Боксер 3: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 26

В комнате без Бабушкина было тихо и спокойно, и меня что-то понесло на разговоры.

— Во дает, — изумился Сеня и задумался. — Не, я бы так не смог. Знаешь, я тебе честно скажу: я сам-то здесь по мамке скучаю. По бате тоже, но все-таки не так — я его и видел намного реже, да и характер у него — не пожелаешь никому… А мамка — да, она всегда и посочувствует, если что не так, и порадуется, когда все в порядке. Да и посоветоваться с ней можно о чем угодно.

Он вздохнул протяжно. А я думал — удивительно было б, если б Сеня не скучал. Конечно, он сильно переменился, но совсем от мамы не оторвался. Невозможно это за такой короткий срок. А может, и не нужно?

— Ну так возьми и позвони ей, — подал я идею. — У вас есть дома телефон? Или у соседей?

— Да звонил уже, — вздохнул Сеня. — Вообще-то она приехать обещала. Вот, жду. Гостинцев, может, каких-нибудь вкусненьких привезет, а главное — посмотрит, что у меня тут все нормально, наговоримся с ней…

Сеня погрузился в мечтательные раздумья, а я невольно усмехнулся. Приезды родителей бывают разные. Повезло Сеньке, что у него вот так. А я успел заметить, что визиты моих родителей не предвещают ничего особо хорошего. Вот приезжал ко мне отец — и чего? Еле-еле выкрутился, чтобы назад не забрал силой. Впрочем, такому домашнему мальчугану, каким был Сеня, может быть, так было бы даже лучше. А вот мне… Я-то видел свою жизнь совсем другой.

«Хорошо, что все-таки удалось урегулировать вопрос с отцом», — думал я, вслушиваясь в храп уставшего Сени, который, размечтавшись, уже успел задремать. «Если бы он меня забрал домой, то хрен его знает, как бы я потом возвращался в бокс и готовил себя к чемпионству. Бежать из дома — не вариант: советская милиция сбежавших детей ловит хорошо. Тем более что я-то ведь собираюсь завоевывать официальные спортивные награды и статусы, а делать это анонимно, мягко скажем, трудновато».

Хотя на самом деле шанс, наверное, все же имелся и в этом случае, просто тогда моя дорога была бы гораздо более извилистой. Заниматься шахматами, а параллельно ходить в секцию по боксу…. Правда, тогда мне пришлось бы объяснять отцу, куда за лето исчезли все мои выдающиеся шахматные способности. Если вследствие какой-нибудь травмы типа «упал с велосипеда» (в каком-то смысле ведь так оно и было), то показали бы мне увесистую дулю с маком, а не боксерскую секцию — куда, если и так будеы с башкой? Черт, и вправду целый квест какой-то получается. Нет, все-таки хорошо, что я сумел оказаться в «Динамо» и иду к цели напрямую. Теперь остается только показать весомый результат, чтобы закрепиться в Москве и идти на всесоюзный уровень.

Дверь в номер снова распахнулась, и в комнате показался озадаченный Бабушкин. Увидев, что он собирается что-то мне сказать, я быстро приложил палец к губам, показывая глазами на Сеню. Денис рассеянно кивнул и даже действительно заговорил со мной вполголоса:

— Слушай, малец, как тебя… — он вопросительно уставился на меня.

— Миша, — подсказал я.

— Точно, Миша, — кивнул Бабушкин и продолжил: — Слушай, Мишань, а не хочешь ли со мной вместе сходить в одну компанию? Понимаешь, там кореш мой, Лемешев — слыхал, может? Ну вот. Мы договорились, что пойдем вместе, а он сейчас позвонил и сказал, что сегодня не сможет.

Я насторожился. Во-первых, с Бабушкиным вряд ли я приятно проведу время. А перспектива похмеляться вместо утренних тренировок меня не устраивала категорически. Во-вторых, с чего это он вдруг так ласково и по-дружески со мной разговаривает? Сеню вон будит не хочет. Проникся теплыми чувствами после вкусной ухи? Внезапно взыграла совесть? Смешно. Но если нет, то это могло означать только одно: Денису Бабушкину от меня что-то очень сильно понадобилось. И компания тут — простой предлог: вряд ли его друзья засмеют, если он явится к ним без приятеля. Вот если без девушки — тогда я еще поверю, но на роль девушки я уж точно не подходил никак.

Был в этой ситуации и еще один чисто практический нюанс. Послеобеденное время наступило уже давно, и дело близилось к вечеру. Вряд ли эта его тусовка — мероприятие на час-полтора. Скорее всего, дело затянется. А завтра утром — естественно, опять тренировка. Пить я, понятное дело, не буду — ну, максимум могу сделать один глоток, если уж совсем припрут, но даже если не пить, с утра придется непросто. Ведь распорядок дня люди придумали не просто так. Если не позволять себе высыпаться — значит, засыпать будешь уже утром: как говорится, поднять подняли, а разбудить забыли. А осовелое брожение в спортзале чревато разными неприятностями. Это не в офисе за компьютером штаны просиживать.

Однако на другой чаше весов лежали отношения с таким непростым и, судя по всему, довольно авторитетным соседом, как Бабушкин. Я понимал, что отношения эти всё равно нужно налаживать, и лучше всего, если удастся сразу, а не исправлять когда-нибудь потом. Все-таки я здесь нахожусь для достижения конкретной цели, а не просто чтобы убить несколько лет. А значит, я должен свести количество преград к минимуму, насколько это возможно. И эта чаша на моих мысленных весах все-таки перевесила.

— Хорошо, — аккуратно согласился я. — Пойдем.

— Вот и отлично, — заметно обрадовался Бабушкин. — Ты только оденься как-нибудь… поприличнее, — и, заметив мой недоуменный взгляд, он добавил: — Ну, как бы ты в гости на праздник пошел.

Надеть, правда, мне все равно пришлось что попало. Все-таки я еще не успел обзавестись парадной одеждой вроде пиджака с брюками и белой рубашки. Хотя кто знает — может быть, они и висели у меня где-то дома в шкафу, как у всякого нормального шахматиста, но сюда, понятное дело, мне никто их не привез. Мало кому могло прийти в голову, что такие вещи пригодятся мне в общаге спортивного общества.

— Пойдет, — критично осмотрев мой внешний вид, одобрил Бабушкин. Мы вышли из номера и начали спускаться на первый этаж. — Слушай, ты уж извини меня, что я тебя тогда так встретил. Я понимаю, тебе обидно было. Но это у меня просто манера такая. Я на самом деле не хотел тебя обижать. Так что можешь всегда на меня рассчитывать, если что. Это я так, внешне такой… шебутной. А на самом деле ничего такого.

Он помахал в воздухе рукой, мол, ни-ни. Ну-ну.

— Да ладно, — ответил я. — Что я, девчонка, что ли? Я не обижаюсь. Всякое бывает. Куда нам ехать-то?

Последнюю фразу я произнес, уже стоя на крыльце нашего общего дома. Денис начал оглядываться вокруг, как будто пытался что-то найти.

— Вообще-то нам нужно доехать до метро с характерным названием Спортивная, — заговорщицки сказал он. — Но для начала нужно обязательно заглянуть еще в одно место. Это здесь, недалеко, всего пара кварталов.

Ну вот и начинается самое интересное. В принципе, я так и подозревал, что с таким персонажем, как Бабушкин, просто и легко ни одно дело не делается. Сейчас начнется: какие-нибудь схемы, тайники, секретные места для встреч… Не живется таким людям легально да спокойно. Впрочем, ладно. Если что, я как-нибудь выкручусь и сумею сбежать — дорогу-то обратно я запоминаю. А уж насчет нелегальности — чьей бы корове сейчас мычать, только не моей. Разберемся, в общем.

Я шел за Бабушкиным, который уверенно показывал дорогу. В конце концов мы остановились в одном из тихих московских двориков.

— Та-а-а-ак, — протянул Бабушкин, поглядывая на часы. — Ну и где он есть?

— Кто? — переспросил я.

— Да договаривались тут с одним человеком. Вот представляешь, Миха, что за люди: на какое время ни договаривайся, все равно опоздают. Никакой пунктуальности. А ведь это, между прочим, их…

Вместо окончания фразы раздался шум мотора, и во двор торжественно въехал грузовик с большой надписью «Мебель». Денис просиял.

«Неужели у Бабушкина где-то здесь есть своя квартира?» — мелькнуло у меня в голове. «А почему он тогда в общаге живет? А если нет, для чего тогда мебель? И почему он встречает машину один? Нет, что-то здесь, похоже, действительно нечисто!»

Пока я над этим размышлял, машина остановилась, и Бабушкин кинулся к кабине, из которой тут же выскочил водитель. Они поздоровались, перекинулись парой фраз и отправились к кузову.