Соловей (ЛП) - Адамс Джослин - Страница 48

— Кто бы говорил. Ты сделала неправильные выводы раньше меня. — Взяв в руки телефон, он набрал номер Мэнни и подождал, пока тот возьмет трубку. — Мэнни, мне нужно, чтобы ты пробил для меня кое-какие кредитные карты. — Могла ли она сделать что-то необдуманное, как сделал бы он, например, улететь на самолете? Черт возьми, он должен был найти ее.

— Зачем, чувак?

— Мне нужно, чтобы ты нашел Дарси. Сегодня, прямо сейчас.

— На это нужно время, и если она их не использовала, тебе ничего это не даст. Лучший способ найти ее — поговорить с людьми, которые знают ее лучше всех. Друзьями, коллегами, семьей. Узнай, куда она любит ходить, чем увлекается.

— У нее день рождения, — сказал Мика скорее себе, чем кому-либо. Это должен был быть веселый день, полный поцелуев, пирога и хорошей компании, как он и обещал.

Он не хотел нарушать это обещание.

Пирог. Точно. Место, где, как он ей сказал, был лучший пирог в Торонто.

— Закусочная «Элис». Езжай, Синтия. Скорее.

По словам Мики, малиновый пирог должен был быть лучшим в городе, но в пересохшем рту Дарси он был похож на песок.

Она сидела на красном виниловом барном стуле у стойки, где не было других посетителей. За ней тянулся длинный ряд кабинок, обтянутых тем же материалом. Из антикварного музыкального автомата в углу звучали старые песни.

Ее окружал декор в стиле пятидесятых годов, а также несколько небольших семей и пар, которые смеялись, наслаждаясь десертами. Было чуть больше шести вечера второго худшего дня в ее жизни. Звуки их счастья раздражали ее, но рано или поздно ей придется привыкнуть слушать их со стороны.

Это было самое подходящее место для празднования ее дня рождения. Не то чтобы ей очень хотелось праздновать. Телефон в квартире звонил без остановки, поэтому она переоделась в старые джинсы и футболку, а волосы убрала под кепку, как могла. Но даже тогда папарацци преследовали ее в метро и засыпали вопросами о ее отношениях с Микой, пока поезд, наконец, не поглотил ее в безвестность толпы и не увез прочь.

Теперь ее жизнь будет такой, по крайней мере, на какое-то время. Она заслужила не меньше за свою невероятную глупость. Сол, конечно, будет преследовать ее за то, что она так наклеветала на газету, но ей было все равно.

— Пусть приходит, — сказала она пирогу, от которого осталось всего два кусочка. Ничто не могло быть хуже того, что он уже сделал.

Мика больше нет, как и ее единственной возможности подать голос тем, кто в нем нуждается.

Видел ли он ее по телевизору? Увидит ли она его когда-нибудь снова? Учитывая его ярость, скорее всего, нет.

Как ей жить дальше и отпустить его? Как платить за квартиру? Что она будет делать со своей жизнью? Как ей изменить ситуацию, если никто и никогда больше не будет ей доверять? Может быть, пришло время найти новый город, чтобы назвать его домом? Несмотря на то что большую часть времени она провела с Микой в Мускоке, Дарси не могла ни на что смотреть, не думая о нем и о том, что у них могло бы быть. Как настоящая семья с детьми, с которыми они бы делили пирог и смеялись в одной из этих кабинок.

Колокольчик над дверью звякнул, и горячий городской воздух влился в прохладный поток из верхних вентиляционных отверстий. Она смахнула очередную порцию слез.

Движение рядом с ней усилило ее волнение. Вся зона бара была свободна, кроме ее места, а парень сидел так близко, что его локоть касался ее? Меньше всего ей хотелось спорить с незнакомцем, поэтому придвинула тарелку ближе по липкой столешнице и продолжила ковырять вилкой корочку пирога.

— Удивляюсь, как ты еще не вылизала всю тарелку, — сказал знакомый голос.

Ее рука дернулась, и пирог улетел бы за дальний край прилавка, если бы Мика не схватил его до того, как он перевалился через край.

Она резко выдохнула, глядя на его улыбающееся лицо, волосы которого были убраны назад, чтобы она могла видеть его во всей красе. На нее повеяло хрустящим зимним ароматом.

— С днем рождения, Лучерито.

Вилка выпала из ее руки и со звоном упала на стойку, а Дарси опустила взгляд на него, не зная, что почувствовать из миллиона эмоций, нахлынувших на нее одновременно.

— Что ты здесь делаешь? Нет, неважно, я не хочу знать. Я лучше уйду. Это лишь вопрос времени, когда папарацци застанут тебя с королевой медийных шлюх.

— Черт, неужели я так сказал? — Мика тяжело вздохнул и повернул табурет так, чтобы оказаться прямо перед ней, заставив ее зажмуриться еще сильнее. — Я сказал это по глупости и в гневе, потому что убедил себя, что ты слишком хороша, чтобы быть правдой. Я провалил первое испытание веры. И буду просить у тебя прощения на коленях перед всеми этими людьми, перед всем миром, если это все исправит. — Он поставил ее диктофон на столешницу. — Кажется, это твое.

Она посмотрела на диктофон, затем на него.

— Откуда он у тебя?

— Навестил твоего придурковатого босса. Уверен, завтра ты вернешься на работу, если ты все еще хочешь ее получить.

Но Дарси не поверила. Нет, ее ждало нечто другое, и она это знала. Надежда расцвела в ней, как волна тепла, не оставив незатронутой ни одну ее часть.

— Клянусь, я не хотела, чтобы это случилось…

— Знаю.

— И я не остановлюсь, пока все не узнают, что ты не монстр, каким тебя выставила газета…

— И это тоже знаю.

— Потому что это не правда. — Все еще боясь проснуться и обнаружить, что это был сон, Дарси приготовилась к его ответу. — Почему ты не злишься? Иначе зачем ты здесь? Ты не можешь по-прежнему хотеть меня. Меня выбросили как ненужную вещь. — Она нахмурилась. — Как ты вообще нашел меня?

— Я здесь, потому что безнадежно и бесповоротно влюблен в тебя. Я дал обещание устроить тебе незабываемый день рождения, и сдержу свое слово. Я хочу тебя, и речь не только о сексе. Я нашел тебя здесь, потому что думал… потому что надеялся, что ты поедешь куда-нибудь, чтобы почувствовать близость со мной, и это было все, что пришло в голову, кроме коттеджа, но у тебя нет ключей от лодки, так что…

— Но это значит… ты хочешь сказать, что прощаешь меня за то, что я сделала именно то, в чем ты был уверен с самого начала?

Он подпер подбородок ладонью, уперся локтем в стойку, и эта поза заставила Дарси думать, что ей все это снится.

— Сначала мне нужно кое-что узнать. По телевизору ты сказала, что я вернул тебе веру в любовь. Значит ли это, что ты лгала тем утром, когда сказала, что не хотела произносить эти три заветных слова?

Подавив нервный смех, она ответила:

— Думаю, мое сердце взяло верх над моим ртом, и я сказала то, чего боялась. Похоже, у меня часто такое бывает.

Улыбка озарила его лицо, и от этого у нее заколотилось сердце.

— В таком случае вот цена за мое прощение — поцелуй, прямо здесь и сейчас. Воин злится, что ты игнорируешь его последние два дня, а сегодня он чуть не оторвал голову Мэг, когда она пыталась образумить мое временное сумасбродство.

Дарси поднялась на ноги, отпихнула пирог и провела рукой по его горлу.

— Никогда не думала, что смогу сделать это снова. Это точно я не сон?

— Если да, то хороший. Ты должна знать, весь мир наблюдает за нами, и если они увидят это, то домыслам о нашем бурном романе не будет конца.

Смутно осознавая, что в окнах мелькают вспышки фотокамер, а взгляды других посетителей прикованы к их паре, она прижалась губами к его шраму.

— Все, что я вижу, — это ты.

Этот поцелуй начался как никакой другой. Встреча губ, да, и сладкое дыхание, но за ним скрывался проблеск надежды на жизнь, которую она всегда хотела. Руки, обнимающие ее во время шторма. Десерты, разделенные за смехом. Ночи страсти и рассветы, встреченные теплым телом возле нее. Ссоры из-за глупых вещей, которые они пережили.

Он боролся за нее, и это окрыляло ее душу Дарси. И это освободило ее.

Дарси наблюдала за тем, как Мика пробирается к подиуму в передней части переполненного зала. Тысячи крошечных мерцающих огоньков от подвесных люстр превращали его светло-серый костюм в произведение искусства, как и самого мужчину. Он подстриг волосы так, как привык: коротко сзади и длиннее сверху, развеваясь над бровями.