Мл. сержант. Назад в СССР. Книга 3 (СИ) - Гаусс Максим - Страница 24

— Ты палку-то не перегибай! — проворчал капитан. — Ему тоже досталось.

— Ну… Это как посмотреть! Вообще-то ты его уже раненого отсюда забирал. Такого же и привез обратно. Правда, я не понял, кто кого привез? Во время операции, на нем ни одной новой дырки.

— А нужно было? — скептически посмотрел на майора Игнатьев. — Нехорошо говоришь как-то. По-твоему, если бы Громов погиб на задании, было бы лучше?

— Нет. Я не это имел в виду. К тому же, никто его ни на какое задание не отправлял!

— Витя, чего ты прицепился? Тебе уже дали отмашку, чтобы ерундой не занимался.

— Я пока еще и не цеплялся. Рапорта по итогам операции еще не было.

— Ты лучше вопросы задай тем, кто эту самую операцию готовил! — нахмурился капитан. — Куча нарушений, сплошной бардак и халатность. Из пяти бронетранспортеров только в одном была рация, да и та в командирской машине. Что, перед самым выездом резко сломались? Из-за того, что не было резервной связи со штабом, все едва не накрылось. Вот прямо на грани. Половина штатных мероприятий не выполнена, все спустя рукава. Это так у нас теперь постоянно будет?

— А зачем ты мне это говоришь? Разве ты не был одним из тех, кто все это организовывал? — поднял бровь Кикоть.

— От меня отмахнулись, как от назойливой мухи. Все решения были приняты здесь же, вряд ли что-то ушло наверх. А тебе говорю затем, чтобы по своей линии меры принял.

— Уже ушло! — кивнул майор. — Будет разбор полетов. Думаю, и до командующего сороковой армией дойдет и даже выше. Но меня не это интересует!

— Брось! — рассмеялся Игнатьев. — Под твоим носом лежит такая жирная кость, а ты на нее даже не смотришь? Дай угадаю, все хочешь Громова закрыть? Это же мелочь! Нет никаких оснований для того, чтобы его в чем-то подозревать.

— Может быть, — уклончиво ответил тот. — А что?

— А то, что ты, Витя, херней занимаешься! Ты закрываешь глаза на действительно важное, а смотришь на полную ерунду. Я тебе это уже говорил. Более того, я видел Громова в деле. Он действительно ценная находка, а как он таким стал, меня не интересует.

— Ерунду? Пусть так. Я принципиален, даже если это мелочь, как ты говоришь. А что касается «большой проблемы», которую ты обозначил, пусть в нее суют нос другие, коллег по управлению у меня хватает. Вообще, к тебе, Саша, у меня тоже куча вопросов имеется, но сейчас я их задавать тебе не буду. Отдыхай, сил набирайся. Громова я пока тоже трогать не стану. Лучше опрошу тех, кого вы притащили с собой.

Он демонстративно полез в блокнот, развернул его. Поискал что-то глазами.

— Вот… Уроженец Узбекской ССР, Азигов Али и уроженец Демократической Республики Афганистан, Даулат Ахмед. Последний, вроде бы переводчик, да?

Игнатьев прекрасно понял, что хитрый КГБшник решил начать с конца — ведь по сути, это два «языка», которые быстро прольют свет на то, как и что происходило в кишлаке, кто что делал и что говорил. Но зря Кикоть надеется что-то накопать от этой парочки. Игнатьев еще в пути переговорил со всеми, кто видел американца. О том факте, что Громов не смог его довести все условно «забыли». Да, американец действительно был в кишлаке, но остался где-то там, а сам Громов взял в плен переводчика, что тесно работал с агентом ЦРУ. В процессе побега, Ахмед по собственной инициативе переметнулся на сторону СССР, потому что осознал, что на «той» стороне ему ничего хорошего не светит. В курсе был Громов, Али, Ахмед, Парамонов и, конечно же, сам Игнатьев. Печенкин и его люди ничего не знали. Для чего это было сделано и так понятно. К тому же, сам переводчик многое мог рассказать про дела Джона Вильямса в кишлаке Арран и Абшар-Манул.

— Да, переводчик. И взял его Громов.

— Ну, еще бы это сделал кто-то другой… — майор встал со стула, сунул блокнот обратно в нагрудный карман. — Ладно, выздоравливай. А я работать… Ты знаешь, вот есть у меня какое-то странное предчувствие, что в кишлаке что-то произошло. Кстати, когда рапорт напишешь, дай знать. Интересно прочесть, так сказать, с первых рук.

— Конечно, произошло! — насмешливо фыркнул Игнатьев. — Ты что, не в курсе? Нас раздолбали, командир группы, майор Шишкин погиб, а вместе с ним еще два десятка бойцов. А те, кто уцелели, буквально прошли по лезвию ножа. Витя, ты сам-то живого душмана давно видел?

— Совсем недавно. В отдельном изоляторе.

— А такого, что в тебя из автомата целится?

— А причем тут это? — искренне удивился чекист. — У меня работа другая.

— Вот и у Громова работа другая! — возразил капитан. — А ты мешаешь. Там, в кишлаке, который буквально кишел вооруженными душманами, я увидел, что представляет из себя ефрейтор Громов. Смелый, инициативный боец, быстро ориентируется. Ты в курсе, что он у душманов склад с оружием взорвал? Нет? Вот тебе еще информация, он его два раза взорвал. Переоделся женщиной. Он мне по многим вопросам форы даст. И я совершенно не хочу знать, как он таким стал. У него мозг заточен на то, чему разведчиков годами учат. Короче, Витя. Оставь парня в покое. У него впереди еще много свершений. А за пожелание спасибо, как только, так сразу.

Кикоть выслушал, сухо кивнул и вышел из палаты.

Нет, майор вовсе не был упрямым бараном, что зациклился на одной цели. Вовсе нет. Наоборот, коллеги знали его как хитрого и коварного специалиста, с железной хваткой. Если майор Кикоть за что-то брался, то всегда доводил это до конца.

Основания были, хотя, конечно, весьма спорные.

Ему не давал покоя самый первый случай, произошедший еще в июле, в той самой воинской части, где рядовой Громов начал свою срочную службу. Виктор уже трижды проводил беседу с тем душманом, которого взяли запертым на складе вооружения. Саид уверенно говорил одно и то же, в части у них был человек, который передал им сведения в плане расположения строений, постов, размещения личного состава. Где проходила линия электропередач, что именно хранилось на складе. Но, ни фамилий, ни имен, ни званий, душман попросту не знал. И оставалось только догадываться, кто это может быть. Громов? Крайне маловероятно, но по собственному опыту, Кикоть знал — маловероятно, еще не значит исключено.

Чекист направился к зданию, где временно содержались оба жителя того кишлака.

Ни Али, ни Ахмеду никаких обвинений пока еще предъявлено не было, поскольку Игнатьев толково объяснил командованию, кто это такие и что они могут представлять для ГРУ большую ценность в плане информации.

Но у Виктора Викторовича на этот счет был свой план…

Сразу после прибытия, меня тоже поместили в медчасть. Уже к вечеру того же дня меня снова прооперировали, рану почистили, продезинфицировали и зашили. Начальник медицинской части взял под личный контроль.

Я с удивлением обнаружил, что за все это время похудел почти на пятнадцать килограмм. Организм истощился, нужен был долгий отдых и основательная реабилитация.

Меня начали основательно пичкать витаминами, ставили капельницы. Уж не знаю, откуда такое пристальное внимание, но мне нравилось. Лежать с бойцами, кто впервые попал под обстрел, выходил в рейд или патрулирование и нарвался на засаду, было даже забавно. Особенно мне нравилось слушать их рассказы. Причем, если кто-то рассказывал одну и ту же историю, то каждый раз она обрастала новыми подробностями, которых ранее, просто не было. Несложно представить, что уже на шестой или седьмой раз, рассказчик превращался в эдакого Рембо, который разве что из космоса со спутника за Годзиллой не охотился.

Вообще, курьезов в лечебных заведениях было полно.

Пока я лежал, окуда-то с северной границы доставили двух солдат, с жесткой кишечкой. Те сначала никому ничего не говорили, а потом выяснилось, что рядом с их частью был виноградник. Причем часть была не в Афгане, а на границе с Таджикской ССР, вот прям как наша. Вроде и граница вот она, а все равно — не Афганистан еще. Ну и эти бойцы, особенно учитывая время года — первая половина ноября — повадились лазить в виноградник ну и таскать оттуда грозди сочного винограда. Ну и само собой, их жестоко прихватило. Диарея в армии, это вообще отдельная категория больных, которые страдают на бегу. Чаще всего, на бегу от спального места, к туалету. Иногда промахиваются.