Эвис: Заговорщик (СИ) - Горъ Василий - Страница 17

В общем, я пытался придумать что-то новое все время, пока ключница ополаскивалась. А когда она натянула на себя чистую нижнюю рубашку и кое-как высушила волосы, наконец, поймал нужную мысль. Вернее, поймал ее не после этой фразы, а когда увидел сгорбленную спину и понуро опущенные плечи:

— Нет, так дело не пойдет! Что это на тебе за тряпка? И как ты стоишь?

Девушка растерялась:

— Новое белье я купила, но одеть не успела! Из-за хейзеррцев, поглоти их Бездна!

— Хорошо, допустим, сегодня тебе действительно было не до обновок! Но ведь эта рубашка нормально стоять не мешает?

— Н-не поняла?

— Выпрямись, разверни плечи и представь, что у тебя на темени лежит медный щит! На темени, а не на затылке! — поправил я, когда она в меру своих сил попыталась изобразить предписанную позу. — У тебя очень красивая шея, восхитительно полная, высокая и упругая грудь, узкая талия, невероятно женственные бедра и длинные сильные ноги. А ты сгорбилась, как старушка, и зачем-то прячешь все это великолепие!

Кстати, описывая ее фигуру, я ничуть не преувеличивал. Ибо благодаря правильному воспитанию научился видеть красоту в чем угодно, поэтому искренне считал совершенными как душу Майры, так и ее тело. Мало того, я не раз и не два сравнивал стати своей ключницы с со статями девиц матушки Оланны, и в десяти случаях из десяти приходил к выводу, что она в разы красивее.

Почувствовав в моих словах искренность, девушка покраснела. Слегка. А потом приподняла подбородок и развела плечи еще чуть-чуть, отчего ее грудь натянула ткань рубашки, и темные соски начали просвечивать сквозь белую ткань:

— Так?

Я утвердительно кивнул, обошел ее по кругу и легонечко шлепнул ее по круглым, подтянутым и на редкость упругим ягодицам:

— А теперь подтяни попу и чуть-чуть расслабься, чтобы поза казалась естественной. Расслабиться — не значит горбиться: держи голову и спину! Во-о-от, получилось! Теперь запомни это состояние и всегда ходи именно так!

— Запомнить — запомню… — глухо сказала она. — Но толку? С моим лицом все это бесполезно…

— Ты помнишь, что я тебе сказал там, наверху? — мгновенно оказавшись перед нею и уставившись в глаза, полные слез, спросил я.

Она облизала пересохшие губы и неуверенно кивнула:

— Да! Что вы будете любить меня какой угодно…

— В этом утверждении есть что-то непонятное?

— Нет, но…

— Майра, я знаю, какая ты вот тут… — я легонечко прикоснулся пальцем к ребрам под ее левой грудью и мягко улыбнулся. — Я тебя действительно и люблю, и уважаю. Поэтому очень-очень хочу, чтобы ты перестала прятать в себе умную, достойную уважения и очень красивую женщину. И начала ощущать себя тем, кем являешься — вторым человеком в роду Эвис, и личностью, которая мне по-настоящему дорога!

Она несколько долгих-предолгих мгновений смотрела мне в глаза, затем решительно тряхнула мокрыми волосами и склонила голову с воистину королевской грацией:

— Я стану такой, какой вы хотите меня видеть. Обещаю!

— Договорились! — предельно серьезным тоном сказал ей я. Потом вдруг вспомнил сначала о смерти Генора, затем об арессе Тинатин и ее отношении к дочери, и неожиданно для самого себя озвучил вывод, который сам собой сложился в моей голове: — Знаешь, я только что понял одну очень важную вещь! Теперь, когда нас осталось только двое, я по-настоящему верю только тебе, а ты веришь только мне. Так?

— Так.

— Получается, что есть мы с тобой и весь остальной мир. И для того, чтобы нам было тепло и уютно, в нашем маленьком ближнем круге не должно быть места неискренности, расчету или обману. Поэтому наедине с тобой я всегда буду самим собой и очень хочу, чтобы ты вела себя так же. То есть, грустила тогда, когда тебе грустно, веселилась, когда сердце поет от счастья, и не боялась показаться глупой или смешной. Ведь я знаю, какая ты на самом деле, поэтому всегда пойму и успокою, разделю с тобой веселье или помогу. А вот для окружающих наш ближний круг должен выглядеть безупречно, чтобы любой, кто посмотрит на тебя или на меня, понял с первого взгляда: мы одно целое, неизмеримо выше, а он — лишь пыль под нашими ногами…

К моей искренней радости, она приняла всей душой и эти слова — подошла к зеркалу, приняла ту же позу, в которую я ее ставил, немножечко покрутилась, пытаясь увидеть в отражении что-то известное ей одной. А потом вернулась ко мне:

— Тогда мне придется очень многому научиться. Ведь я не умею ни правильно одеваться, ни правильно говорить, ни правильно ходить…

— Ты, главное, реши, что тебе это надо, и сделай первый шаг. А я помогу! — уверенно сказал я, понимая, что добился именно того, чего хотел. И мотнул головой в сторону стола для массажа: — А теперь укладывайся на спину — будем заниматься твоим многострадальным носиком…

[1] Реймс — королевство на северо-востоке Маллора.

[2] Следовали тенью — аналог нашего «шли фоном».

[3] Роль застрельщика, то есть, воина, который первым встречался с врагом.

[4] На ржавую подкову — аналог нашего «на худой конец».

[5] Лайвен — столица королевства Маллор.

[6] Воровская пика — заточка.

[7] Полуночный крест — созвездие, по которому по ночам определяют направление на север и приблизительное время.

[8] Тени — профессиональные диверсанты и убийцы, воины Ночного приказа королевства Маллор, аналога службы внешней разведки

[9] Дайра — струнный музыкальный инструмент, что-то среднее между мандолиной и гитарой. Используется дворянами для аккомпанемента серенадам.

[10] Хейзерр — королевство на западе Маллора. Чистокровные хейзеррцы отличаются огненно-рыжим цветом волос и относительно небольшим ростом. Впрочем, не внушающую уважения стать они компенсируют высокомерием.

[11] Копье — самая мелкая медная монетка.

[12] Боевая звезда — диверсионные группы Тайной службы королевства Хейзерр. Считаются незримыми, вездесущими и непобедимыми.

[13] В клюке — клинок скрытого ношения.

[14] Чеснок — примитивное, но действенное средневековое средство борьбы с пехотой и конницей. Представляет собой 4 коротких заточенных штыря, сваренных друг с другом таким образом, чтобы при любом положении один их них торчал вертикально вверх.

Глава 4.

Девятый день второй десятины первого месяца лета.

…Проснулся я ближе к полудню в омерзительнейшем настроении. Мало того, что половину ночи я перетаскивал трупы хейзеррцев в развалины на противоположной стороне Пепельной Пустоши и хоронил Рыка, так потом еще и помогал Майре готовить тело Генора к погребению. Впрочем, ключница тоже не бездельничала — пока я относил и сваливал тела в подходящую яму, она замыла все следы визита непрошеных гостей, приготовила поесть и нагрела достаточно воды, чтобы я смог нормально помыться. Потом проводила до спальни, поинтересовалась, не нужно ли мне чего-нибудь еще, и только тогда ушла. В баню. А значит, заснула намного позже меня.

Кружка с ягодным взваром стояла на обычном месте. На табурете, придвинутом к окну, нашлась стопка чистого белья. А дверь в коридор оказалась слегка приоткрыта, чтобы ключница могла услышать, когда я встану.

Гонять девушку по всему дому только для того, чтобы сказать ей спасибо за взвар, да еще и после такой тяжелой ночи, было бы свинством. Тренироваться не было ни сил, ни желания. Поэтому я уткнулся взглядом в потолок и… заставил себя встать с кровати, решив, что позволять себе уходить в прошлое, пока не предано земле тело Генора, недостойно настоящего мужчины.

Одевшись и сбегав в туалет, я попробовал заставить себя заняться делом. Бег не пошел: стоило добежать до караулки и наткнуться взглядом на завалинку, на которой обычно грел старые кости человек, служивший четырем поколениям Эвисов, как в глазах потемнело от бешенства, а кулаки сжались сами собой. Тем не менее, я сдержался — обошел дом, встал в центр тренировочной площадки, начал разминку и очень быстро понял, что вместо того, чтобы концентрироваться на выполнении движений, постоянно кошу взглядом на лавку, куда Генор садился тогда, когда чувствовал себя неплохо, и откуда комментировал каждую мою ошибку или удачную атаку.