Небо в кармане 2! (СИ) - Малыгин Владимир - Страница 19

Снижение, которое я для пущего эффекта обозвал пикированием, вывод из него с креном и разворотом на сорок пять. Перевод в набор и выход тоже с креном. До боевого разворота на этой ласточке мне как до Китая, поэтому изобразил то, что было не страшно выполнять. Этакий самодельный примитивный пилотаж. Впрочем, вираж сделал? Сделал. Снижение и набор были? Были. Что ещё нужно? Им и этого достаточно, и это за счастье. Вон его сколько в великокняжеских глазах светится!

Пора возвращаться на точку. На дорогу к театру, то есть. Определился с направлением, благо ориентировку не терял, да и встал на нужный курс И тут Романов меня очень сильно удивил. Уж не знаю, что это, привычка к вседозволенности, уверенность ли в своих собственных силах или горячее желание лично попробовать, но Сергей Михайлович взял да и попросил порулить самолётом! Именно что порулить…

Долго не раздумывал, прикинул, смогу ли я с ним справиться в случае чего? Понял, что справлюсь и жестом пригласил его придвинуться ко мне поближе. Ну и развернуться чуть боком. Иначе никак ему правой рукой не ухватиться будет, не предусмотрено на этом самолёте двойное управление. Только со стороны левого лётчика.

Руки тянет, но я их пока придержал и на ухо ему кричу, инструктирую, как держать ручку и что можно делать, а что категорически нельзя. И что буду его постоянно контролировать. А если не послушается, то…

И тут я вытащил из-под своего сиденья тот самый гаечный ключ! И показал его Романову.

Видели бы вы его удивление и как округлились при этом его глаза…

Великий князь не отказался, не передумал, лишь кивнул в ответ и вновь руку вперёд тянет, уже правую, к ручке управления. Выходит, не прослушал мои наставления, усвоил их благополучно и уже успешно применяет на практике. Ну, помоги нам Господи и мой опыт. И профессионализм, само собой.

Левой перехватил ручку, правой его руку придержал. А то, ишь, уже схватиться собрался. А тут аккуратно нужно браться, со всевозможным бережением. А то дёрнет ненароком и…

Сам подвёл к ручке управления его кисть, позволил тонким пальцам ухватиться за самодельную вырезанную из дерева ручку. Поверх его пальцев свои положил, придержал, а то он уже дёргать собрался. Ну и своей левой рукой тоже фиксирую жёстко ручку, не даю ей отклоняться. Описывать это сложно, а проделывать ещё сложнее. А ещё он тут же все мои наставления забыл, голову вниз опустил, с ручки глаз не сводит. Говорю ему, а ничего не слышит. Как об стену горохом!

Ну да ничего, я же здесь? Держу, летим. То вверх прыгнем, то вниз ссыпемся. Успеваю выравнивать, но всё равно болтаемся, как… Как бельё в проруби. А ещё крены, он же не только в одной плоскости ручкой шерудит, он же крутит ею как хочет и как понимает. Так что качаемся мы с крыла на крыло неслабо. Представляю, что сейчас на земле о нас думают…

Пассажир мой старается, вроде бы как опомнился немного, уже не только на ручку управления, но и на педали поглядывает, даже в лобовик смотрит. Но, недолго, тут же снова к ручке возвращается взглядом. Понимаю, страшно ему. Он же не понимает, как нужно горизонт держать, как с креном справляться. И учить я его не собираюсь…

Кое-как пролетели по прямой, работал педалями, с их помощью старался с курса не уходить. Остался позади летний театр Ограновича с его заросшим садом, городской парк и его многочисленные вороньи стаи, пора бы и возвращаться. Попытался отцепить пальцы князя от ручки, а не получилось. Вцепился ещё крепче.

Кричу ему прямо в ухо:

— Ваше императорское высочество, отдайте управление!

Вот как про высочество услышал, так и опомнился сразу же. Отцепил пальцы, руку отдёрнул, сел прямо, отдувается. Ну а я времени не теряю, кручусь в развороте, занимаю посадочный курс и сразу же начинаю снижение. Дорога свободная, можно садиться, что я и делаю.

Останавливаемся после разворота на обратно- посадочный, выключаю мотор и некоторое время просто сидим в кабине. Молча.

— Скажите, князь, это всегда настолько трудно? Управлять самолётом? — нарушил наше совместное молчание Романов.

— Сначала, да. Потом по мере обучения становится легче и легче, нарабатывается опыт, появляются нужные навыки.

— А вы долго учились?

— Мне было проще, я приблизительно понимал, что и как нужно делать, чтобы полететь на подобной технике. Начинал-то я с планера и только потом пересел на эту крошку.

— Да уж, та ещё кроха, — улыбнулся Сергей Михайлович. Достал из кармана платок и вытер обильный пот со лба. — А что за планер?

— Такой же самолёт, только без мотора. Мы его к верёвке цепляли и с помощью лошадей буксировали. Набирали нужную для взлёта скорость и поднимались в небо.

— Мы, это кто?

— Я и мой отец, — ответил.

— И где теперь этот ваш планер? В имении под Псковом остался?

— В имении под Псковом он сгорел, — откликнулся. А сам в окошко на подошедших людей смотрю. Стоят, ближе не подходят, видят, что у нас с Его Императорским Высочеством тут разговор по душам.

— Да, мне что-то такое рассказывали, — кивнул Сергей Михайлович. — Нашли поджигателей, я слышал?

— А что толку? Планер-то сгорел. Вместе с ангаром. Пришлось новый строить. И уже в нём вот эту малютку собирать.

— Князь, вы всё время говорите то «малютка», то «кроха». А ведь это немаленький самолёт, ничуть не меньше заграничных. Уж я-то знаю, приходилось наблюдать. Вы собираетесь строить что-то гораздо большее?

— Гораздо или не гораздо, пока не решил. Но уж точно больше размерами. Если, конечно, удастся решить вопрос с мотором.

— А что с ним не так?

— С ним всё не так. Этот я снял с отцовского автомобиля. Пришлось много что переделать, чтобы приспособить для самолёта. Бак, фильтр, простейший карбюратор, подкачивающий насос, редуктор, управление двигателем с помощью тросовых тяг. Ну и ещё кое-что.

— Ваш адвокат уверяет, что на все свои изобретения вы оформили патенты?

А ведь Романов не сказал привилегии. Что это? Образованность, новое мышление или преклонение перед Европой? Кто бы просветил. Осторожнее нужно быть, смотреть за тем, что можно говорить, а о чём лучше промолчать. По крайней мере, пока привилегии законно не оформим…

— Да. На все мои изобретения подали заявки, — везде одно и то же приходится рассказывать. Ну да что поделаешь, коли время такое?

— И на переделанный мотор тоже? Насколько я знаю, без согласования с господином Лебедевым это не получится. Кстати, могу в этом вам поспособствовать.

— Каким образом?

— Он просто не посмеет мне отказать в такой малости. Так что можете считать, что разрешение на переделку у вас имеется, — победно улыбнулся князь.

Ну-ну, как будто кроме Лебедева в столице больше не с кем разговаривать. А даже если не получиться договориться, то всегда можно на собственные силы рассчитывать. Как рядный двигатель внутреннего сгорания с воздушным или, что ещё лучше, водяным охлаждением сделать, я знаю. И это будет в сто раз лучше, чем все эти хвалёные ротативные моторы с их мизерным ресурсом и прочее, прочее. Но говорить обо всём этом не собираюсь.

— Благодарю Вас, — ответил нейтрально и предельно вежливо. И даже голову в уважительном поклоне склонил.

— Взамен же, — довольно улыбнулся Романов, и посмотрел на меня. А я сижу, смотрю на него самым внимательным образом. Так и знал, что бесплатным сыр никогда не бывает! Послушаю, что скажет, чем обяжет. — Вы дадите мне слово, что обязательно научите управлять самолётом. Договорились?

Конечно же, да! В этом случае можно и научить. Обрадовался, но постарался вида не подавать. Мало ли разговор ещё не закончился и сейчас новые просьбы последуют, в которых я не смогу ему отказать?

— Договорились, — ответил.

И сижу, жду дальнейшего продолжения разговора.

— Тогда на сегодня всё, — неожиданно для меня решил завершить наше общение великий князь. — Надеюсь, это не последняя наша встреча?

— В авиации слово «последний» не употребляют, — брякнул и спохватился, не нужно было это говорить.