Боксер 3: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 46

— Ой, придумает тоже, — отмахнулся я. — Ты на часы посмотри. Кто из начальства будет посреди ночи шататься по общаге? Они же не патрульные, в конце-то концов.

— Ну, как она мне сказала, я так и говорю, — развела руками Алла и вдруг увидела дремавшего Сеню. — Ой! Это что, Сенька, что ли? Мне кажется, или он сильно похудел?

— Тебе не кажется, — усмехнулся я. — Я же говорю, напряженные тренировки, пахота, дисциплина… Это тебе не отдых на курорте, тут все лишнее быстро уходит. И не только в смысле веса.

— Кстати! — Алла полезла в один из чемоданов. — Хорошо, что ты напомнил про курорт. Я же тебе привезла подарок. Специально выбирала покрупнее, чтобы было необычно. Вот, тебе сувенир с юга! — сказала она и вручила мне огромную морскую ракушку.

Я обомлел. Это же было именно то, что я обещал подарить Ленке! Ай да Алла, ай да молодец! Теперь мне не придется бегать по всей Москве в поисках — и уж тем более напоминать олуху Бабушкину о его обещаниях. Одной головной болью меньше. Да и, учитывая невеселую Ленкину историю, может быть, мне удастся немного поднять ей настроение. Конечно, не очень-то красиво дарить одной девушке подарок другой девушки. Но, во-первых, с Аллой у меня никаких романтических отношений все-таки не было (как и с Ленкой, кстати), а во-вторых, подарок — он на то и подарок, что адресат может распоряжаться им по своему усмотрению. Ведь так? Да и вообще, вот Алла завтра уедет — и когда я с ней встречусь в следующий раз? Опять через полгода или год? Все уже десять раз забудут обо всех этих сувенирах. Так что ракушку я принял с искренней благодарностью и облегчением.

— Спасибо тебе огромное! — сказал я. — А море в ней слышно?

— Еще как слышно, — подтвердила Алла.

Я поднес ракушку к уху и, как мне показалось, услышал и шум прибоя, и даже крики чаек и бульканье воды от гальки, которой в нее бросались. Впрочем, насчет чаек и гальки — это уже была моя фантазия. Но всё равно приятно.

— Это так здорово! — восхитился я, бережно пряча подарок Аллы в тумбочку, как раз на место вискаря.

— Будешь слушать море и вспоминать лагерь, — сказала Алла и немного смущенно добавила: — Может, и меня немножко. Хотя, в принципе, можешь это кому-нибудь подарить, кому тебе надо. Таких ракушек в Москве не найдешь — большая редкость!

— Спасибо, — еще раз сказал я. — Ты даже не представляешь, как ты угадала с подарком.

— Ну и хорошо, — успокоилась Алла. — Слушай, мне, конечно, все-таки неудобно, но… ты говорил, что мне можно будет прилечь… Я просто сегодня устала очень с этими поездами, чемоданами….

— А, да. Извини, я просто был под впечатлением от ракушки, — сказал я и сделал жест в сторону кровати Бабушкина.

Хорошо еще, что именно сегодня у нас меняли постельное белье.

— Вот твоя кровать на остаток ночи. А завтра встанешь вместе со всеми и тихонько выйдешь. И никаких проблем.

Видимо, Алла действительно очень устала, потому что легла она прямо в дорожной одежде. Я же быстро разделся и тоже нырнул под свое одеяло.

— Знаешь, — донесся до меня полусонный голос Аллы, — а ты очень сильно повзрослел, пока мы не виделись.

— Ну так это естественно, — с улыбкой ответил я. — Люди растут, взрослеют, потом стареют…

— Нет-нет, — возразила Алла, — это-то как раз все понятно. Я не об этом. Ты как-то возмужал… внутренне, что ли. Во всяком случае, сегодня ты себя повел как настоящий мужчина. То есть, я не хочу сказать, что ты в лагере был как девчонка, но все же, в основном, в тебе говорило ребяческое. А сейчас смотрю на тебя — уже практически взрослый человек!

Ее шёпот повисал в тишине нашей комнаты, как что-то нездешнее.

— Мне приятно это слышать, — отозвался я.

Я не обманывал — мне действительно приятно было это слышать от Аллы. Словно между нами росло что-то большее, чем просто знакомство и общение с моментами повседневного флирта.

Чувствовалось, что сегодня Алла действительно посмотрела на меня чуть по-другому, и нельзя было бы не заметить симпатии, нежной теплоты в её голосе. Но очевидным было и другое: пока что она продолжала держать меня на ощутимой дистанции. Что, в общем-то, было неудивительным: она же не догадывалась обо всех моих приключениях с путешествием во времени.

Для нее я действительно оставался почти ребенком.

Утром Алле пришлось, конечно, освоить роль героини дня. Те из пацанов, кто был в лагере вместе со мной, узнали и окружили ее, забросав расспросами и неумелыми комплиментами. Особенно радовался Сеня, тот вообще, когда проснулся, не поверил своим глазам. Ещё бы: первое, что он увидел в нашей комнате — это Алла на кровати Бабушкина! Было от чего потерять челюсть. Пришлось рассказать в подробностях о том, как задержали поезд и мы, не дождавшись машины, шли по ночной Москве.

— Ну, вот так я у вас и оказалась, — улыбнулась гостья, поправляя немного помятое после ночёвки платье.

Но все когда-нибудь кончается, и Алле нужно было торопиться по своим делам. Я особо не возражал, все-таки лучше будет, если тренер её не засечёт здесь во время утреннего обхода.

— Сохрани мой московский телефон, — сказала она, протягивая мне клочок бумажки с написанным на нем номером. — В ближайшее время я точно буду здесь, так что звони. Была рада увидеться, и спасибо тебе за помощь!

Потом она с прищуром посмотрела на меня.

— Ты так подрос…

Рос я действительно как на дрожжах. Точного роста и веса я не знал, но навскидку — явно прибавил в росте несколько сантиметров и набрал несколько килограмм где нужно. Постепенно из тощего мальчишки тренировки делали из меня полноценного юношу. Тело оказалось отнюдь не телом легковеса, что лично меня не могло не радовать. С той же Аллой я поравнялся в росте… кстати, а ведь она уверяла меня, что так произойдет, на самой первой нашей встрече.

Я помог ей донести чемоданы до остановки и вернулся — начиналась утренняя тренировка.

— Что-то у тебя, Мишаня, глазки сегодня как-то особенно горят, — подначил меня Шпала.

— Да, впервые вижу человека, который вбегает на утреннюю тренировку счастливый, как будто в лотерею выиграл, — поддакнул кто-то из динамовцев.

— А что, ты сюда как на каторгу разве ходишь? — весело переспросил я.

Весь этот поток остроумия прервал тренер:

— Вы бы вместо того, чтобы следить, кто с какими глазами приходит, следили бы лучше за своими движениями! А то вечно как сонные мухи на подоконнике с утра. У парня хорошее настроение, он работает и, между прочим, в некоторых вещах уже вас обгоняет! Так что хватит тут завидовать, давайте работать! Тогда, глядишь, и у вас глаза повеселеют.

Меня эти пацанские подколы нисколько не задевали. Сегодня я действительно занимался с особым вдохновением! Во-первых, мне удалось провернуть довольно сложную операцию по удалению Бабушкина из комнаты. А во-вторых, я всё-таки решил проблему Аллы, устроил ее на ночлег и при этом, судя по молчанию тренера, остался незамеченным. Что ни говори, а осознавать это было приятно. А ещё приятнее было то, как смотрела на меня Алла. И когда она целовала меня в щеку на прощание, мне показалось, что в этом поцелуе уже не было того снисходительного умиления, которое бывает по отношению к детям: «Ах, какой замечательный мальчик!».

— Давайте, побежали! — раздавал команды тренер, а я, выполняя их и оглядываясь на себя в зеркала, всё думал о своём.

М-да… Все это было, конечно, приятно, и такие моменты в жизни всегда хочется продлевать до бесконечности. Но теперь Алла уехала, и мои мысли неизбежно возвращались к насущным проблемам. Всё-таки вечером мне забили стрелку, и я на нее пойду. А дело это не сказать чтобы очень приятное. И выйти оттуда надо целеньким — ведь от этого зависит моя дальнейшая судьба в «Динамо».

С чем заявится на встречу этот придурок-дембель, я не знал. Одно можно было сказать наверняка: он будет не один. Все эти заявы типа «один на один», «можешь взять четверых, если боишься, я все равно буду один» — все это были гнилые понты для малолеток. Он явно поставил себе цель уничтожить меня (по крайней мере, в глазах Ленки), и за ценой, как говорится, стоять не собирался. А это значило, что верить нельзя было ни одному его слову.