Скрип на лестнице - Айисдоттир Эва Бьерг - Страница 13

Девочку звали Сара. Когда она улыбнулась, Элисабет поняла, что все будет хорошо.

Здание почти опустело, а Хендрик все еще сидел в офисе и удовлетворенно смотрел по сторонам. Он был доволен, что все это пространство находится в его распоряжении и можно отгородиться в нем от всего и, если хочешь, зажмурить глаза. Там он мог спокойно работать среди дорогой мебели и красивых картин, с видом на море из окна: голубой простор насколько хватает глаз. Правда, сейчас за окном было черно: в этой стране зимой вечно темнота. Он откинулся на спинку кресла, так что кожаная обивка заскрипела, и потянулся.

На сегодня он уже завершил все намеченные дела, но домой не спешил. Хорошо было сидеть в одиночестве, когда никто не беспокоит. А дома его никто не ждал, кроме Аусы. Тем более что скоро этот офис отойдет Бьяртни, его сыну. Для этого уже пришло время. Впрочем, он не собирался полностью оставлять фирму, хотя уже достиг преклонных лет. Но сейчас он должен дать Бьяртни вести дела фирмы.

Хендрик сделал глубокий вдох и наклонился вперед. Он услышал, как открывается дверь. Шаги… Наверное, пришел техперсонал. На самом деле весь «техперсонал» состоял из одной женщины азиатского происхождения, которая каждый день приходила мыть полы. Он встал, прошел в кафетерий и застал там уборщицу, которая стояла к нему спиной, наклонившись, и выжимала швабру, и вода стекала в полное ведро.

– Добрый вечер, – спокойно поздоровался он и потянулся за своей кофейной чашкой на верхнюю полку шкафа.

Уборщица ответила на ломаном исландском, не решаясь смотреть ему в глаза. Робкая, маленькая – они в основном такие и бывают. Как будто чувствуют, кто здесь хозяин. Он улыбнулся про себя и стал ждать, пока кофемашина завершит свою работу. Он рассеянно посмотрел на уборщицу, продолжавшую мыть пол. Затем сел и стал спокойно пить кофе.

Он определенно нашел свою нишу в жизни. А вернее сказать, он уже родился в правильной нише. То, что он вырос в малолюдном провинциальном сообществе, в его случае оказалось полезным. Там он всех знал, был на хорошем счету. В том городке население составляло всего семь тысяч человек, а в его юности и того меньше. Даже если он просто шел в магазин – он здоровался с доброй половиной прохожих. Порой он задумывался, что было бы, если бы он решил поехать куда-нибудь, отправился попытать счастья в другом месте. Чаще всего он приходил к одному и тому же выводу: что нигде бы так хорошо не устроился, как там. В школе все хотели с ним дружить, ему хорошо давались и учеба, и спорт. Он был способным футболистом, но дальше не продвинулся. Впрочем, его и не интересовала карьера на этом поприще. Он ценил товарищей по футбольной команде, но не был готов взять на себя обязательства, связанные с прохождением в первый ряд. Он и представить себе не мог, как он бросит приятелей в родных краях. Акранес был его городом. Здесь его любили и высоко ценили. Таково было преимущество жизни в маленьком городке: тем, у кого репутация была хорошая, от этого была ощутимая польза. А другим приходилось туго.

Он выцедил из кофейной чашки последние капли и встал. Вся его жизнь до этих самых пор была почти совершенством. Школьные годы увлекательны и безоблачны. С Аусой он познакомился, лишь когда ему было около тридцати: в те годы это считалось поздно. Она была на несколько лет моложе него. В юности она была красивой и нежной. Она позволяла ему быть хозяином в доме. Сейчас такие женщины редкость.

И все было бы полностью идеально, если б не эта девчонка. Она всюду следовала за ним черной тенью. Каждый раз, стоило ему только подумать о ней, как у него иссякал весь запал – только никому он не давал это заметить. Внешне он был сильным. Властным. Но когда смеркалось, мрак обосновывался в его душе – и тогда как будто все становилось неважным.

Эльма ехала вдоль пристани – там же, где несколько дней назад гуляла. Мелкие суденышки, которые тогда мерно покачивались, теперь неистово плясали на бурных волнах. Она повернула направо, проехала мимо белого здания рыборазделочного комбината, а затем свернула с проезжей дороги на проселочную колею. Часть пути освещали уличные фонари, но последний участок пути она проехала в темноте, озаряемой лишь светом фар. Брейдин – «Ширь» – была крайней западной частью Акранеса и вытягивалась в самое море, а на ее оконечности, на берегу среди утесов стоял старый маяк.

Эльма проехала как можно дальше, насколько это было возможно, припарковала машину там, где уже стояло несколько полицейских автомобилей вкупе со «скорой помощью», большим внедорожником и черным БМВ со включенным двигателем. Через площадку у нового маяка была натянута поперек желтая пластиковая лента со значком полиции. А вдали она увидела, что на крайних утесах, недалеко от старого маяка, уже вовсю трудится технический отдел.

Она расстегнула пальто и подняла взгляд на новый маяк, возвышавшийся во всем своем блеске возле парковки. По сравнению с ним старый маяк выглядел обветшавшим и потрепанным. И вообще каким-то мрачным. Эльма ощутила, как по спине проходит знакомая дрожь. Она сотни раз поднималась туда: и с родителями в детстве, а потом с подругами, которые пытались нарочно пробудить друг в друге страх. Было что-то зловещее в этом старом маяке, который прежде играл важную роль, а сейчас стоял безо всякой пользы.

Сайвар вышел ей навстречу, заметив, что она приехала. Его черный пуховик был застегнут до самой шеи, теплая шапка скрывала темные волосы.

– Технический отдел проводит исследование местности, – сказал он, шмыгнув носом. Ему приходилось говорить необычайно громко, потому что голоса заглушал ветер.

– А давно они приехали? – спросила Эльма. Она постаралась поскорее примчаться на мыс с встревоженной матерью на соседнем сиденье машины. Та то и дело вцеплялась в руку Эльмы и хватала ртом воздух.

– Нет, они пока только расставляются, – ответил Сайвар. – Их тоже пришлось вызвать из города.

– Что-нибудь известно?

– Это женщина. По-видимому, лет тридцати-сорока. Те, кто прибыл на вызов, сразу заметили на трупе следы насилия, и из-за этого вызвали весь состав. А больше я не знаю. – Он кивнул в сторону БМВ. – Тело нашли вот они. Я попросил их задержаться, чтобы мы могли с ними поговорить, но заниматься этим одному мне не хотелось. Хёрд на выходных был на даче в долине Скоррадаль и тоже приехал буквально только что.

Сайвар подошел к машине, наклонился к стеклу и легонько постучал. Дверца открылась, и оттуда вышел долговязый паренек. У него были темные волосы, небрежно зачесанные набок. Одет он был в джинсы, зауженные и рваные, и в широкую светло-серую толстовку. Капюшон он натянул на голову. Поверх толстовки на нем была черная кожанка, в которой он глубоко прятал руки. Девушка тихо сидела в машине.

– Твоя подруга не хочет выйти и тоже побеседовать с нами? – поинтересовался Сайвар.

– Ей холодно, – ответил парень. – Она, не переставая, дрожит с тех пор, как…

Сайвар наклонился и снова легонько постучал в стекло. Девушка сидела, смотря прямо перед собой, но услышав стук, она как будто вышла из транса. Она подняла глаза и, немного помешкав, открыла дверь и вышла. Она была в тоненькой курточке и большом шарфе, в который прятала лицо. Длинные светлые волосы ниспадали на спину, и она крепко обхватывала себя руками в безнадежных попытках сохранить тепло.

– Надо бы вам поторапливаться, пока ее не смоет морем, – сказал парень, хотя его и не просили, и указал в сторону старого маяка. Сайвар проигнорировал этот совет, открыл заднюю дверь полицейской машины и жестом велел молодой паре сесть туда.

– Что вы там делали? – спросила Эльма, усевшись на пассажирское сиденье спереди. Она повернулась к ним и стала их рассматривать.

Парень смотрел в пол перед собой, но заговорив, поднял забегавшие глаза:

– Мы? Да просто смотрели. Ну, маяк смотрели.

– Вы были одни? – спросил Сайвар.

Парень кивнул и посмотрел на девушку. Она молчала и шмыгала носом.