Небо в кармане 2! (СИ) - Малыгин Владимир - Страница 6

В Луге повторились всё то же, что и в Пскове. Сели без проблем, воронья стая к этому моменту уже куда-то испарилась, а грунтовая дорога перед зданием летнего театра отлично подошла для нашего самолёта. Пыли, правда, здесь было больше, но зато присутствовал встречный ветерок. И дул он как раз вдоль улицы, моментально сдул назад всю эту пакость. Куда она полетела, я уж не смотрел, не до того было. Да в парк, куда же ещё, чего это я придуриваюсь! Не повезло кому-то…

Дорулил до небольших аккуратных домиков с мансардами, развернулся у начавшегося сужения дороги, там дальше узко и сплошняком сосны пошли, парковая зона началась, да и выключил мотор. Приоткрыл дверку, откинулся на спинку сиденья, расстегнул ремни, смахнул тыльной стороной ладони пот со лба, прикрыл на секунду глаза.

На соседнем кресле завозился Паньшин, щёлкнул замком двери, распахнул её, Тут же потянуло сквозняком, хорошо стало.

— Как самочувствие, Александр Карлович? — глаза не стал открывать, так спросил.

— Отлично, — откликнулся усталым голосом Паньшин. — А вы, я смотрю, устали?

— Есть немного, — не стал отрицать очевидного.

Ладно бы просто лететь и лететь. А тут то встречи, то приёмы, да ещё посадка эта с выключенным мотором тоже нервы потрепала. Не потому, что сложной оказалась, на самом деле вполне рядовой случай, а своей последующей непредсказуемостью во время аварийной посадки. И неизвестностью. Что за отказ? Чем опасен? Что сулит?

— А вот и господа полицейские, — неприкрытое удовлетворение в голосе Паньшина заставило открыть глаза.

— Тогда пора вылезать, — толкнул дверку и выпрыгнул наружу. На этот раз точно выпрыгнул. И постарался проделать это ловко, нечего показывать кому-то свою усталость.

— Ваши благородия! — усатый исправник прикладывает ладонь к козырьку фуражки, переводит взгляд с меня на Паньшина и дальше докладывает уже ему. По старшинству выбирает, понятно. Привычным движением опускает левую руку вниз, придерживает саблю и поправляется:

— Ваше благородие, старший наряда городовой Лапушкин! Какие будут приказания?

— Обеспечить охрану аэроплана, никого из посторонних к нему не подпускать. За целостность отвечаете лично! — выхожу вперёд и беру на себя бразды правления. — Нужно срочно сообщить градоначальнику о том, что аэроплан сел именно здесь. Понятно?

— Так точно! — быстро сориентировался и вытянулся «во фрунт» полицейский. — Р-разрешите выполнять?

— Выполняйте!

Лапушкин козырнул и развернулся, выхватил свисток и засвистел что есть мочи. И зачем, спрашивается, он это делал, если в нашу сторону уже спешат со всех ног местные дворники. И даже пожарные лошадку подгоняют, если я не ошибся с их формой.

— Совсем оглушил, голубчик, — Паньшин демонстративно ковыряется пальцем в ухе.

— Виноват, ваше благородие, — оглядывается городовой, но и не думает смущаться, отвечает привычно-вежливо, лишь бы что-то сказать.

Тут же раздаёт указание подскочившим дворникам, подъехавших на водовозке пожарных разворачивает и моментально выставляет в оцепление. А я смотрю на выходящих из театра зрителей, на выглядывающих из окон и заборов близлежащих домов людей и понимаю, что день сегодня точно нескоро закончится. Вон и из глубины парка праздные гуляки спешат. Услышали гул мотора и пришли полюбопытничать, что это такое здесь тарахтит и над парком летает?

Пока осматривал самолёт, вокруг народ столпился. Полицейские господа один за другим появляться начали, и каждый из них обязательно подходил к нам, представлялся и справлялся о помощи. Слухи по городу очень быстро расходятся. Только взялся за топливную систему, как сам полицмейстер пожаловал, в коляске с открытым верхом приехал. С женой и детьми, судя по всему. И тут же за ним господин градоначальник заявился. И тоже с супругой. Уже доложили!

Так все вместе к самолёту и подошли. Вижу, что мужской половине очень интересно на самолёт глянуть, но перед супругами и детьми скрывают свой интерес, мол, мы и не такое видели. Ещё и объяснять что-то этакое своим семействам на ходу пытаются.

Пришлось из-под капота выныривать, руки замасленные ветошью вытирать. Правда, зря я это сделал, всё равно руки мне, в отличие от Паньшина, никто не подал. Потом, правда, спохватились, когда Александр Карлович нас представлять друг другу принялся, да тут уже я не захотел руки пожимать. Показал грязные ладони и ограничился учтивым наклоном головы.

Князь я или не князь? Несколько ничего не значащих фраз приветствия, да и отошёл к самолёту, на дела сослался. Тем более, за спинами местного высокого начальства ещё более высокое увидел, но уже в генеральских мундирах. Как опознал? Так в Пскове опыта набрался! Тоже в колясках подъезжают, золотыми погонами на солнце сверкают.

Вот теперь я подобрался, руки ещё раз протёр, чтобы кожа скрипела от чистоты, приготовился к общению. Генерал, он и в Африке генерал! Все они между собой так или иначе связаны, что один скажет, второй тут же и подхватит. Не получилось у меня в Пскове с кем-то из них поговорить, может хоть тут получится?

О чём говорить буду? Так всё о том же, об авиации и её развитии, и лучше применительно к боевому применению на примере моего самолёта. Я такую экскурсию могу провести, закачаешься! Лишь бы выслушали…

Стою возле распахнутой настежь дверки, делаю вид, что занят ужас как, а сам глазом кошусь в сторону приближающегося начальства. Стараюсь делать это незаметно для окружающих, а то раскусят мою маленькую хитрость и попаду я в смешное положение.

Генералы мимо градоначальника пройти не смогли, присоединились к живописной небольшой группе, перездоровались со всеми мужчинами, перецеловали ручки дамам, Паньшина о чём-то спросили, выслушали ответ и дружно развернулись в мою сторону. Сразу в глаза бросился резкий контраст в поведении юных барышень. То носики к небу задирали, а тут глазками застреляли, бровками заиграли, ресничками, у кого они были, конечно, же, затрепетали. Ну-ну, недавно нечто подобное проходили, иммунитет уже выработался! Да и смотреть там пока что не на что, нечем им меня привлечь. А вот годика через два расцветут, да. А мне пока и Сашеньки хватит. А не хватит, так она не одна такая. Тем более, папаня обещался к осени в столицу вернуться и всё семейство своё привезти. Значит, прислуга тоже туда переберётся. Надеюсь…

Мужчины просто смотрят, но взгляды серьёзные в большей степени, хотя и на их лицах удивление нет-нет, да проскакивает. Понимаю, слишком молодо выгляжу для столь серьёзного изобретения. Тем более, оно ещё и довольно успешно летает, в отличие от многих других подобных аппаратов.

У женской половины взгляд больше изучающий. Прямо слышу, как у них в головах арифмометр щёлкает. Всего меня с головы до ног осмотрели, взвесили и оценили. Теперь прикидывают, на что и в качестве кого я сгожусь. Ну-ну…

А я что? Я делом занят! Слежу краем глаза за происходящим, а ещё оцепление контролирую. При виде генералитета зеваки всколыхнулись, придвинулись к самолёту, потеснили полицейских и пожарных. Уже собрался вмешаться, указать на недопустимость подобного, да исправник меня опередил, поспешил навести порядок. Почти бежит, да всё на градоначальника оглядывается. Но, нужно отдать ему должное, зевак назад сразу оттеснили. Да и зеваки всё непростые, барышни в светлых платьях до земли да мужчины в сюртуках. Ещё собачки кое у кого, тявкают периодически в мою сторону, вот что интересно. Главное, на соседей в толпе молчат, а на самолёт лают. Собаки…

Подходят, нужно сделать очень занятой вид. Инструмент выдернул, ключами нарочито громко забренчал.

— Князь Шепелев Николай Дмитриевич? Знавал я вашего батюшку. Отменный офицер был! Вижу, и вы от него решили не отставать? — раздался зычный командный голос за спиной, и я тут же развернулся.

В одно короткое мгновение оценил обстановку — два генерала передо мной, за их спинами адъютанты своими строгими взглядами меня построить пытаются. Дальше ещё кто-то толпится, да я уже не смотрю. Вытянулся в струнку, грудь вперёд выпятил, живот подобрал, сделал два строевых шага вперёд и чётким голосом отрапортовал: