Человек из Кемерово (СИ) - Борисов Олег Николаевич - Страница 8

Когда моя душа вломилась в почти пустую оболочку, паразит рассыпался мелкими искрами. Слишком много энергии накопила моя душа, пролетая между мирами. И шарахнула со всей силой. Я минут двадцать после прибытия хрипел, не в силах орать от боли. Скреб обуглившиеся на лице мышцы, сдирал кожу. Потом полз, как можно дальше от Хтони. На то, чтобы преодолеть те самые пять километров от поста до магистральной дороги. Там меня, рядом с Бердовским водозабором, и подобрали. Сунули в грузовик и отвезли в госпиталь. Сначала в фельдшерский пункт в Бердовке, где лицо промыли и замотали в бинты. А потом — в одиннадцатую больницу, отделение интенсивной терапии. В двухэтажный корпус, стоящий на отшибе. Именно там специалисты оценивали потенциальные угрозы от людей, кого пометила Хтонь. И выдавали итоговое заключение: можно ли мещанину вернуться к обычной жизни или лучше от греха подальше отправить его в закрытой машине к другим специалистам. В ту же Юргу.

Когда я в первый раз пришел в себя, был вечер. Поздний вечер. В узкой палате пристроили единственную скрипучую кровать с металлической сеткой, крохотный стеклянный шкафчик с пузырьками и подставку для капельницы. Позже я узнал, что такие «пеналы» тянулись вдоль коридора всего второго этажа. Каждый пациент получал скрупулезно расписанное лечение и препараты никогда не держали вместе. Некоторые склянки могли рвануть в опасной близости друг от друга.

Я осторожно приоткрыл глаза и затаил дыхание. Последнее, что я помнил — это горечь в горле, надсадный хрип и жжение по всему телу. Поэтому первым делом я постарался себя ощупать. Одновременно с этим в голове всплывали мутные образы, мелькали названия и я впитывал то, что осталось от прежнего хозяина: его воспоминания, новые слова и все то, что обычно и составляет верхний слой личности. То, что мы демонстрируем окружающему миру.

Пи-жа-ма… Интересная штука. Мягкая. В меру теплая. И — моя. Не в том смысле, что мне ее подарили. А в том — что меня в нее обрядили и я могу в ней лежать. Ходить. Класть в карман что-нибудь ненужное. И это не дерюга, которую выдавали в концлагере или на каторге. Те обрывки ты сдавал каждый вечер для стирки, голым падая на нары. А здесь — почти рай. Почти, потому что меня сильно мутило, и голова болела от обилия впечатлений и новых знаний. Я хотел было задремать, но непроизвольно коснулся лица и замер. Как я выгляжу? Я — новый. Возродившийся в неизвестном мне мире, в новом теле, с новыми возможностями.

Очень осторожно сев на кровати, вцепился руками в край. Дождался, когда палата перестанет раскачиваться перед глазами и попробовал оценить силы. Да, встать смогу. Ненадолго. А мне надо — пару шагов прошаркать до стены. Там висит небольшое зеркало, с мутной по краям амальгамой… О — а-маль-га-ма! Еще одно забавное слово. Таких в пустой голове сейчас много. Болтаются, словно горошины в детской игрушке. Отдышавшись, попробовал медленно и осторожно подняться. Чтобы через десять минут разглядывать себя в зеркале.

Не красавец. Отнюдь. Видимо, война с вцепившимся в меня паразитом была жаркой. От лица — жалкие ошметки. Кожа почти везде слезла, обнажив мышцы и связки. Хорошо еще, что глаза не выпали. Но видок — тот еще. Остатки волос пострижены, пораженные ткани убраны. На левой щеке прилеплен кусок марли с заживляющей мазью.

Но, как ни странно, мне понравилось. Почему? Потому что на шее не было ошейника с номером. И я не чуствовал себя бесконечно больным и уставшим. Да, общая слабость. Да, драная шкура нещадно чесалась на спине. Но при этом — я был жив. И свободен. Что в моих обстоятельствах безмерно радовало.

Поэтому так же осторожно я вернулся обратно в кровать. Устроился на левом боку и натянул одеяло до подбородка. Умиротворенно вздохнул и заснул. Без каких-либо сновидений.

* * *

Медсестры ухаживали за мной регулярно. Удивились, что могу худо-бедно передвигаться и отказался от утки. В каждой палате свой санузел — чего бы не прогуляться. Тем более, что мне очень хотелось двигаться. Хотя бы по чуть-чуть.

Капельницы, перевязка, обработка покалеченного лица. И на второй день в обед врачебный обход.

Доктора и его свиту я встретил полусидя — головную часть кровати приподняли, щелкнув зубчатым крепежом.

Дежурная медсестра скороговоркой зачитала кратко историю болезни, больше для студентов, которые бледными привидениями рассредоточились вдоль стены. Моя палата предпоследняя по коридору. Успели уже разного повидать и понюхать за время обхода.

— Илья Найденович Разин, сорок девять лет. Мещанин, вдовец. Живет в Елыкаево. Разнорабочий в Земском приказе. Неделю назад начал выполнять подряд на размежевание в поселке Бердовка. Обнаружен на дороге, ведущей от поселка в сторону автострады. Первичный диагноз — атака хтонической сущности младшего порядка.

Кивая медсестре, врач добыл из кармана халата белые скрипучие перчатки, натянул и начал аккуратно вертеть мою голову туда-сюда. Прозоров, Иван Максимович. Заведующий отделением инфернальных проблем. Сестры в коридоре о нем болтали, я услышал и запомнил. Я теперь практически все с первого раза запоминаю. Пара студентов добыла блокнотики и стала записывать. Наверное — меня им выдали в качестве тушки для обучения. Историю болезни заполнять, вопросы про самочувствие задавать.

— В настоящий момент у больного обширные поражения головы, спины и правой верхней конечности от плеча до локтевого сустава. Имеются следы так называемых «наведенных знаков» по рукам, плечам и груди. Общее состояние удовлетворительное. Разин пришел позавчера в сознание, не дезориентирован и способен обслуживать себя в минимальных разрешенных рамках.

Закончив изучать мою физиономию, врач поинтересовался:

— Ну-с, голубчик. Что можете рассказать про случившееся?

— В обед работал на восток от Бердовки, размечал участки для покосов рядом с рекой. Подошел к берегу и будто по затылку дубиной ударили. Очнулся уже на болотах.

— Да, все так, — убрав одеяло, Иван Максимович попросил жестом распахнуть пижамную куртку. Полюбовался на бинты в желтой мази, с интересом понажимал пальцем рядом с ключицами. Наверное, разглядывал остатки нанесенных рун, которые в виде размытых темных линий кое-где проступили на коже. — Местные по следам прошлись. Ментальный паразит вас захватил и погнал к основной грибнице. Но когда вы полезли в болото, случился локальный выброс. Иногда Хтонь копит в себе разную дрянь, которая может освободиться при любом толчке. Человек или зверь зайдет. Или просто ветром дерево качнет и лес в ответ долбит энергетическим разрядом. Вот вам и прилетело. Можно сказать, в рубашке родились. Мало того, что живы остались. Так и паразита на куски порвало. К сожалению, голове досталось больше всего и красавцем мы вряд ли вас сделаем. Но общую пластику попробуем… Головные боли не беспокоят?

— Нет, доктор. Сплю хорошо.

— На память не жалуетесь?

— Самые старые воспоминания как в тумане, но потихоньку восстанавливаюсь. Надеюсь, через неделю в норме буду.

Прозоров рассмеялся:

— Ну-ну, неделя! Вы, голубчик, у нас на месяц прописались, как минимум. Пока городская управа не экономит на медицине, поэтому сможем вас неплохо подлатать. Мало того, вы же работали по подряду с городом, поэтому большую часть страховка покроет. С Хтонью, оно всегда так. У семи нянек дитё откинулось. Магические проблемы на Юргу пытаются спихнуть. Если где артефакторной жижей какой залило — тогда в опричнину волокут. У вас же все удачно сложилось. Земство бюджет не успело потратить, вот и решим вашу проблему.

Спорить не стал. Месяц — так месяц. Вроде как в голове всплыло, что если я на больничной койке валяюсь по причине «производственной травмы», то мне половина жалованья капает. И при этом здесь — на полном довольствии. Кормят, поят, пижаму выдали. Невиданная щедрость. А еще никто палкой не бьет и не заставляет в пургу кайлом махать. Курорт, одним словом.