Студент 2 (СИ) - Советский Всеволод - Страница 32

— Слушай, заслуженный посетитель барахолки! Ты бы раньше думал, чем жопиться над каждом шагу. Я уж, извини, привык, что из-за копейки у тебя запор может случиться на двое суток. И не захотел подвергать твой организм такому стрессу. А кто меня к этому приучил?.. Как говорится, догадайтесь с одного раза!

— Ну… — промямлил Витек, и больше контраргументов не нашлось. А я неожиданно обрел поддержку в лице Саши.

— Справедливо! — изрек он. — За тобой, Вить, такое водится. И фарцовка твоя, еще раз говорю, такая помойка… даже не она сама по себе, а людишки там такие крутятся… ну я не знаю просто. Как будто из говна их делали, а не из половых клеток!

Удивительное сравнение вызвало у меня улыбку и вопрос:

— Ну, Саня, ты сказал! Хоть в граните высекай. Похоже, был опыт встречи?

— Случалось. Мне-то ничего, а вот одного друга моего так надели на кукан, век не забудет! И не где-нибудь, а в городе-герое Москве…

И Саша рассказал историю самого классического «кидалова», практикуемого фарцовщиками Брежневской эпохи.

Он и его друг прошлым летом приехали в Москву. Только что дембельнулись и решили осчастливить собой Третий Рим. Развеяться, вдохнуть столичного воздуха, вкусить столичной жизни… Прибарахлиться. Заранее постарались разузнать у знающих людей места, где можно с рук приобрести фирменные вещи. Знатоки подсказали: бывшая «Труба», то есть Трубная площадь, перекресток Цветного бульвара и Бульварного кольца. Там трутся нелегалы-продавцы, то бишь, фарцовщики… И два лоха-провинциала, самонадеянно возомнившие себя рассудительными, предусмотрительными, прожженными деятелями, обладателями массивных капиталов, двинулись в Москву в плацкартном вагоне. Ну и, долго ли, коротко ли, очутились на Трубе…

Саша умудренно усмехнулся:

— Это сейчас я понимаю, что там чуть ли не самый низший уровень этой публики. Ну, а тогда…

А тогда они довольно быстро натолкнулись на лощеного, вежливого, элегантного молодого человека…

Саша малость раскипятился от воспоминаний:

— Ты знаешь, — обращался он ко мне, минуя Витьку, — ну вот ни за что не подумаешь! Ни в жизнь! Такой, знаешь, парень из солидной семьи. И ладно бы только шмотье на нем с иголочки, так еще и повадки… Сразу видать! Москва или Питер прямо на роже нарисованы. Минимум, Киев. И так прямо по-хорошему все, доброжелательно. Да, говорит, без вопросов, ребята! Давай, говорит, отойдем вон туда, в подъезд…

И в старом мрачном подъезде дореволюционного дома местный петиметр предъявил парням свежайшие, в хрустящей целлофановой оболочке джинсы. Все абсолютно фирменное, все упаковано с роскошным щегольством, и смотреть и трогать — одно удовольствие.

— Я-то с самого начала не собирался… — пояснил Саша. — А вот Юрка, друган мой — тот да. Как увидел марку, лейбл, да как все это стильно, круто, так аж затрясся. Ну и давай рядиться во всю ивановскую, а я, дурак, ему помогал!

Друг Юра, мысленно упиваясь своей житейской мудростью, до усрачки торговался с продавцом, в результате сбросив цену со ста рублей до девяноста. Мажор, наконец, согласился, взял деньги, отдал товар, и…

— И вот тут-то я в первый раз заподозрил неладное, — сказал Саша.

Получив два четвертных и четыре червонца, денди вдруг насторожился:

— Стоп, ребята! Слышите?

Гости столицы настороженно застыли, но ничего не услышали. Однако москвич зловеще покачал головой:

— Не-ет, что-то не то, я же чувствую… Облава может быть. Вот что! Смотрите: вон там черный ход, видите? Валите туда, и дворами на Неглинку. Там повернете вправо и шагайте спокойно, не спеша, будто гуляете. По итогу до Малого театра дойдете. А я вон туда, на Петровский… Ну все, расход! Быстро!

И только его и видели.

Подъезд старинного дома имел не меньше трех выходов в разные стороны. Может, и больше. Два наивных лопуха, таясь, невольно пригибаясь, закоулками шпионски прошмыгнули на Неглинку, а там выпрямились и пошли ровно, изо всех сил делая вид, что они просто так, прохожие…

— Ох, дебилы… — вздохнул Саша.

Короче говоря, совершив длинный крюк (остановились на частной квартире, вернее, комнате в коммуналке у пьющего старикана на Тишинке, то есть, на улице Красина, возле карандашной фабрики имени Сакко и Ванцетти), пришли домой, вскрыли шикарный пакет…

— И что нашли, как думаете?

— Одну штанину, — я усмехнулся.

— Ровно! — Саша ухмыльнулся тоже. — Вот точно, прям по ширинке распорото. Как по линейке! Там пол-жопы, тут пол-жопы. Это чтобы каждую половину по полной цене загнать. Сто процентов прибыли. И ведь когда в упаковке, ни за что не подумаешь! Штаны и штаны. И сама упаковка-то, ну натуральная, фабричная!..

Хозяин-старикан, с которым парни поделились бедой, аж плюнул с досады: «Ну куда поперлись, дурни⁈ Почему меня не спросили?..» На что дурни лишь виновато развели руками. А хозяин горячо, но запоздало пустился объяснять, куда надо было идти… да уже поздно. Ну и с горя, конечное дело, а дедухан за компанию, нажрались вдрызг.

— И знаешь, я все удивлялся и удивлялся: ну как же так они упаковали⁈ Ведь комар носа не подточит! Незаметно вообще, ноль! Год удивлялся, все никак не догонял. А после этой разгрузки… ну, помнишь?..

— Конечно.

— И удивляться перестал. Это же целая индустрия!..

— Какой разгрузки? — навострился Витька.

— Это неважно, — отмахнулся Саша. — Тебя не касается. Для тебя мораль такая: с огнем играешь! Лезешь в болото. Смотри, затянет… Тебе верно говорят: не будь скупердяем позорным! Не по-нашему это. Не по-русски, не по-советски. Ты ж комсомолец вроде как? И что, за копейку удавишься, что ли?

Витек обидчиво пробурухтел нечто, но я так понял, что и тут мы его не убедили. А во мне финал беседы неожиданно всколыхнул странную и даже вздорную мысль: а что можно приобрести на одну копейку? Ведь это же денежная единица… А! Так я уж это вспоминал, было дело!

В 1978 году в СССР одну копейку стоили:

— коробок спичек;

— стакан газированной воды без сиропа (с сиропом — 3 копейки);

— один кусок хлеба в столовой;

— газета «Пионерская правда»;

— тетрадка в 12 листов;

— простой карандаш.

Что еще?..

Тут мы как раз и подоспели к технопарку, и данный вопрос рассеялся, так как на проходной случилось неожиданное.

Старичок вахтер Петр Иванович, до сих пор не однажды нас видевший и пропускавший, вдруг вскочил, руками замахал:

— Эй, эй, ребяты! Студенты! Стой!..

— Что такое, Петр Иваныч? — удивился Саша.

— Стой, говорю. Вы же тут на практике?

— Типа того, — сказал я.

— Ага. Топайте-ка к заму. Он велел. Как, говорит, практиканты придут, пусть сразу ко мне.

— Это Рудаков?

— Он самый. Задача ясная?

— Яснее некуда, — отчеканил я. — Идем, ребята?

И мы прошли в кабинет замначальника технопарка Рудакова, который когда-то определил нас на склад к Козлову. Зам явно ожидал нас, и в ожидании что-то бегло писал на плохонькой бумажке.

— А, прибыли! — приветствовал он нас. — Входите. Садиться не предлагаю, поскольку разговор на минуту. Или меньше. У вас ведь два дня отработки осталось?..

— У меня три, — подал я голос и объяснил ситуацию с субботой. Зам понимающе кивнул головой.

— Понятно, — сказал он. — Ну так вот, у меня к вам хорошая новость. Будем считать, что вы потрудились с перевыполнением плана! Поэтому ваша трудовая вахта закончена. Оставшиеся дни идут в зачет уже сделанного. И твоя суббота, Родионов, тоже. Талоны ваши остаются у вас, можете пользоваться. Ну, вот где-то так… Свободны! Готовьтесь к началу учебы, за помощь спасибо!

И встав, он с чувством пожал нам всем руки, добавил, что можем мы отправляться в общагу, готовиться, приводить себя в порядок, отдыхать… ну и так далее.

Когда вышли из кабинета в коридор, я предложил:

— Слушайте, пацаны. Давайте я от всех схожу к Савельичу, спасибо ему скажу от всего нашего коллектива. Конечно, с пустыми руками оно как-то не совсем то, но сами понимаете, на рабочем месте нельзя…