Соловей (ЛП) - Адамс Джослин - Страница 6

О чем он думал? Ей не следовало говорить ему, какие статьи она хотела бы написать, она была слишком наивна, думая, что это могло показаться уловкой, чтобы завоевать его доверие. К счастью, она не стала рассказывать о своих шрамах, иначе он, возможно, потребовал бы показать их ему. Похоже, их объединяло две общие черты, но все же они жили в разных вселенных.

По ее коже побежали мурашки при мысли о том, что он прикоснется к ее спине со шрамами. Первым и последним, кто прикасался к ним, был ее бывший парень. Они встречались пять лет до несчастного случая с лошадью ее бабушки, в результате которого она чуть не погибла, и он ушел, поняв, что теперь она сломлена.

Дарси поежилась, когда Мика продолжил пристально смотреть на нее.

— Может быть, ты скажешь что-нибудь? Я не могу читать мысли. — Она поморщилась, молча проклиная себя за то, что призналась в этом вслух.

Он протяжно вздохнул и сел на угол стола.

— У меня есть к тебе предложение. Умолять по сто раз не стану. Оно действительно только до тех пор, пока один из нас или мы оба не покинем этот кабинет.

— Эй, подожди минутку. Если ты прибегаешь к уловкам продавца подержанных автомобилей еще до того, как скажешь, в чем заключается твоя сделка, то даже не начинай.

Его мягкий смешок окутал ее, еще больше затягивая в капкан.

— Поверь, тебе это понравится. Итак, ты позволишь мне назвать мою цену за это интервью?

— О, слушай, если бы у меня на заднем дворе росло денежное дерево, я бы точно встряхнула его, но у меня не так много свободных денег.

— Мне не нужны твои деньги.

Тогда что же? Она покосилась на его ухмылку, одновременно соблазненная и отталкиваемая от направления, в котором он, по ее мнению, двигался.

— Если ты не расслышал, то повторю еще раз: я не буду заниматься с тобой сексом.

В чем, черт возьми, была его проблема?

— О, Лучерито (на испанском означает «маленькая яркая звездочка»), мне нравятся твои мысли. Если придешь в мою постель, то только потому, что ты хочешь быть там, и ни по какой другой причине. Нет, то, что я предлагаю, но это гораздо интимнее, чем первобытный танец обнаженных тел.

— Что значит «Лучерито»? Лучше бы это не было чем-то оскорбительным или, что еще хуже, каким-нибудь банальным ласкательным словом. — Должно быть, он снова включил кондиционер, когда она не смотрела, несмотря на его заявления о том, что он предпочитает прохладу, потому что она начала немного потеть между «девочками».

Он положил одну руку на стол, приняв позу, которая придавала ему надменные черты и соблазнительность. Его взгляд затуманился; обычно такой бывает у мужчины, когда он уверен, что девушка вот-вот скинет с себя одежду ради него.

— Утром я уезжаю в свой коттедж на севере. Ты присоединишься ко мне там, чтобы провести недельное интервью.

Что?

— Ни за что, я никуда не поеду с тобой еще и на неделю.

Он продолжал, словно не слышал ее.

— Я предлагаю спорное предложение, и, как уже сказал, я предлагаю его только тебе и только один раз. За каждый вопрос, который ты мне задашь, я попрошу у тебя что-то в ответ. Чем глубже моя рана, которую ты захочешь исследовать, тем выше будет цена. — Его плечо приподнялось в элегантном варианте пожатия плечами. — Это честная сделка, и мы оба в выигрыше, как ты сказала.

О, черт. Это было не то, на что она подписывалась.

— Я же сказала, мои личные дела не относятся к этому интервью.

— Говорит женщина, которая хочет пройтись по всем моим личным кошмарам. — Когда он прошел мимо нее к двери, его улыбка стала шире.

— Куда ты направился? Я еще ни на что не соглашалась. — Если бы он ушел, сделка бы все равно была заключена. Ей нужно было время, чтобы обдумать, что это значит, а инстинкты «дерись или беги» все еще разрывали ее на части.

— По твоему лицу уже ясно, что ты согласна. — Положив руку на ручку, он повернулся к ней, окинув ее холодным взглядом с ног до головы. — У тебя зрачки расширены, и ты не послала меня. Нет, думаю, ты спалилась сразу, как только ворвалась в мой кабинет. Не бери с собой слишком много вещей. Мы поплывем на лодке.

Мысленно пытаясь наверстать упущенное, она расхаживала взад-вперед по ковру, сохраняя между ними приличную дистанцию.

— Дай мне секунду на размышление, черт возьми. Куда мы поплывем? Кто определяет ценность того, о чем ты меня попросишь? Ты понятия не имеешь, что для меня важно, а что нет.

— Мы отправимся ко мне коттедж, как я уже сказал. Дай мне знать, когда ты, наконец, это осознаешь. И я все решу.

Резко остановившись, она нахмурилась, узнав свои собственные слова, брошенные ему в ответ. Мысль о том, чтобы обнажить перед этим мужчиной что-то личное о себе, пугала ее до глубины души.

— Нет, я не могу этого сделать. Я не продаюсь, даже ради этого. — Она скрестила руки, чтобы скрыть дрожь.

— У тебя ум и сердце журналиста, а я только что предложил тебе ключ от запретного города, который все остальные пытались найти и не смогли. Сколько дверей ты откроешь за время своего пребывания там, зависит только от тебя, и мне кажется, ты знаешь, как редко выпадает такая возможность. Твой босс будет счастлив, я свободен от кровососов из СМИ, а ты сможешь выбирать новости, которыми можно украсить заголовки.

— Ты играешь нечестно. — Она встретила его взгляд, зная, что обречена. Семь дней. Одна, с предполагаемым плейбоем, ставшим спасителем Миком Лейном. Она внутренне содрогнулась при мысли о том, что все может пойти наперекосяк.

— Нет, я играю умно. Будь готова обнажить свою душу — среди прочего, что осталось невысказанным, — «потому что я намерен исследовать каждый твой темный уголок, пока ты будешь пытаться сделать то же самое со мной».

Действительно ли он отдаст ей самое ценное, что у него есть? Ведь именно это было самым желанным для Сола, которому не терпелось заполучить? Стоило ли жертвовать той частичкой, итак, надломленной души ради того, чтобы стать профессиональным журналистом, о котором она мечтала с детства?

— Я должна вернуться к вечеру субботы.

Что она говорила? Действительно ли она это делала? Ее губы, похоже, решили по-другому, потому что продолжали лепетать:

— Сроки. Моему боссу важны сроки.

— По рукам. Купальник не понадобится. Вода прекрасна как в нем, так и без. До завтра.

***

Дарси вышла из лифта на двенадцатом этаже, или на верхней полке, как называл это ее босс Сол. Окна вдоль левой стены позволяли заглянуть в настоящие кабинеты с дверьми, на каждой из которых красовались серебряные таблички с указанием занимаемого места. Наконец, один из них скоро будет принадлежать ей. Не на верхней полке, потому что для нее это было неважно. Подойдет любой этаж над уровнем земли, где она смогла бы погрузится в самые темные уголки города и вынести это на всеобщее обозрение.

В центре огромного помещения, в море кабинок разместились редакторы, графические дизайнеры и группа маркетинговых данных. Стажеры сновали по коридорам, разнося почту и копии из офиса в офис, готовясь к вечернему выпуску.

Именно там, в подвале вместе со стажерами, Дарси начинала свою карьеру, когда училась в Университете Торонто на факультете журналистики, и до сих пор оставалась репортером, в то время как большинство других поднялись как минимум на этаж или два. Возможно, временами она была слишком нетерпелива, пытаясь привлечь внимание к самым каверзным проблемам, которые общество, как правило, игнорировало, но разве не так хорошие журналисты оставляют свой след в мире?

По окончании университета она хотела устроиться в более солидное СМИ, но ни одно из них в то время не принимало стажеров. Увидев, как Сол управляет делами в газете «Toronto Today», она решила остаться, чтобы доказать, что не обязательно лгать, обманывать и разрушать чью-то жизнь, чтобы рассказать историю, которую люди хотят читать. Пока что это еще ни разу не срабатывало.