Бестужев. Служба Государевой Безопасности. Книга четвертая (СИ) - Измайлов Сергей - Страница 37

— Ладно, расколол, мы с Кэт ходили выбирать.

— А почему меня не позвали? — нахмурился Антон.

— Извини, братка, так получилось, — отмахнулся Андрей. — Мы тебя не нашли, ты чем-то был занят.

— Спасибо! — я широко улыбался и собирался уже сделать шаг, чтобы всех обнять, но вовремя передумал. Реально бомжом пахну.

Хорошо, что у Валерия Николаевича оказался нормальный, вполне цивилизованный душ. Через четверть часа я уже был вымыт, гладко выбрит и одет с иголочки. Боевой дух вырос многократно.

— Ну вот, совсем другое дело! — пискнула Кэт и повисла у меня на шее.

Ещё через пять минут мы уже летели в сторону кольцевой, чтобы объехать столицу и катить дальше, в Пензу. Андрей за рулём, я на переднем пассажирском, с максимальным артистизмом рассказывая друзьям о последних событиях. Про то, как чуть не принял в себя тьму, решил пока промолчать, объяснив неприятные последствия самим фактом попадания в недружелюбный серый мир. В тайну сущности Эрларда я их также не стал посвящать, как и в то, что Валерий Николаевич — это и есть Эрлард.

Нелёгкий разговор с Ридигером, во время которого пришлось вертеться ужом, чтобы доказать необходимость поездки к отцу в Самару, я не стал оттягивать и сделал это в первую очередь. Но, после общения с друзьями.

По пути ели мои любимые пирожки, которые успели прихватить в нашей кафешке. Когда Андрюха начал сбавлять темп езды, за руль сел я и утопил педаль газа. В Пензе оказались ближе к восьми вечера. Уже совсем стемнело. Вечерняя служба в храме давно закончилась и мне пришлось потрудиться, чтобы найти отца Николая. Настоятель посмотрел мне в глаза и сразу почувствовал неладное.

— Пойдём со мной, Павел, причаститься надо.

— Отец Николай, но я же не готовился! — я искренне удивился, так как знаю не понаслышке что это такое ещё из прошлой жизни.

— Сейчас это уже не так важно, — покачал он головой и нахмурился пуще прежнего. — Солдат в бою без подготовки причащают, им три дня поститься никак нельзя. А ты в такой ситуации, что откладывать ни к чему.

— Понял.

Мы вошли в храм через служебный вход, Николай расставил и зажег свечи в двух кандилях у алтаря и начал читать молитвы. Что знал, я проговаривал вместе с ним. С одной стороны, стыдно, паладин, воин света, а знаю так мало. В моих же интересах заполнить пробелы в ближайшее время. Особенно с учётом сложившейся ситуации.

Только сейчас вспомнил, что мне было страшновато идти в церковь, когда вспоминал слова тёмного мага в башне Эрларда, что частичка тьмы поселилась во мне. Никакого дискомфорта ни от нахождения среди икон, ни от молитв я не почувствовал. Хороший признак. Может всё не так уж и плохо? А может маг просто блефовал? Не, блефом и дезинформацией невозможно объяснить изменения доспехов и мечей. Твою же мать, почему я не взял их сразу с собой⁉ Николай быстро взял меня в оборот, я даже не вспомнил об этом. Сейчас прерывать обряд и бежать за железом совсем не тема.

Закончив молитву, отец Николай подозвал меня к себе и сказал преклонить колено. Потом накрыл голову епитрахилью и исповедовал. И это, и принятие плоти и крови Господа я принял совершенно безболезненно, но очень опасался совершенно других ощущений. Когда всё закончилось, настоятель пригласил меня присесть на скамью возле иконной лавки.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, внимательно и заботливо глядя в глаза.

— В полном порядке, — пожал я плечами. — Как обычно.

— Ты не перестаёшь меня удивлять, — сказал Николай, задумчиво поглаживая бородку. — Я нутром чувствую, что в тебе есть тьма, но она никак не хочет себя проявлять. Вопрос гораздо сложнее, чем я думал сначала. Ну, рассказывай давай, что с тобой произошло.

Я собрался с духом, набрал в грудь побольше воздуха и вывалил всё как есть. Отец Николай единственный священнослужитель, которому я мог бы полностью довериться. Если я буду скрывать что-то, мне это на пользу не пойдёт. Не забыл поведать и об изменениях в доспехах и мечах. Николай потребовал немедленно принести их в храм.

Я растолкал засыпающих друзей, забрал из машины свою амуницию, а их отправил искать гостиницу для ночлега. Убедил, что смогу добраться туда при необходимости на такси, главное, чтобы скинули адрес на телефон.

— Ты как, в порядке? — спросила Кэт взволнованно. — Ты какой-то бледный.

— Всё нормально, — ответил я и устало улыбнулся. — Даже лучше, чем я предполагал. Ждите меня в гостинице.

Даже лучше, чем предполагал, ага, смешно. Я-то думал, что Отец Николай выгонит это всё из меня, как два пальца о псалтырь, а тут вон засада.

Настоятель сказал надеть доспех и вынуть мечи из ножен. Я посмотрел на совершенно новый костюм и белоснежную рубашку. С позволения Николая, я всё это снял, только потом коснулся кристаллов брони. Когда все пластины заняли свои места, священник нахмурился ещё сильнее, а свечи у алтаря затрещали, запуская искры вверх. По иконам заметались тени из-за неровного пламени, но больше ничего особенного.

— Да-а-а, — задумчиво протянул отец Николай, снова начав теребить бороду. Ещё немного и он начнёт плести косички, как у дварфов. Похоже вся его военная выдержка ушла погулять. Оно и понятно, случай совсем неординарный. — Такого шила в мешке ты точно не утаишь. Я чувствую присутствие тьмы в твоём доспехе и мечах, но не чувствую от них никакой угрозы. Или это всё намертво запечатано и просто ждёт своего часа, или тьма может быть не только злой. Последнее утверждение звучит настолько абсурдно, что хочется омыть язык святой водой. Бред какой-то.

Я стоял молча посреди храма с мечами в руках и ощущал себя музейным экспонатом, пока Николай ходил вокруг и разглядывал изменения пластин и кристаллов при свете целого пучка свечей. К обычному и магическому источникам освещения он по какой-то причине не стал прибегать.

— Единственное, что я могу тебе предложить, — внезапно нарушил он тишину, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. — Провести в храме всенощную с чтением молитв и распеванием псалмов. Снимай свою броню, водрузим всё это на стол под центральным куполом, как мы делали с перьями, накроем епитрахилью и приступай.

— Вы меня тут одного оставите? — спросил я. Немного жутко было оставаться один на один с заражённой амуницией, когда настоятель рядом, как-то спокойнее.

— Я тебе нянька что ли? — хмыкнул он, выбирая стол, который меньше жалко. Вместо испорченного в прошлый раз, у иконной лавки стоял совсем новый добротный экземпляр, его сделали по моему заказу. — Этот жалко. Давай лучше тот перенесём.

Он ткнул пальцем в сторону стола, на котором освящают куличи и другие продукты. Я скинул с него скатерть на такой же соседний стол, поднял его над головой и поставил на нужное место.

— Пожалуй побуду здесь с тобой немного, — уговорил сам себя Николай, глядя, как я накрываю изящно вышитой золотом епитрахилью распахнутый чемодан и мечи. Рядом со столом он поставил табурет. — Куда это ты садиться собрался? Здесь будет псалтырь и молитвенник, а ты становись на колени.

Эх, зря я костюм надел, за ночь коленки протру. Хотя, всю ночь молиться без штанов тоже не вариант. Настоятель бросил перед табуретом небольшой толстый коврик. А вот за это отдельное спасибо. Рядом с небольшими книжицами лёг список с последовательностью молитв и псалмов, впереди подсвечник с пятью свечами и целый пучок запасных свечей.

— Начинай! — скомандовал священник и отошёл в сторону, гася свечи на кандилях.

Помещение храма погрузилось в полумрак. Теперь горели только свечи в подсвечнике передо мной. Текст видно хорошо. Я прочистил горло и приступил. Когда попадались знакомые фрагменты, бросал быстрый взгляд в сторону Николая, силуэт которого едва различал у стенки справа, потом на доспех. Компактно упакованные бронепластины и клинки мечей начали тускло светиться почти сразу, но молитву сменяла другая и третья, а больше ничего не происходило.

Так прошёл час или два, я потихоньку начинал терять счёт времени, всё происходящее монотонно тянулось, как надоедливый сон. Внезапно свет свечей померк, они сами по себе светились, но стали гораздо хуже освещать священные книги. Я замер и бросил взгляд в сторону настоятеля, его там не было. Над тускло светящимися доспехами появилась еле заметная тень. Как же не вовремя Николай меня оставил. Я уставился в священное писание, но буквы расплывались перед глазами, а воздух застрял в горле.