Жертвуя королевой (СИ) - "Лули Тан Цу" - Страница 23

А в глубине была невесть с какого дна души всплывшая тоска. Тоска по всему прошедшему. Тоска по тому прошлому счастью, в котором я жила. Тоска по любви, которая, как вдруг стало мне ясно, никуда не делась. Просто я не позволяла ей вылезти из того темного чулана, в который ее запихнула и повесила на дверь пудовый замок. Снова и снова рядом с Максом из меня плескали волны этих чувств. И уже ничто не могло из остановить.

И я смотрела глубже. Я заглядывала под этот лед синих глаз, под которым видела и такую же как у меня тоску, и какую-то тайну, которая мучает Макса. В машине он сказал, что хотел стать тем, кто создаст стабильность мне, чтобы я могла быть нестабильной, творческой. Меня это поразило. И сейчас мы смотрели друг на друга новым взглядом, способным проникнуть еще глубже. Потому что каждый из нас позволил себе правду — быть собой.

— Лора, — начал Макс, — я хочу все исправить.

Меня будто кипятком ошпарило. Я не могла поверить, что он это так просто заявляет. Так ничего мне и не объяснив. Даже не попросив прощения. Ощущение было такое, что он даже виноватым себя не чувствует. И вот — он хочет что-то исправить.

«Да как вообще можно исправить то, что разрушено окончательно и больше не существует», — подумала я, а сама сказала:

— Что исправить, Макс? Ничего исправить нельзя. «Нас» больше нет и никогда не будет.

— Посмотрим, — ответил Макс.

Я уже собиралась запустить что-нибудь в эту самоуверенную рожу. Он сказал это так, словно мои слова вообще ничего не значат. Так сказал, будто все идет по плану, и даже эта моя реакция Максом предусмотрена, просчитана и признана неэффективной.

От вилки или ножа пущенного в лицо Рихтера его уберег, сам того не ведая, официант, который принес и поставил перед нами выбранные блюда.

Я перевела дыхание. В висках стучало, меня потряхивало, невозможно было ни успокоиться, ни собраться с мыслями.

Меня кидало из крайности в крайность. Вот мгновение — его глаза и я готова сдаться. Вот еще мгновение, он что-то говорит, и я готова плюнуть на все: на работу, на квартиру, на свое будущее, только бы никогда его не видеть больше. Только бы не чувствовать то, что сейчас чувствую. Только бы не помнить тот страшный разговор и последующих после него двух мучительных лет.

Когда ужин был окончен, и мы подошли к «нашему» номеру, я вошла сама, но тут же встала в дверях, не пропуская Макса.

— От-дель-ный номер для меня, — проговорила я ему по слогам и хлопнула дверью у него перед лицом.

Он стукнул в дверь.

— Лора… — услышала я за дверью.

— Я все сказала, Макс, — ответила я и проглотила застрявший в горле комок.

Я опустилась на корточки тут же у двери, опершись на нее спиной и закрыла лицо руками. Слезы катились, как я их не пыталась сдержать. Я готова была разреветься в голос.

Все, что я так долго распихивала по закоулкам памяти, все от чего бежала, пряталась сама, пытаясь отвлечь себя бешеным темпом новой жизни без Макса, разом нахлынуло. Он хотел исправить, он хотел все изменить, он был рядом, снова была близость, когда я позволяла ей быть. Но кто бы знал, как мучительно в отношениях недоверие. Как жутко не иметь возможность расслабиться и прислониться к плечу. Ты постоянно настороже, ты постоянно выискиваешь признаки предательства. Как же я устала от качелей, от выбора. Я словно совершила выбор — волей, умом, но все во мне совершило иной выбор. Бред.

Я чувствовала себя чуть ли не так же, как в тот злополучный день. Тогда я вот так же сидела на корточках, закрыв лицо руками только у двери в кабинет Макса.

Я просидела так довольно-таки долго. Не в силах ни подняться, ни двинуться с места. Пока снова не услышала стук в дверь. Это мог быть только Макс, и потому я спросила:

— Нашел номер?

— Нет, — ответил он.

— Тогда проваливай! Езжай в другой отель. Мне все равно куда, только подальше отсюда. Ты сказал, чтобы я отдохнула.

— Открой на секунду.

— Зачем?

— Надо.

— Кому?

— Лора, на секунду открой.

— Отвали, Рихтер!

— Я выбью дверь!

— Плевать!

— Отойди от двери, реально выбью!

— Полицию вызовут. Не боишься немецкую полицию? Хотя да, чего тебе бояться, ты же Рихтер, твою мать! Слушай, Рихтер, а что твой дедушка делал в сорок первом?

— Лора, не смешно! Я здесь такой же свой, как и ты! Открой дверь, Шувалова!

Сама не понимая, что творю, я открыла замок и отошла от двери. «Что ты делаешь, Лора?», — кричал разум. Но я его не слушала. Что-то другое заговорило во мне.

Мое тело снова меня предало.

Макс распахнул дверь. Я смотрела на него так, будто хотела испепелить. Он глядел исподлобья, ноздри раздувались.

Он закрыл дверь и щелкнул замком. Макс двинулся на меня. Я сделала шаг назад.

— Иди сюда, Лора, — его голос был глухой, я знала почему. Он хотел меня.

— Не приближайся, — прошипела я в ответ.

Меня колотило, я все отступала, он приближался. Дыхание сбилось, я облизнула высохшие губы. Я смотрела на него и вместо того, чтобы ненавидеть его сейчас, почувствовала, как у меня намокло между ног.

Он подошел вплотную. Обнял за талию и прижал к себе. Я больше не могла сопротивляться, думать, спорить с собой. Я застонала.

— Ненавижу тебя, Макс, — прошептала я и схватившись за расстегнутый ворот, рванула его рубашку с такой силой, что отлетели пуговицы аж до ремня на его джинсах.

Я со стоном впилась поцелуем в его губы. Макс шумно выдохнул, он приподнял меня. Я обхватила ногами его мощное тело. Макс подхватил меня под колени.

Я вся растворилась в этом поцелуе. Я растворялась в Максе. Больше я ни о чем не думала. Сейчас мне было плевать на все. На себя в том числе. Мое тело победило разум, и тело хотело только одного — оно хотело Макса так, чтобы прямо сейчас взять реванш за все эти два целомудренных года.

Макс повалил меня на кровать. Я схватилась за ремень на его джинсах и никак не могла справиться с пряжкой.

— Черт! — Макс сам выдернул ремень.

Он задрал мне платье и стянул трусики, я помогла ему, немного приподняв зад. Я смотрела на это до боли знакомое мне великолепное тело и не могла сдержать стон предвкушения. Меня заводил его жадный взгляд, его сосредоточенное лицо, полное желания.

Макс снял джинсы, белье и бросил на пол. Я схватила платье за подол и стянула через голову. Он навалился на меня, я обвила ногами его тело. От желания мне было больно, каждая клеточка в теле требовала продолжения. Мне хотелось, чтобы этот поцелуй длился вечность. Я никак не могла насладиться его вкусом: «Боже! — пронеслось в голове, — я все еще его люблю, я так его люблю!».

Макс стал целовать шею, спустился к груди и принялся за соски. Я со стоном выгнула спину, он опускался все ниже.

Макс дошел до пупка и провел двумя пальцами между влажных губ, коснувшись клитора.

Я запустила руки в его волосы и крепко сжала, чувствуя, как его пальцы входят в меня. Я вскрикнула от наслаждения и шире раздвинула ноги.

Макс вошел в меня резко и сразу на всю глубину. Словно хотел наказать меня за что-то. Я закричала и впилась ногтями ему в спину. Он не двигался. Я извивалась, а он только смотрел на мое лицо и слушал мой стон. Он будто ждал, когда я начну его умолять.

Мне казалось, что только от этого сейчас меня подхватит волна оргазма, но Макс продолжал меня мучить и не двигаться.

В голове моей творился полный кошмар. Я ненавидела себя за, то, что оказалось, чувства не угасли, и его за то, что его так долго не было во мне.

Я еще глубже впилась ногтями в его спину, он зарычал и несколькими толчками заставил меня кричать от удовольствия.

Больше он не останавливался. Я в исступлении извивалась под ним, будто хотела вырваться. Макс подхватил мои ноги под колени и закинул себе на плечи, продолжая терзать мое изголодавшееся тело.

Я уже ничего не соображала, вся я превратилась в стон, в крик и в наслаждение. Мощная волна оргазма прокатилась по телу, я вцепилась в покрывало, сотрясаясь всем телом. Но Макс даже не дал мне передохнуть.