Спасите меня, Кацураги-сан! Том 4 (СИ) - Аржанов Алексей - Страница 15

Они помогли пациенту дойти до уборной, а я в это время прошёлся до ординаторской, помыл руки и умылся ледяной водой.

Получилось. Для всех история болезни Бьякуи Шино останется случаем с обострения хронического панкреатита. И всё это для того, чтобы не дать ему попасть на операционный стол.

И не только поэтому. Я собирался предложить пациенту кое-что ещё.

Спустя полчаса, когда Бьякую Шино вернули в палату, я зашёл к нему, чтобы обсудить главный вопрос.

— Как самочувствие, Бьякуя-сан? — спросил я.

— Даже не спрашивайте, — усмехнулся он, нервно мотая головой. — Будто из меня душу вытащили. Но, знаете, Кацураги-сан, стало намного легче. Если без шуток, то уже начинаю приходить в себя. Что это была за секретная техника? Вы как-то намяли мне живот? Руками, что ли, протолкнули?

— О чём вы? — пожал плечами я. — Просто ввёл лекарство и следил за состоянием вашего живота — ничего более.

— Я такого ещё не видел, — сказал он. — Вы меня очень удивили. Жалко, что вы — не онколог.

— На эту тему я и хотел с вами поговорить, Бьякуя-сан, — я присел рядом с пациентом. — Можете рассказать подробнее о своём заболевании?

— Лучше меня расскажет выписка из онкодиспансера, — ответил мужчина. — Она в моей куртке.

Бьякуя просунул руку в карман куртки и протянул мне сложенную пополам выписку из истории болезни.

Я ужаснулся, когда увидел год рождения своего пациента. Ему всего лишь тридцать пять лет… Злокачественное новообразование высушило весь его организм. Сейчас он больше походил на старика, пытающегося казаться молодым и бахвалиться своим стойким духом.

«Диагноз: Злокачественное новообразование прямой кишки. Метастазы в печень, лёгкие и кости таза. Состояние после пяти курсов химиотерапии».

Отсюда и выпадение волос. Теперь всё понятно. Его не столько измотала опухоль, сколько химиотерапия.

Пролистав выписку дальше, я узнал, что полный курс химиотерапии Бьякуе Шино так и не провели. Переносил лечение он тяжело, а динамика не наблюдалась. В конце концов ему была выставлена четвёртая стадия. А онкоконсилиум выставил то самое заключение, которое я искал среди своих пациентов.

«Специфическому лечению не подлежит. Рекомендовано адекватное обезболивание и симптоматическая терапия».

Другими словами — отправлен домой ожидать смерти. И нет, никто из врачей в этой ситуации не виноват. Просто опухоль обнаружили слишком поздно, а дальнейшее лечение оказалось бессмысленным.

Онколог — очень тяжёлая специальность. Приходится постоянно иметь дело со смертью и принимать отнюдь не простые решения. Именно это и пришлось сделать лечащему врачу Бьякуи Шино. Отпустить пациента домой.

Судя по датам, получается, что мужчина самостоятельно борется с опухолью уже два месяца. Большой срок для человека, которому выставили такой диагноз. Без могучей силы воли мало кто сможет держаться так долго.

— Не смотрите на меня осуждающе, Кацураги-сан, — неожиданно сказал он. — Настроение позавчера было плохое, я наелся жирной пищи и выпил сакэ. Видимо, от этого и развилась эта проблема.

— А я вас вовсе не осуждаю, Бьякуя-сан, — ответил я. — С чего вы взяли?

— Да вы последние пару минут так на меня смотрите, будто ударить хотите, — усмехнулся пациент.

Видимо, я углубился в мысли и слишком сильно нахмурился. Пора переставать пугать пациентов такими лицами.

— Я просто хочу с вами серьёзно поговорить, Бьякуя-сан, — начал я. — У меня есть к вам одно предложение.

— Если вы хотите предложить перевести меня в ваше онкологическое отделение, то смысла в этом нет, Кацураги-сан, — ответил Бьякуя Шино. — Ваши онкологи уже консультировали меня после того, как моё лечение в диспансере было отменено. Местные врачи тоже сказали, что ничего сделать не смогут.

— Но я вижу, что вы не смирились, — подметил я. — Человек, который принял свою скорую кончину, не будет так бороться, как вы. Поверьте мне, я вижу, когда пациент держится за счёт своего стержня.

Бьякуя Шино пожал плечами и снял с себя кепку, обнажив островки своих волос.

— Не знаю насчёт смерти, Кацураги-сан, но с тем, что мне уже не стать красавчиком, я давно смирился, — улыбнулся он.

Защитная реакция. Он пытается заглушить все негативные эмоции с помощью юмора. Печальная картина.

— Я могу предложить вам иной способ лечения, Бьякуя-сан, — сказал я. — Не операция и не химиотерапия.

— Неужели подпольные препараты из-за рубежа? — удивился он.

— Нет. Препарат наш — японский. Разрабатывается в «Ямамото-Фарм». Но, как вы уже могли понять, ключевое слово — разрабатывается.

— Ах, вот оно что… — закивал он. — Клинические испытания?

— Да, — кивнул я.

— Таблетки? — зачем-то уточнил он.

— Да, в таблетированной форме. А что вас смущает? — поинтересовался я.

— Но ведь это — та же самая химиотерапия. В выписке указано, что я уже принимал таблетированные химиотерапевтические препараты. Толку — ноль.

— Нет, Бьякуя-сан, это не химия, — сказал я и замолчал.

Мной был подписан договор о неразглашении. Пока он не подпишет такой же, я не могу рассказать ему суть. Нужно убедить его другим способом.

— Могу сказать лишь одно, Бьякуя-сан, — продолжил я. — Этот препарат может помочь вам. А может и не помочь. Но при этом вы ничего не потеряете. Эти клинические испытания — ваш последний шанс.

Бьякуя Шино молчал несколько минут, после чего сообщил:

— Дайте мне время подумать. Не могу ответить на ваше предложение с ходу.

— Хорошо, — кивнул я. — Я могу зайти к вам завтра или до конца этой недели. Крайний срок — пятница.

— Завтра утром я напишу отказ от дальнейшего нахождения в стационаре и выпишусь, — ответил он. — Смысл мне здесь койку занимать? Своё решение я сообщу вам раньше.

Я оставил Бьякую Шино и отправился на обход. Пациентов, требующих особого внимания, было довольно много, поэтому со всей бумажной волокитой я засиделся до трёх часов ночи.

Когда перешёл к заполнению последней истории болезни, кто-то постучал в дверь ординаторской.

— Да-да! — крикнул я.

Видимо, кому-то стало хуже. Медсёстры беспокоят по ночам только в том случае, если одному из пациентов требуется срочный осмотр дежурного терапевта.

Но я не угадал.

Дверь открылась, сначала в ординаторскую заглянул чёрный козырёк, а потом и Бьякуя Шино.

— Бьякуя-сан? — удивился я.

— Какие там бумаги надо подписать? — спросил он.

— Так вы решились? — обрадовался я.

— Да. Давайте попробуем, Кацураги-сан. Всё или ничего, — уверенно произнёс он.

Я достал из папки бланк с информированным согласием для участия в клинических испытаниях, и ещё один договор о неразглашении. Бьякуя подписал всё. Мне осталось только отнести их Эитиро Кагами и проставить все необходимые печати.

— Выписываться не передумали? — уточнил я.

— Нет, завтра с утра уеду домой, — ответил Бьякуя.

— Тогда поступим следующим образом. Я дам вам свой номер телефона. До понедельника мы с вами расстаёмся. Если вдруг появятся новые симптомы, ухудшение — сразу звоните мне. Если по каким-то причинам я не отвечу — вызывайте скорую. Договорились?

— Так точно, Кацураги-сан, — кивнул Бьякуя Шино. — Мы с вами ещё повоюем!

— Ах да, и главное условие, самурай, — сказал я. — Строгая диета. Никакого сакэ и тяжёлой пищи. Ещё одна кишечная непроходимость нам не нужна.

— Так всё-таки это был нехронический панкреатит? — усмехнулся он.

— Эту информацию тоже разглашать не стоит, — сказал я. — Если не хотите, чтобы вас утащили к себе хирурги.

— Молчу-молчу, — закивал он. — Я неплохо себя чувствую. Относительно, разумеется. И… В общем, хотел бы вас поблагодарить, Кацураги-сан. Я думал, что мне уже конец. Если бы не ваш профессионализм, вряд ли бы я согласился на это предложение. Но всё уже решено. Теперь назад дороги нет.

Да уж, знал бы он, что этой ночью я нарушил все правила ведения пациента с кишечной непроходимостью. Зато смог решить проблему без хирургического вмешательства. Теперь нужно хорошенько отдохнуть и набраться сил. Впереди ещё долгая рабочая неделя.