Тайные грехи - Блэйк Стефани - Страница 4
- Предыдущая
- 4/81
- Следующая
– Великолепно. И думаю, я могу не спрашивать тебя, как ты. Сегодня великий день. Я просто на седьмом небе.
– Ощущаешь это как свою личную победу? – спросил Джозеф с иронией в голосе.
– Само собой.
– У меня такое же ощущение.
Ей показалось, что собеседник чем-то озабочен.
– По правде говоря, я звоню не из-за Джека. Хочу поговорить о твоем кузене Шоне.
– О Шоне? – спросила она и бросила тревожный взгляд на О’Тула.
У Льюиса был озадаченный вид.
– Черт возьми! – пробормотал он вполголоса. – Держу пари, что речь идет о коппертонском деле.
Внезапно Джо Кеннеди насторожился:
– Там кто-то есть с тобой, Мара?
– Да… Льюис О’Тул.
– О!.. Прекрасный человек. Привет, Льюис. Как ты?
– Отлично, сэр. А вы?
– Теперь, когда эта ночь миновала, значительно лучше.
– Не стоило волноваться. Ведь Мара ручалась за победу Джека на выборах.
Мужчины одновременно рассмеялись, но О’Тул тотчас же помрачнел.
– Что там случилось с Шоном Тэйтом?
– Речь о «Коппертон куквэйр».
– Этого я и опасался.
«Коппертон куквэйр», компания, подконтрольная «Тэйт интернэшнл индастриз», производила высококачественную и дорогую медную посуду и всевозможную кухонную технику, а Шон Тэйт являлся президентом этой компании.
Кеннеди испустил глубокий вздох.
– Мне очень неприятно портить тебе настроение с утра, Мара, но на мне лежит тяжкая ответственность… Дело в том, что до конца недели Комиссия по безопасности должна возбудить процесс против «Т.И.И.», а ответчиками в этом процессе будете вы с Шоном и Харви Сэйер.
– И на каком основании, Джо?
– Главное обвинение заключается в том, что вы трое якобы вложили в фонды «Коппертон» более пяти миллионов долларов, использовав при этом не вполне честно нажитые средства, прибегнув ко всевозможным махинациям и взаимодействию с сомнительными компаниями. И комиссия обратится к суду с просьбой назначить лицо, которому будет передана «Коппертон куквэйр».
– Все это сплошной абсурд, – с раздражением бросила Мара. – Почему в последние дни мы с Льюисом корпели над отчетными книгами «Т.И.И.»? Да потому что произвели полную инвентаризацию. Пять миллионов долларов! Как бы не так! Недурно было бы их заграбастать и припрятать в чулок.
О’Тул вздрогнул.
– Мара! Я еще не покончил с отчетностью «Коппертон», но там есть замечания Стивенса, сотрудники которого произвели предварительную аудиторскую проверку. Это дело требует огромного внимания и точности. Я как раз в него вникал, когда ты…
Он запнулся, сообразив, что Джо Кеннеди слышит каждое его слово.
Подмигнув Льюису, Мара положила руку ему на бедро и принялась поглаживать его с плотоядным видом.
– Джо, – сказала она, – я благодарна тебе за то, что ты дал мне знать заранее о грозящих нам неприятностях. Но у нас нет причин опасаться чего-то серьезного. Просто дело это будет хлопотным. Подобная реклама еще никому не приносила пользы, за исключением актеров и политиков. Кстати о политиках. Не просматривается ли за всем этим доброжелательная рука сенатора Мэннинга? Не он ли натравил Комиссию по безопасности на «Т.И.И.»?
Марк Мэннинг являлся председателем сенатской комиссии, созданной Комитетом по обеспечению безопасности предпринимательства. Комиссия, словно сторожевой пес, неусыпно следила за состоянием дел в большом бизнесе. К тому же она была вправе рекомендовать Департаменту юстиции пресекать любые выявленные нарушения федеральных законов.
– В этом нет ни малейшего сомнения, Мара. Мэннинги и Тэйты всегда были соперниками, с тех самых пор, как в Аризоне и Монтане обнаружили залежи меди.
Мара прикусила нижнюю губу и кивнула. Хотя в соперничестве из-за меди, развернувшемся в пятидесятые годы, «Т.И.И.» в конце концов захватила контроль над «Мэннинг Монтана лимитед», Мэннинги все еще оставались едва ли не самой богатой и влиятельной семьей в стране. И разумеется, они считали Тэйтов своими врагами.
– Ты дала Марку от ворот поворот еще в те времена, когда он был молодым денди и вращался в гарвардском светском обществе. И это тоже нисколько не расположило его в пользу Тэйтов, – проговорил Кеннеди вполголоса.
Мара скорчила гримаску.
– Марк всегда был сукин… – Она тотчас же взяла себя в руки и закончила: – Он был ханжой и педантом и таким остался.
– Ты права, Мара. Он и в самом деле сукин сын, и нечего стесняться резких выражений. Так вот, послушай, дорогая… До ленча мне еще предстоит сделать добрую дюжину звонков, и потому пора давать отбой. Может, мы позвоним тебе сегодня вечером, после того, как результаты выборов станут известны. – Немного помолчав, он решительно добавил: – Конечно, ты будешь желанной гостьей на семейных торжествах и…
– Благодарю, Джо, – перебила Мара, и в ее голосе прозвучало раздражение. – Не думаю, что это было бы правильно. Лучше ты позвонишь мне, и мы выпьем шампанского по этому случаю и чокнемся по телефону.
– Как скажешь, дорогая. Пока. Желаю тебе не сплоховать в столкновении с Комиссией по безопасности.
– Постараюсь. Еще раз благодарю тебя, Джо. Ты чертовски славный малый.
– А ты чертовски славная женщина.
– Спасибо, всего наилучшего.
Мара нажала на переключатель, и связь прервалась. Потом, закурив новую сигарету, она откинулась на подушки и долго лежала в глубоком раздумье.
– Льюис, что ты там говорил насчет отчетных книг «Коппертон куквэйр»?
– Предпочел бы отложить этот разговор до середины дня, пока не переварю всю информацию и пока у меня не будет полной и ясной картины дела.
– Прекрасно. А пока что…
Мара повернулась и пробежала пальцами по ряду кнопок на панели, представлявшей собой три дюжины телефонных номеров ее деловых партнеров и помощников, а также друзей, внесенных в компьютер. Она нашла домашний телефон Шона Тэйта во Флориде и нажала на соответствующую кнопку.
Ответила горничная. Потом послышался медоточивый голос Барбары, жены Шона:
– Ах, Мара, дорогая! Какой приятный сюрприз! Не говори мне – я угадаю. Ты собираешься приехать к нам.
– Не в этот раз, Барбара, – последовал суховатый ответ.
«Ах ты, лживая сука! Мы же ненавидим друг друга, и обе прекрасно это знаем!»
– Барбара, Шон дома? У меня к нему неотложное дело.
– К сожалению, нет. Он поднялся с рассветом, чтобы поиграть в гольф, и я не рассчитываю увидеть его раньше шести часов.
Следующая фраза Мары прозвучала как пулеметная очередь – она отчеканивала каждое слово:
– Ты сейчас же сядешь к телефону и доберешься до его пейджера! Скажи ему, чтобы немедленно поднял свой зад, доставил его домой и немедленно же начал упаковывать вещи. Он мне нужен здесь, в Нью-Йорке, в моем офисе, не позже шести вечера!
– О, я не смогу этого сделать! Он будет в ярости! – Голос Барбары звучал все пронзительнее и пронзительнее.
– Он будет в еще большей ярости, если окажется безработным. Я серьезна, Барбара, как никогда. Запомни: он должен быть в Нью-Йорке в шесть!
Она дала отбой.
О’Тул улыбнулся:
– Ты никогда не стесняешься в выражениях, верно?
– У меня очень скверные предчувствия насчет «Коппертон» и всего, что с ней связано. Ты знаешь первый закон Мерфи?
– «Все, что может случиться скверного, случится».
– А уж если там замешан Шон, то можно ждать очень больших неприятностей. Если в дело замешан он и этот его горлопан вице-президент Харви Сэйер. Они мне напоминают парочку пиратов. Все, что им требуется для полной картины, – это черные прочные канаты и пистолеты с перламутровыми рукоятками.
Она покачала головой.
– Я ведь предупреждала Шона, когда выручила его из этой заварухи с производством игрушек. Я сказала: если когда-нибудь снова поймаю тебя на нечестной игре, ты навсегда распростишься с работой, братец, и никогда больше не проси у меня рекомендательных писем!
О’Тул скорчил мину:
– Я все как-то забываю, что он твой родственник. А кем он тебе приходится – двоюродным, троюродным?
- Предыдущая
- 4/81
- Следующая
