья десятикратно… Так в чем подвох, мисс Честер?

– Все это считается ценными… «ингредиентами», сэр, – выдохнула я, пытаясь не отводить от него взгляд.

Мышцы крутило желанием отвернуться, шея аж хрустела, я еле сдерживалась.

– Они не ценные, они бесценные. И наше гуманное, разумное магическое сообщество вынуждено бороться с жесточайшим соблазном, – вампир выпрямился, горделиво расправил плечи и ушел к кафедре. – С зудящими в тупых головах идеями: как бы так обстряпать дело, чтобы все это сокровище присвоить. Ведь магия мира угасает, а аристократы очень хотят жить подольше…

Тон его становился все более жестким, будто Валенвайд вываливал личное, наболевшее. Вскрывал давно нарывающую рану без особой надежды на излечение.

– А для этого надо набить банковские хранилища самыми ценными жидкостями. Но, конечно же, на законных основаниях, – хрипел он, тяжело облокотившись на деревянный постамент. – Ведь если русалку можно запихнуть в частный аквариум и по нужде срывать с нее чешуйки, то с крепким магом, гражданином Эстер-Хаза, носителем капли так легко не получится, верно?

– Что-то к финалу лекции стало много отсебятины, – промычала в губу Олив, пихая меня локотком. – Спорим, этого нет в учебниках?

Хриплая речь Валенвайда вибрировала внутри, задевая тонкие душевные струны. От каждого слова, грозно вбитого в воздух, накатывала тошнота. Гудели виски. Мне все сильнее дурнело, кислорода не хватало, но я бы не осмелилась встать и отпроситься на воздух.

– Впрочем, есть и минусы у половинчатых «мутаций». Нездоровый аппетит, вспыльчивость, шерсть, зеленая кожа, клыки, проблемы с самоконтролем… Временами, знаете ли, древняя тварь так и просится наружу, – договорил он вкрадчиво, оскалился и опасно клацнул зубами. – И может больно укусить за чувствительное местечко. Верховному Совету, издающему все новые законы, стоило бы об этом помнить.

Валенвайд с треском закрыл окно, отрезав от кабинета умиротворяющие звуки природы. Прошелся по аудитории и отворил входную дверь.

– Идеи Вяземского проросли в гнилых сердцах аристократов. От них смердит так, что «слышно» с другого конца столицы, – договорил магистр уже в проеме, решив первым покинуть кабинет. – Как всякие сорняки, их следует вырвать с корнем… чтобы не засорять магическую экологию.

Побросав жезлы и блокноты в ученические сумки, мы тоже поспешили покинуть душную аудиторию. Воздух в ней стал таким тяжелым, что прямо непригодным для жизни.

Юноши с боевого галдящей толпой понеслись в тренажерный зал, а мои подруги послушно потянулись за чихающей сабершей, виляющей белым задом. Снежка предпочла облик белого песца, решив, что мы уже запомнили, как выглядит проводник.

Навстречу растянувшейся процессии шла группа преподавателей – темноволосый мужчина в строгом черном костюме, зеленоглазая «распорядительница спален», грациозная блондинка в травянистом платье и пожилая леди-аристократка с гордо задранным подбородком и седым пучком. Последняя показалась мне знакомой.

Степенная дама держала в руках список прибывших, зачитывала имена, получала ответные кивки и ставила галочки. О чем-то переговаривалась с блондинкой в зеленом. До меня долетело: «Вроде бы все… Было бы обидно кого-то потерять в полете».

Приветственно кивая делегации, мужчина в черном докатился цепким взглядом до меня… и вдруг резко поморщился. Так, будто этого высокого элегантного мага огрели ударом в живот и он из последних сил сдерживается, чтобы не согнуться пополам. Ускорив шаг, мужчина оторвался от группы и скрылся за поворотом.

– Веро? Идем? – поторопила Монис, но я помотала головой. Мне нужна была пауза.

– Я сейчас, – растерянно привалилась к стене. Внутренности в кипящий кисель развезло.

Я догадывалась, конечно, что прием в Петербурге будет не самым радушным. Да и про ректора слышала достаточно, чтобы опознать «жуткого князя Карповского» в строгом, решительном джентльмене. Но не могла понять, чем вызвана его резкая неприязнь.

Придирчиво оглядев себя и даже понюхав там, куда дотянулся нос, я пришла к выводу, что ничего отталкивающего во мне нет. Юбка не мятая, запах вполне свежий, волосы аккуратно собраны в хвост.

Пропустив группу вперед, степенная дама задержалась возле меня. Задумчиво поковыряла пуговицу на воротнике-стойке, поджала губы.

– Я дурно пахну? – шепотом уточнила у нее, когда коридор опустел.

– Пахнете вы прелестно. Очень уловим фирменный цветочный флер «Эншантели», – она позволила уголкам тонких губ чуть-чуть подняться.

«Леди может задать вопрос другой леди, оказавшись наедине», – вторгся в мысли очередной завет мадам. И я на всякий случай еще раз проверила коридор на предмет безлюдности.

– Тогда что не так? – спросила у нее с мольбой в глазах. – Ректор будто кислого слизняка проглотил.

Ощущение было настолько паршивым, словно меня одним взглядом сравнили с улиткой, утратившей домик и размазавшейся слизью по чьему-то чистенькому крыльцу.

– Не берите в голову. Не всякому легко дается встреча с призраками, мисс Честер. Мне и самой, признаюсь, немного не по себе от вашего сходства, – дама пожала плечами, сверяясь со списком и ставя галочку. – Точно, вот она вы, «Вероника». То, что вас не прикрепили к роду отца, в нынешней ситуации скорее преимущество.

Пошатнувшись, я вжалась потной ладошкой в стену. Дурнота никуда не ушла, выходит, дело было не в спертом воздухе кабинета «Теории и истории». Только бы не упасть!

Если я правильно поняла, пожилая леди узнала мое имя до того, как заглянула в бланк.

– О, не удивляйтесь так сильно, ваши глаза уже на лице не умещаются, – она помахала на меня листом, пытаясь сдуть изумление. – Порода Честеров очень узнаваема: серые глаза, крупные черты… Я имела честь знать всех трех сестер. Вы очень похожи на обеих тетушек, есть что-то неуловимое и от Мелиссы, и от Эмилии… Но больше все-таки от Эми. А вот Аврелии я совсем не вижу. И это тоже, пожалуй, преимущество.