Скажи, что любишь (СИ) - Дюжева Маргарита - Страница 12

Наконец, до Кирилла доходит о ком речь. Я четко вижу тот момент, когда он осознает, что беременная корова, из-за которой так разошлась Оленька — это его бывшая жена.

Хмурится, мол что за бред.

— Хочешь сказать, что не разговаривал с ней? — продолжает наседать губастая, — разговаривал!

— И?

— Что и? На какую-то левую тетку время нашлось, а на меня, как всегда, нет!

В словах Ольги полно ревности. Но не как к девушке, а как к недостойному объекту, которому по каким-то непонятным причинам уделили больше времени чем ей. В ее глазах я просто беременный пузырь, списанный товар, бу по всем фронтам.

Знала бы она правду…

— Я ей сказал ровно три фразы, — Смолин не оправдывается, просто констатирует факт, — и я понятия не имею, беременная она или нет. Просто акт вежливости.

Хмурится сильнее. Кажется, я слышу надсадный скрип несмазанных шестеренок.

— Да у нее живот уже на лоб лезет, как можно не заметить. Там под восемь месяцев! — фыркает она, и мне отчаянно хочется выйти из убежища и придушить ее. Потому что дура дурой, а в цель бьет метко.

— Меня не касаются ее животы и сроки, — отвечает Смолин, и я как никогда прежде согласна с ним.

Не касается. Совершенно.

Пугает только, что хмурая складка между мужских бровей становится еще глубже. Считает, но дебит с кредитом не сходится. Пока. Я не обольщаюсь на этот счет. Уверена, сейчас Кирилл выдергивает из памяти детали нашей сегодняшней встречи, анализирует позу, поведение, побег. Раскладывает по полочкам, шаг за шагом приближаясь к правде.

— И тем не менее ты с ней говорил!

— Закрыли тему.

— Кирилл!

— Все.

Ольга снова дует губы не понимая, что хладнокровное «все» относится не только к этому разговору. Не судьба ей прокатиться со Смолиным на каруселях, он уже вычеркнул ее из своей жизни. Голова его занята другим. Мной.

Я вижу его недоумение, вижу, как старательно он пытается сложить два плюс два, а оно сука, не складывается. Не получается найти достойное объяснение, входных данных не хватает, логика провисает.

Губошлепая что-то пищит, но Смолин ее не слушает. Даже внимания не обращает, будто она всего лишь картинка на заднем фоне.

Я вижу, как его рука спускается в карман, и меня простреливает до самых коленок осознанием того, что сейчас произойдет. Под удивленным Ленкиным взглядом, выдергиваю свой мобильник и успеваю переключить на бесшумно за секунду до того, как поступает входящий звонок.

На черном экране холодное «Смолин».

Все. С расчетами покончено, пришло время задавать вопросы.

Я сжимаю телефон в потной ладони, а сама продолжаю наблюдать за Кириллом. Недоумение закончилось. Взгляд снова стал жестким и требовательным. Губы сжаты в тонкую линию. На скулах заиграли желваки.

Злится…

И я даже думать не хочу из-за чего. Может, ему просто не нравится, что я не схватила трубку после первого же гудка, а может, он уже готов казнить за обман.

— Кому ты звонишь? — пристает Ольга. Ее голос истерично дрожит, а вареники неистово трепещут.

— Ты еще здесь? — не глядя.

Наконец, до нее что-то начинает доходить:

— Кирюш…

— Исчезни.

— Кир!

Он просто разворачивается и уходит, по-прежнему продолжая набирать мой номер, а девица бежит следом, лопочет что-то, всхлипывает. Она выглядит жалко. Хуже нее только я сама, притаившаяся за чучелом уродливого клоуна с мигающим телефоном в руке.

— Как думаешь, он все понял? — шепотом спрашивает подруга, — догадался?

— Он не дурак, Лен, — я запихиваю телефон в карман. Руки трясутся, ноги тоже. Изнутри поднимается волна горечи, — и никогда им не был.

Мне чертовски жаль, что не удалось спокойно доходить до конца срока. Теперь о спокойствии можно забыть.

— Соври ему, что ребенок не от него.

— Он умеет считать. Мы еще были женаты, когда я забеременела.

— Скажи, что у тебя был любовник. Даже два. Нет, три! И кто-то из них скоро станет счастливым папашей.

— Лен, это так не работает. Не с ним.

Я уверена, что Смолин не поверит мне на слово, чтобы я ни сказала, и запросит тест. Если потребуется, добьется этого через суд. Обезьяньи ужимки и бездарное вранье его не остановят.

Ленка морщится, потом вздыхает, признавая мою правоту, и оттаскивает клоуна в сторону:

— Идем.

Мы покидаем наше убежище безо всяких перебежек и шпионских штучек. Уже нет смысла. Беги, не беги, никуда не денешься. Наверняка, Смолин уже на пол пути к моему дому.

Ленка тоже приходит к такому заключению, поэтому предлагает:

— Переночуешь у меня?

— С удовольствием.

Я не бегу и не прячусь. Просто я оказалась не готова к тому, что моя тайна внезапно выпрыгнет наружу. Мне нужно немного времени, чтобы собраться, привести мысли в порядок и настроить себя на встречу с бывшим мужем.

Желая выспаться, я поставила телефон на беззвучный и положила экраном вниз. Потом подумала и вообще вынесла его на кухню на всю ночь. И как выяснилось утром, сделала это не зря.

Там была сотня пропущенных! Сотня!

И все от бывшего мужа. Кажется, за все время нашего знакомства он звонил меньше, чем за эту ночь.

— Соскучился? — нервно смеется Ленка, глядя как я пролистывают бесконечную вереницу входящих.

— Безумно.

— Думаешь, до него дошло?

Я поднимаю на нее скептичный взгляд:

— Конечно, дошло. Впустую он бы так бомбить не стал. Его сейчас рвет и порет.

Я с трудом представляю хладнокровного Смолина в бешенстве и с пеной у рта, но уверена, что сейчас он именно бесится.

— Сообщения присылал?

— Навалом, — показываю иконку мессенджера с сумасшедшим количеством непрочитанных сообщений в красном кружке, — я не захожу.

— И что теперь делать?

Я задумалась. Внутри штормило, кололо, ломало, но снова прогибаться под прежние эмоции и переживать из-за Смолина, я не хотела. Мы в разводе, мы чужие. Значит, его желания для меня не важнее желаний миллиардов остальных незнакомых людей.

Пусть бесится.

Я не собираюсь его мариновать, водить за нос или играть в догонялки. Мне это не надо, но и бежать по первому щелчку тоже не стану. Свои желания и потребности в приоритете. Точка.

— Завтракать? — предлагаю с натянутой улыбкой, потому что в этот момент телефон снова оживает. Я снова переворачиваю его экраном вниз и откладываю. Сначала надо позаботиться о себе, потом все остальное.

Ленка поесть любит, поэтому тут же вскакивает:

— Ни слова больше! — и устремляется к плите, — каша, блины, омлет?

— Омлет давай.

Я иду следом за ней и помогаю, хотя подруга так и норовит отнять у меня то нож, то пластиковую лопатку.

— Лен, я беременная, а не рукожопая! — возмущаюсь, когда в очередной раз ей удается оттеснить меня и усадить за стол.

— Это почти синонимы, — убежденно кивает она, — у меня старшая сестра, когда с пузом ходила, все углы сшибала, косяк за косяком. Как только жива осталась.

— Я не она.

— Да. Ты умница, красавица и вообще просто мега человечище, поэтому сиди и не выноси мне мозг. Наслаждайся, пока можешь. Потом времени на отдых не останется.

Она права, но как быть с тем, что дела помогают отвлечься? Когда руки заняты и голове надо контролировать их действия, остается меньше времени на всякий ненужный бред типа самокопаний, сомнений, тревожных мыслей о будущем, а стоит только расслабиться и все, здравствуй рефлексия.

Завтракаем мы под заумную передачу. С голубого экрана нам вещают о здоровом питании, о значимости душевного здоровья и позитивного настроя.

— Поняла, Свет? — Ленка шмякает набитым ртом, — чем больше позитива на квадратный сантиметр, тем лучше.

— Да где же его столько набраться? — киваю на перевернутый телефон, настойчиво моргающий белым светом.

Подруга с трудом проглатывает кусок и морщится:

— Вот хмырь упорный.

— Упорный, — соглашаюсь я и делаю маленький глоток обжигающего кофе.