13-й демон Асмодея (СИ) - Ангел Илья - Страница 33

Поток этой информации прервался, когда курица подбежала к бедному котику и смачно клюнула того в нос. Кот сначала опешил от такого наезда, но потом взял себя в лапы и, задрав хвост и завывая на одной ноте, понёсся нарезать круги по двору, пытаясь догнать наглую птицу. Догонял он курицу, скорее всего, чтобы отомстить, ну и хорошенько ею полакомиться. Это слегка разрядило обстановку, потому что всё наше внимание переключилось на эти дикие гонки.

— Настенька, я же просил тебя меня дождаться, — на крыльцо поднялся Егорыч. — Зачем сама мыть начала? Я же уже почти договорился. С завтрашнего дня к нам будет бабёнка местная прибегать и за денюжку небольшую дом в порядке держать.

— Да мне нетрудно, Степан Егорыч, — Настя улыбнулась. — Всё равно заняться пока нечем. К тому же я только полы помыла. Всё равно мужская сила нужна. Один из шкафов вниз спустить, кран починить, да так по мелочи.

Пока я размышлял о том, почему она решила, что я буду чинить краны, из глубины дома раздался телефонный звонок, и Егорыч рванул внутрь. Звонок был точно такой же, что разбудил меня в то жуткое утро, когда меня забросили в этот мир. Я поморщился, словно от зубной боли. Просто копчиком чувствую, что ничего хорошего меня от этих звонков не ждёт. Тем временем Егорыч уже снова выбежал на крыльцо.

— Поехали, Денис Викторович. — Сказал он на ходу. — В больницу поехали. Тебя к болезному, а я машину как раз отгоню.

— К какому болезному? — вот, не зря я думал, что этот звонок не к добру.

— Я-то откуда знаю? — Егорыч удивлённо посмотрел на меня. — Медсестра Анечка сказала, что фельдшер Александр Владимирович с вызова вернулся и мужика какого-то привёз. Мужик в коме, без сознания, значит, и без вашей помощи здесь совершенно точно не обойтись.

— А тут что, так принято? Я даже не успел как следует осмотреться, с коллективом не познакомился, а меня сразу тащат не пойми куда? — поморщился я.

— Ну дык, старший фельдшер, что здесь всем заведовал, как только узнал, что ты в Тверь прибыл, так тут же собрал вещички и написал заявление, уходя на заслуженную пенсию. Теперь он, наверное, уже где-то в Смоленске, если учесть скорость, с которой он гнал свой автомобиль. А врача здесь уже давно не было. Так что, без вас тут точно не справятся.

— А ничего, что я здесь только на два месяца? У меня здесь практика, в конце концов! — Но Егорыч мне на это не ответил. Он запрыгнул в машину, я же полез следом. Здорово-то как, не успел приехать, и такое. Нет, мало я, похоже, княгине Гнедовой отомстил, чувствую, что мало.

Мы неслись так быстро, что я ничего толком не смог разглядеть. Да и тяжело это было сделать, если учесть, что подскакивала машина на каждой кочке. Егорыч остановил машину у длинного кирпичного здания, резко вдарив по тормозам. Входов в здание было два, и возле второго стояла точно такая же машина, как та, на которой мы приехали.

— Богато живут, сразу две машины, — саркастично произнёс я, открывая дверь.

— А как без этого? — вздохнул Егорыч. — Ежели надо кого в губернскую клинику везти, то целый куст без машины останется.

— Или когда одна едет докторов встречать, — хмыкнул я. Идти не хотелось, но надо было. Выскочив из машины, я быстро пошёл к той двери, возле которой стояла вторая машина, разумно рассудив, что мужика в коме притащили именно сюда.

Как только я открыл дверь в одну из комнат, откуда раздавался шум, как на меня обрушился ритмичный писк монитора. Надо же, здесь и такое есть. Жуткий мир, просто жуткий. Я только что, буквально вчера на балу был, а сейчас стою и смотрю на кардиологический монитор.

Я шагнул к носилкам, на которых лежало худое нескладное тело. Тело было в трусах с забавным рисунком. А ещё от тела несло такой отборнейшей сивухой, что я даже закашлялся. Тело лежало без движений. Только грудная клетка ритмично поднималась, показывая, что больной дышит сам, без посторонней помощи.

— Ну и что тут у нас? — хмуро осведомился я, подходя к молодому парню, стоявшему возле каталки. Парень был невысокий, круглый, и с очень располагающим лицом.

— Подозреваю, что инсульт. — Хмуро проговорил он. — Давление стабильное, пульс ровный, немного учащён. Дыхание самостоятельное. Но я не могу исключить и травму головы. Внешних повреждений нет, но шут его знает. Пациент не слишком благонадёжный. — Проговорил он. — Анализы в работе, электрокардиограмма без острой патологии, вон, лежит на столе, можете глянуть. Рентген-лаборант уже здесь, сейчас скатаем его, череп просветим. Там всё и прояснится, может быть, — задумчиво почесал он затылок, не сводя с меня пристального взгляда.

— Возражений не имею, — кивнул я, отходя в сторону и, давая возможность санитарке и тому самому парню, выкатить каталку в коридор и свозить пациента на обследование.

Я подошёл к столу и взял плёнку, на которую указывал, привезший этого мужика фельдшер. Если я, конечно, правильно понял его роль. И тут я внезапно осознал, что не имею ни малейшего понятия, что тут изображено. Описывать электрокардиограмму курсантов не учили. Только показали, что такое есть, несколько видов грубой патологии, требующей незамедлительных действий, и как отличить её от электроэнцефалограммы. Хотя в некоторых случаях я сомневаюсь, что это было возможно.

Так как, я ничего не понял, то принял за аксиому, что на плёнке действительно не было ничего подозрительного.

— Остановка дыхания! — внезапно раздался зычный голос с той стороны, куда укатили больного. Я тут же бросился в направлении этого голоса. Забежав в открытую дверь, увидел, как фельдшер довольно спокойными выверенными движениями управляется с мешком Амбу, вгоняя воздух в лёгкие пациента.

— Есть, дышит. — Он отнял мешок от его рта и посмотрел на бледного рентген-лаборанта, который стоял и не двигался, глядя округлившимися глазами на реанимационные мероприятия. Видимо, в его кабинете, не так часто кто-то начинал умирать.

Фельдшер ухватил каталку за один край, подбежавшая санитарка за другой, и они быстро покатили её обратно в тот кабинет, откуда я совсем недавно выбежал. Мне не оставалось ничего другого, как следовать за ними.

В кабинете я подошёл к пациенту, чтобы уже осмотреть. Зрачки были узкие, на свет реагировали вяло, но реагировали. Сухожильные рефлексы были повышены, а кожа бледная и немного влажная. Что-то щёлкнуло в мозгу, но я ещё пока не понял, за что ухватиться. Знания-то вроде были, но практического их использования Денису явно не хватало.

— Не похоже на инсульт, — пробормотал я, и тут монитор, к которому уже успели вновь подключить нашего коматозника, противно запищал. Показывал он, чёрт знает что. Хотя может чёрт и знает, а ещё знаю я. Это была как раз одна из тех патологий, которые нам показывали на плёнке электрокардиограммы. Из тех самых смертельно опасных.

— Фибрилляция, — слово сорвалось раньше, чем я осознал, что сказал. — Дефибриллятор, быстро.

— Денис Викторович, — меня окликнул фельдшер. Он сунул мне в руки два электрода. — На двести.

Вспоминать, куда ставить электроды, не пришлось. Стоящая напротив меня женщина, медсестра, скорее всего, быстро намазала прозрачным гелем с правой стороны под ключицей, с левой — кнаружи от верхушки сердца по передней подмышечной линии. Электроды легли чётко на эти места.

— Разряд, — пробормотал я. Это говорилось для того, чтобы предупредить персонал. Чтобы они отпрыгнули от пациента, через которого сейчас ток будет проходить.

Тело выгнулось дугой, а я бросил взгляд на монитор. Он продолжал пищать.

— Давай на триста, — скомандовал я, бросив электроды фельдшеру. Затем прикрыл глаза и позволил рукам самим лечь на нижнюю треть грудины, как Денис делал это много раз при тренировках. — Адреналин.

— Уже, — ответила медсестра.

— Повтори, — коротко приказал я, делая ритмичные компрессии, стараясь не давить слишком сильно, чтобы не переломать ребра к демоновой бабушке.

До моего плача дотронулся фельдшер, и я забрал у него электроды готового дефибриллятора.